Йога и синхронизация всех каналов мозга ведут к появлению «нового» человека — как раз в этом и заключается истинная ценность этих явлений. Благодаря синхроничности работает объединяющий и обобщающий принцип, который обостряет разум, когда дело касается человеческих взаимоотношений. Когда Юнг исследовал синхроничность, опираясь на принципы даосизма, он также говорил о главном объединяющем принципе. Таким образом, йога, синхроничность, даосизм — все они стремятся к гармонии и объединению экосистемы разума. В этом смысле синхроничность сама по себе может иметь отношение к Большому Ключу — Ключу ко Всему.

После моего первого обращения к изучению гоэтии и Ключей Соломона я начал замечать за собой странные вещи: например, на меня периодически нападал безудержный смех. Причем мне было совершенно не понятно, почему я смеюсь: гоэтия вовсе не казалась мне забавным предметом. Однажды, после очередного приступа смеха, я лег спать — и в ту же ночь мне приснился необычный сон.

Я увидел шута царя Соломона. У него на голове было три колпака с бубенчиками на концах. Несмотря на то, что бубенчики звенели довольно громко, шут жестом приказал мне молчать: он приложил руку ко рту, словно готовясь сообщить мне великую тайну. Затем шут указал на царя Соломона, в одиночестве сидящего на троне. Я смотрел на царя и не замечал ничего необычного, пока в окне дворца не показалась луна и не осветила комнату. Едва лунный свет упал на лицо Соломона, как его голова превратилась в золотой череп — затем она переместилась на 3 фута в сторону и повисла перед царем. Шут, словно фокусник, стал вытаскивать из золотого черепа великолепные шелковые ленты — быстро-быстро, одну за другой! Когда он доставал их из черепа, ленты стали танцевать, словно живые существа. У меня закружилась голова от этого завораживающего зрелища: 72 ленты сверкали всеми цветами радуги, и на каждой из них были нарисованы различные гоэтические символы. Танец продолжался, пока не появилась последняя блестящая лента серебристого цвета — шут стал дирижировать ею, чтобы другие ленты танцевали в такт. Вдруг золотой череп стал вертеться вокруг своей оси, затем изменил форму и превратился в медный сосуд. Тогда шут взмахнул серебристой лентой — видимо, это был приказ другим лентам забраться внутрь, который они беспрекословно исполнили. Шут затолкал внутрь сосуда серебристую ленту и закрыл его пробкой, чтобы они не вылетели наружу. Царь Соломон с каменным лицом наблюдал за происходящим — казалось, происходящее мало его интересует, но он внимательно наблюдал за действиями шута и не упустил ни малейшей детали. Когда последняя лента оказалась в сосуде, царь начал безудержно смеяться, и в этот момент я увидел астральную форму его духа, который был освобожден из его тела или, точнее, головы.

Когда я проснулся, вечер уже близился к ночи. Непонятно почему, я опять начал смеяться — возможно, смех Соломона был подобен своего рода инфекции. Я не был еще в этом уверен, но не мог прекратить действие этого вируса в моей голове. Произошедшее со мной показывает, что гоэтические знания строго охраняются, и знанием об этом часто бравируют крутые маги, как будто бы это свидетельствует о том, что они смогли сорвать печати. Вскоре это показалось мне настолько забавным, что я опять начал бесконтрольно смеяться. Когда я добрался до комичности магов-недоучек, мне удалось вернуться к тому, что называют «нормальным мыслительным процессом», и на меня нашло яркое интуитивное озарение — я решил, что сведения о гоэтии в целом и в деталях на самом деле вовсе не важны для меня. Это озарение, если его можно так назвать, привело к тому, что на меня, словно водопад, обрушился еще один каскад смеха. Возможно, все разнообразные символы, которые я видел в текстах и снах, инициировали такую реакцию в моем мозге, — честно говоря, я сам не знаю. Но как только мне в голову пришла мысль о том, что обращение к гоэтии — это ловушка, я стал смеяться так сильно, что на глазах даже показались слезы.

