— На свете не было двух таких дружных народов, как мы с грузинами. И кто здесь грузин, кто осетин? Кругом поглядеть — отец грузин, мать осетинка, или наоборот. И что произошло? Как такое могло произойти? Ну подумаешь, Гамсахурдиа с речью выступил. Мало, что ли, до него таких выступающих было? Почему в этот раз люди озлобились? Почему стали глядеть, кто тут грузин, кто осетин? Почему начались митинги, у грузин свои, у осетин свои? Сотни лет жили душа в душу. Что же получается — один человек может разрушить то, что столетиями народы собирали и складывали? Разве такое может быть?

Теплов ничего не успел ответить: издалека донесся характерный звук спаренных моторов.

— Бэoэр, — сказал начальник, поднимаясь со стула, — не тот, ваш с другой стороны должен быть.

Он поспешил на улицу. Теплов кинулся следом. По шоссе от Рокского ущелья двигался БТР. За ним осторожно, словно нащупывая передними колесами дорогу, катился интуристовский «Икарус» с наглухо зашторенными окнами. Начальник пропустил бронемашину, а перед автобусом поднял руку. «Икарус» мягко затормозил у самых его ног, дверь с шипением отъехала в сторону, и шофер вопросительно посмотрел на человека в милицейской фуражке. Теплов отметил про себя его напряженное лицо. Начальник представился, а затем спросил:

— Кого везешь?

Шофер оглянулся за спину. Из сумеречного нутра автобуса вышел тучный седовласый мужчина в форме полковника милиции.

— Смена сога, — сказал он, — что случилось?

— Все в порядке, товарищ полковник, — успокоил его начальник. — Передайте бэтэру — около рощи пусть ребята на броню сядут. Вчера оттуда стреляли.

Полковник сказал:

— Они знают. Еще что-нибудь?

— Журналиста захватите, Кантемиров прислал.

На это полковник ничего говорить не стал, молча кивнул и вернулся в салон. Начальник протянул Теплову руку и впервые за вечер улыбнулся.

— Ну, счастливо, — сказал он, — за Джавой наша территория заканчивается, дальше — грузинские села. В автобусе возле окна не садитесь. Если стрелять начнут, падайте на пол. — И неожиданно добавил: — Спасибо вам!

Теплов удивился:

— За что?

— Жизнью ради нас рискуете.

Цхинвальская гостиница «Интурист» выходила фасадом на небольшую круглую площадь в центре города. Гостиница была заполнена военными — видимо, ее приспособили под офицерское общежитие. Тем не менее Теплова безропотно разместили и даже выделили отдельный номер. Оставив там сумку, Теплов пошел представляться командиру опергруппы МВД.

Войсковой опергруппой командовал полковник внутренней службы по имени Виталий Олегович — так назвался он Теплову, внимательно прочитав его служебное и командировочное удостоверения.

— Понадобится помощь — обращайтесь, — сказал полковник, возвращая документы.

— Так я бы уже и хотел обратиться, — быстро ответил Теплов, — мне с обстановкой нужно познакомиться, нельзя ли с вашими людьми поездить по округе?

В этот момент дверь в комнату отворилась, и через порог перешагнул молодой человек в полевой форме, сбитой на затылок фуражке и с десантным автоматом, висевшим на плече стволом вниз. Одна рука молодого человека была засунута в карман штанов, другая лежала на ручке двери. Увидев штатского, молодой человек мгновенно вынул руку из кармана, прикрыл дверь и только потом спросил:

— Разрешите, товарищ полковник?

Полковник ответил с ворчливыми интонациями в голосе:

— Присутствуйте. Ну что, можно ехать?

Он со вздохом поднялся из-за стола и взял в руки «дембельскую» фуражку. Одеваться полковнику не требовалось: он сидел в зимней офицерской куртке с меховым воротником. В штабе было так же, как на улице — чуть выше нуля.

— Познакомься с журналистом, — сказал полковник, — будешь ему трое суток родной матерью.

Затем, поворачиваясь к Теплову, спросил утверждающим тоном:

— Ведь трех дней хватит? — И, не ожидая ответа, продолжил: — Вы с обстановкой хотели познакомиться, я на переговоры с грузинской стороной еду, если хотите…

Выражение лица Теплова было красноречивее слов.

В машине полковник вкратце рассказал Теплову, в чем состоит предмет встречи. Переговоры ожидались тяжелые, так как обстановка в районе изменилась: за неделю до приезда Теплова к Цхинвали подошли из Тбилиси и Кутаиси два свежих батальона национальных гвардейцев. В тот же день кончилось затишье, город вновь начали обстреливать и похищать жителей.

Встреча была назначена в штабе вертолетного полка, располагавшегося на окраине Цхинвали еще со времен Советского Союза. Полк принадлежал Минобороны России и в состав опергруппы не входил. Когда машина полковника остановилась возле одноэтажного здания с крашенными белой краской бетонными вазами-клумбами при входе и кумачовым транспарантом «Все силы на защиту Родины!», подходы к нему уже занимали солдаты в малиновых беретах и с автоматами наизготовку. Приехавшие сразу же прошли внутрь здания и устроились в Ленкомнате по одну сторону длинного ряда канцелярских столов, приставленных торцами друг к другу. Противоположную сторону «барьера» заняла грузинская делегация. Следом за ними в комнату вошли двое лейтенантов в беретах и с засученными рукавами гимнастерок. Каждый из них держал в правой руке автомат стволом вверх, опирая его прикладом о плечо. Лейтенанты заперли дверь на ключ, оставив ключ в замочной скважине, а потом заняли позицию против крайнего стола, широко расставив ноги. Переговоры начались.