Прямо перед ним приветливо покачивалась красная боксерская груша, а из-за нее с черно – белого фото на него глядел крепкий мужчина с пышными усами, великий русский чемпион Иван Поддубный [14] . Ник махнул ему в знак приветствия рукой и пихнул грушу локтем. Заниматься сегодня настроения не было. Второе, что он увидел, это беспорядок на столе. Учебники по разным школьным предметам сгрудились в кучу, как будто кто-то собирался разжечь костер. Посреди них торчала большая белая кружка с размашистой надписью чёрными прописными буквами: «Будь собой. Ты этого достоин!», в которой потихоньку развивалась своя цивилизация на месте останков зелёного чая «молочный улун». Зато серебристый новенький микроскоп, который стоял чуть поодаль, гордо поблескивал без единой пылинки. Справа, на деревянных полках, стояли в ряд пузатые золотые кубки. Первое место в районном этапе Всероссийских соревнований по шахматам, первое место в спартакиаде городских лагерей, первое место в открытом турнире по мини-футболу. На второй полке пестрели корешки книг по психологии, физиогномике, «Краткий справочник юного детектива» и толковый словарь Даля.

Ник откатил от стола ярко – оранжевое кресло, плюхнул на него рюкзак, сел на кровать и уставился в огромное панорамное окно во всю стену, из которого на него смотрел густой сосновый лес. А если приглядеться, то на одной из сосен можно было увидеть аккуратные ступеньки, ведущие вверх в густую зелень веток, где спрятался уютный маленький домик с круглым окошком. Он хорошо помнил тот день, когда они с папой его построили. Пришлось снимать несколько досок с забора, чтобы к домику мог пройти не только ребенок, но и взрослый, и он зацепил себе занозу. Потом они до вечера играли в индейцев- детективов, а мама их не могла дозваться на ужин.

Подумаешь, какая-то тройка! Вон Эйнштейн вообще был двоечником! А Эдисона недоразвитым считали…

А он, что, получается, не человек?

Его невесёлые мысли прервал тихий стук в дверь. Два подряд, пауза. Два подряд, пауза.

– Входи, мам! – мама впорхнула в комнату, словно не шла, а летела по воздуху в облаке золотых, как у Ника, чуть вьющихся волос. Она присела рядом с ним, обняла за плечи и легонько чмокнула в ухо. Так они просидели несколько минут, не произнеся ни единого слова.

– Сильно расстроился? – чуть слышно спросила она.

– Нет.

– Я вижу! – с улыбкой сказала мама, щекотнув ему бок острыми красными ноготками. – Дело серьёзное? С пропавшим кубком?

– Это уже не важно!

– Понимаешь… – легонько вздохнула мама, и это значило, что тема важная. – Многие родители думают, что ребенок – это как котенок. Существо невольное, не самостоятельное. Иногда так думают про своих детей, даже когда они совсем уже взрослые. По-твоему, это правильно или нет?

Мама никогда не говорила прямо, а словно выкладывала слой за слоем, как кондитер пирог. Привычка объясняться таким способом осталась у нее с давних времен, тогда Ник был совсем маленький, а она работала школьным психологом. Но Нику это даже нравилось. Таким образом, любой скучный разговор приобретал загадочность и тут же переставал быть скучным.

– Нет, не правильно! – Ник поморщился. Котенком он себя представлял слабо.

– Я наблюдаю за тобой с самого детства и знаю, что ты все равно сделаешь, что решил.

– Да нет…

– Это был не вопрос. Знаешь, что мне обычно помогает в принятии важных решений? Когда мы с папой…

– Мам, давай не сейчас! – тему эту он не любил, стараясь забыть то ощущение: его как будто сбили с ног.

– Нет, ты послушай. Мне было очень сложно понять, а правильно ли я действую. Знаешь, что мне помогло? Один волшебный способ. Запоминай. Спустить внутрь себя. Ты увидишь два кабинета. На одном висит табличка «Ум», на втором «Сердце». Бери свою ситуацию и смело отправляй на досмотр в голову. Она тебе представит все доводы, за и против. А оттуда – на проверку подлинности в сердечный отдел. Только будь честен с собой, прислушайся к себе сильно-сильно. Именно сердце тебе подскажет, правильно ли ты действуешь.

– Это значит, что… – Ник затаил дыхание, боясь, что ошибся.

– Это значит, что ты сейчас приберёшься на столе, спустишься на обед, а потом сядешь за русский! – подмигнула мама, поднялась с кровати и скрылась за дверью.

С легким сердцем Ник нашёл учебник по русскому и даже с небольшим удовольствием пробежался глазами по скучным упражнениям.

Все-таки, поддержка – вещь очень важная.

В этот ранний утренний час Лермонтовский бульвар находился под властью шустрых рыжих белок. Они с интересом наблюдали за светловолосым мальчиком в зелёном спортивном костюме, который, казалось, просто беспечно наслаждался пробежкой со своей белой собачкой. И только тот, кто внимательно за ними наблюдал, заметил бы, как, свернув к бело-красному зданию, они сбавили шаг. И, оглянувшись удостовериться, не видит ли их кто, зашли в небольшой дворик, засаженный кипарисами. Обогнув пышный куст сирени, Ник заглянул в окно тренерской. Там было темно и пусто. Форточка, которую Пётр Петрович обычно оставлял приоткрытой, на этот раз была заперта. Ну ничего, окно, что выходило на лестницу, всегда открыто. Ник подошёл к нему и дёрнул за ручку. Заперто! Не может быть! Он попробовал ещё раз. Точно, закрыто. И, похоже, на оба шпингалета. Наверное, это из-за тех, кто украл кубок. Эх, как же он об этом не подумал…