Когда мне удалось немного успокоиться и отдышаться, я осознал, что мои видения будут встречены магами крайне неодобрительно. Это привело к новой волне смеха, потому что понял — те, кто достигает определенного успеха в гоэтии, тоже будут смеяться подобным образом. Затем мне пришло в голову, что я вовсе не обязан кому-либо рассказывать о том, что со мной произошло, что привело к еще более сильному смеху. Каждая придуманная шутка или насмешка приводила меня к тому, что смеяться становилось буквальным образом больно. Мне настолько тяжело стало смеяться, что я стал чувствовать себя похожим на машину, производящую воздушную кукурузу из смеха.

В этот момент я вдруг ощутил, что оставил свое тело, — и это было очень похоже на то, что я видел в своем сне о царе Соломоне.

Я хорошо знал, что такое психическое состояние называется «внетелесным опытом», или ВТО, или «выходом из тела». Некоторые пугаются, если им приходится столкнуться с чем-то подобным, так как это состояние нарушает обычный ход вещей. Но я не чувствовал духовной растерянности или страха — наоборот, когда я посмотрел на свое тело, лежащее внизу, мне опять стало смешно. Не знаю, какую истину или ключ я смог обнаружить при чтении Ключей Соломона, но, выйдя из тела, я испытал странное состояние и восприятие всего вокруг. Не было никакого страха или духовных наваждений. Представив, что другие люди будут злиться на меня за то, что мне удалось достичь такого, я захохотал опять.

СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ. ТЫ ВЫРВАЛСЯ ИЗ ТЮРЬМЫ СВОЕГО ТЕЛА. СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ, СМЕЙСЯ.

Отсмеявшись, я снова заснул и увидел похожее сновидение. На этот раз шут царя Соломона стоял у фабричного конвейера и продолжал засовывать те же самые цветные ленты в черепа, но сделанные уже не из золота, а из кости. После того, как гоэтические ленты наполняли их, черепа устанавливались поверх тел, и тогда они становились по-настоящему человеческими головами. Человеческие тела выходили с фабрики, чтобы найти свое место в обычном обществе. Сновидение было очень четким и ясным. Такие гоэтические «программы» помещались в голову каждому, и люди расхаживали по свету, уже не задумываясь о них. Соломону повезло в жизни (возможно, он должен был благодарить за это шута): все его ленты оказались запечатанными в медном сосуде, и царь был свободен от этих чар. Он смеялся, и смеялся, и смеялся. Соломон писал и рассказывал массу историй о себе, но не все из них происходили на самом деле. Он был свободен — и всегда и помнил об этом. К сожалению, это не относилось ко всем остальным людям в моем сне. Но я не осознавал этого в тот момент. Я слышал только смех царя Соломона, который был так заразителен, что, проснувшись, я опять начал бесконтрольно смеяться. Самая обычная мысль влекла за собой приступ хохота.

Я понимал, что испытал сильнейшую эйфорию. Психиатры и психологи считают, что за эйфорией обычно следует депрессия, причем иногда очень сильная — но потом я подумал, что они говорят так лишь потому, что являются как раз теми людьми с «лентами в голове». В конце концов, мы живем в мире страданий, согласно буддизму. Поэтому я решил не судить их слишком строго: ведь смеяться над идеями этих специалистов — все равно что смеяться над унижением невыносимого для тебя человека. Мой смех не прекращался в течение нескольких дней. И потом, уже успокоившись, я все еще продолжал хихикать, а чувство огромного удовлетворения, охватившее меня после такой эйфории, долго не проходило.

Это состояние продолжалось в течение двух недель. Иногда смех был очень интенсивным, а иногда просто легким и комфортным. К счастью, мне не нужно было выполнять сложную работу или вести деловые переговоры — потому это состояние никак не помешало течению моей повседневной жизни. Все было просто прекрасно до тех пор, пока как-то вечером, перед отходом ко сну, я не включил телевизор. До этого не смотрел его несколько недель и теперь начинаю думать, не в этом ли причина того, что все так хорошо для меня сложилось? Когда экран зажегся, я включил канал Пи-би-эс, по которому шла передача о бейсбольной «Негритянской лиге». Помню, мне очень понравился ведущий Бак О’Нил — он рассказывал интересно и увлекательно. Но вскоре я заснул.