– Я переживала, что ты не вернёшься, — говорит тихо, практически беззвучно, но я каждое слово улавливаю. И то, как её голос дрожит.

– Я ведь слово дал, — ещё шаг вперёд делаю. Я на такую роскошь не рассчитывал, поэтому хер знает, что делать дальше. Здесь как по минному полю. Один шаг влево и хана всему.

Глава 26.

Заснуть не могу. Сначала свою комнату шагами измеряю. Ратмир и Диана давно уже спать пошли. За окном глубокая ночь. А я не могу даже на одном месте усидеть. Подрываюсь. Снова хожу. Прогоняю много мыслей в голове. А что, если что-то пойдёт не так? Как Демьян свяжется с кем-то? А вдруг нужна помощь, а Юсупов спит?!

Я несколько раз себя останавливаю на том, что готова бежать в комнату Ди и Ратмира, просить позвонить Суровому и убедиться, что всё хорошо. Вместо этого вниз спускаюсь, нахожу бутылку вина и наливаю себе бокал. Буду так нервы успокаивать, а что делать? Может, хоть так усну?

На третьем глотке чувствую, что сердце меньше колотиться о рёбра начинает.

Я знаю, почему так переживаю. Потому что сама его попросила. Попросила по заслугам дать обидчикам. Отомстить за Дарьяну. По сути, сама приговор им подписала. И я знаю, что Демьян сделает. Он слово дал. А Суровый своё слово держит. Вот только... совесть... Она тоненьким голоском напоминает, что я права не имею судьбы вершить. Не в моей компетенции. Я глушу этот голосок вином. Эти нелюди должны ответить. По закону их никто не накажет. А раз закон не может, значит, сможет Суровый. Он как минимум мне это должен.

Бокал вина как в сухую землю уходит, и я наливаю новый. Да, нервы и правда успокаивает. Я могу хоть немного упорядочить мысли в голове, только теперь они от меня куда-то убегают. Важное на второй план уходит. Я о какой-то ерунде думаю, но не о том, о чём следовало бы.

Выпив ещё один бокал, я поднимаюсь наверх. Остановившись возле своей комнаты, я несколько секунд думаю, а после в сторону комнаты Демьяна смотрю. Я ведь все-равно не усну. А ждать Сурового лучше в его комнате. Убедиться, что с ним всё хорошо. И после спокойно уйти к себе.

В его комнате царит полумрак, но свет включать не хочется. Здесь всё им пахнет. Его запахом пропитано, и я на секундочку глаза закрываю, когда через ноздри его втягиваю. Нужно признаться самой себе, что я не излечилась. Я научилась хорошо симулировать. Но я не искоренила это чувство. Но с этим точно нужно что-то делать. Потому что жить в постоянной опасности я не смогу. Да и не получается у нас. Никогда спокойно не будет. С Суровым всегда как на пороховой бочке. И он не станет ради меня менять свою жизнь.

Вздрагиваю, стоит услышать звук разъезжающихся ворот. Подхожу ближе к окну. Смотрю во двор и сердце колотиться начинает быстрее. Вся моя тревога, как по щелчку пальцев возвращается. Потому что я вижу машину Демьяна. Она на территорию дома въезжает. Машина останавливается, но Суровый из неё выходить не спешит. А я здесь, у окна, буквально с ума схожу. Почему не выходит? С ним что-то случилось? За рулём не он?

Я же ни черта не вижу! На улице темно! Пальцами в край подоконника впиваюсь. Как дверца машину открывается и на улицу Суровый выходит. Я выдыхаю от облегчения. Господи, с ним всё в порядке, да? В порядке же?

От жуткой тревоги за него я дохожу до состояния, когда готова его прибить. Какого чёрта так долго подниматься?!

Когда дверь в комнату открывается, я буквально вспыхиваю от коктейля эмоций внутри меня. Жадно впиваюсь взглядом, но в полутьме видно совсем немного. Практически ничего.

– Привет, — говорю тихо. В момент меня в дрожь бросает, и чтобы хоть немного успокоиться, я себя за плечи обнимаю.

– Привет, — по голосу его слышу, что не ожидал меня здесь увидеть.

– Я переживала, что ты не вернёшься, — говорю честно. Я безумно волновалась за него. И для меня это плохо. Потому что я никак не могу побороть то ужасное чувство, что испытываю к нему.

– Я ведь слово дал, — произносит хрипло. Делает несколько шагов и останавливается. Замирает на месте.

– Один раз ты уже не вернулся, — произношу тихо.

Никто из нас не делает больше шагов. Так и стоим. Смотрим. Молчим вместе.

– Алина...

– Не нужно, — головой отрицательно веду, — я не готова с тобой говорить. Я просто хотела убедиться, что ты живой. Для меня это было важно.

С места срываюсь, проношусь мимо него, но Демьян ловит. К себе тянет. Горячим дыхание согревает.

– Я долбаёб, слышишь?
– На ухо хрипит.

– Но этого мало, чтобы всё исправить.
– Произношу в ответ. У самой ком в горле становится. Чувствую, как он всем телом напрягается. А после пальцы разжимает. Больше меня не держит. И я не задерживаюсь. Из комнаты выхожу. В свою несусь, дверь захлопываю и по ней же на пол сползаю. Рот ладонью зажимаю, чтобы он не услышал, как я рыдаю.

Я не ложусь спать. Не получается. Слишком много мыслей. Они слишком громкие. Всего слишком! И я совершенно не понимаю, как с этим бороться. Мои эмоции настолько разные и неуловимые, что я уже сама себя бояться начинаю. Головой понимаю, что я всё правильно делаю. А вот внутренний голос твердит: