Генри обошёл вокруг и предложил мне стул: «Прошу». Я кивнула, на моем лице появилась улыбка, и я села. На столе уже стоял сервиз.

Генри весело добавил: «Чего желаете? Есть салаты, закуски, молочный суп и… Паштет, рыба под соусом в соку. Может быть, сладкого вина?»

Перед моим взором предстало столько всего вкусного и божественного аромата! У меня потекли слюнки, и я сказала: «Мне рыбу под соусом и салат». Генри положил еду на тарелку и подал мне. Я поблагодарила его.

Он ушёл и оставил меня одну. Я наслаждалась едой и вином, думая об этом загадочном мужчине. Пока я спала, он вымыл мое тело и уложил спать. И ушёл, ничего не сказав. Всё так странно, теперь я буду здесь жить.

Генри появился снова и ждал меня. Он был грустен и молчал.

Доев, я поднялась, облизнув губы. Давно я так не ела! Живот был как у беременной, он казался надутым от еды. Я подошла к Генри, и он предложил с грустью: «Чаю, скажу, чтобы Элис всё подготовила».

Я посмотрела в его пустые глаза и спросила: «Генри, ты был человеком, да?» Он кивнул: «Да, не будем об этом».

«Прости, не хотела», — грустно сказала я.

Он ничего не ответил, но понимающе кивнул и позвал: «Элис, милая, приготовь нам чаю». Воздух вокруг задрожал, и появился призрак милой девушки. Она улыбнулась, взглянула на меня и сказала: «Хорошо». Затем она исчезла.

Генри сказал: «Это она всё готовила. Хозяин велел ей».

Я не знала об этом и передала ей огромное спасибо. Я была так полна, что не могла дышать. Мы спустились вниз, где стояли диван, два кресла и столик. Я села на диван, Элис появилась и налила всем чаю. Я взяла чашку и сделала глоток — мой любимый малиновый, такой приятный на вкус!

Теперь это был мой новый дом, и я стану его хозяйкой. Спасибо ему за то, что нашёл и забрал меня сюда. Я смотрела на чай и думала, зачем я ему нужна.

Элис села рядом с Генри и с грустью произнесла: «Как же жаль, что мы больше не можем жить». Опустив глаза, она погрузилась в размышления. Я понимала её чувства и решилась спросить, что с ней произошло.

«Элис, что с тобой случилось? Прости за нескромный вопрос», — сказала я.

Она взглянула на меня, вздохнула и, поджав губы, начала свой рассказ. «Это было давно. Я жила в столице и ушла от родных, желая жить самостоятельно. Я училась на повара и, как и все, могла свободно говорить. Мне предложили работать в одной таверне, где платили хорошо, и я могла позволить себе всё необходимое для жизни.

Всё было хорошо, пока не появился он». Ей было тяжело говорить об этом, но она продолжила: «Он явился злой и недовольный. Увидев меня, он заявил, что ему нужен человек, который будет готовить для его людей. Хозяин объяснил ему, что я уже работаю, и попросил уйти. Тогда он пригрозил, что если не заберёт меня, то сожжёт таверну».

Он забрал меня, и я согласилась. Мне было больно и тяжело уходить. В той таверне мне всё нравилось, все были добрыми, и я вкусно готовила. Когда я пыталась сбежать от него, потому что надо мной там издевались и смотрели на меня с жадностью и презрением, из моих глаз потекли слёзы.

Они начали приставать ко мне, когда я выходила. Один силой схватил меня, наклонил и поднял мою юбку. Я пыталась вырваться, кричала, просила о помощи, но никто не слушал. Мы были одни. Он наклонил меня и, схватив за волосы, сказал: «Куда, и потом...»

Она замолчала, понимая, что её изнасиловали, убили и выбросили на улицу, как вещь. «Как же это подло, ужас... Не могу представить», — произнесла она с испугом и продолжила: «Когда он узнал, что меня нет, я не пришла на работу на кухню. Он рассердился, и один из стражников сообщил ему: «Я слышал, как она кричала и молила о помощи. Один из нас насиловал её, а потом, тяжело вздохнув, задушил и выбросил на улицу. Когда я шёл, я увидел её — она лежала уже вся в крови, мёртвая без признаков жизни. Дарэм», — сказал он печально».

Сжимая кулаки, он поднял голову, зарычал от злости и выбежал на улицу. Было светлое утро, и он увидел меня, точнее, моё тело, которое валялось на земле в одном платье».

"Он..." — произнесла она, тяжело дыша.

Он упал на колени рядом со мной и вцепился руками в кресло.

Нежно обняв меня, он убрал волосы с моего лица и закричал:

— Нет, нет, этого не может быть! Милая моя девочка, Элис... Нет! — кричал он, охваченный сильной болью. Эта боль пронзила его сердце, сломила его броню. Боже, нет! — Он прижался лбом к моему лбу.