Шрифт:
Особую любовь сестра Кайя питала к новшествам. Алебарда, чьё навершие представляло собой клевец. Трезубец с одной стороны, с другой – шестопёр. Причудливые веера из ножей. Двуствольные пистолеты с разветвлением порохового хода и колесцовым замком. Список можно было продолжать и дальше.
Всё это добро оставалось у ментора до тех пор, пока она служит в Священной Инквизиции. Его отдавали в дар за прекрасно выполненную работу – своего рода вторая премия. Эту коллекцию она собирала годами.
Наконец Альдред приземлился в кресло и откинулся на спинку, дожидаясь. Вёл себя напряженно, как бы ни пытался расслабиться. Его преследовало дурное предчувствие. Тем временем сестра Кайя достала два бокала. Вскрыла красное полусладкое вино и разлила остатки по ним. Затем – смешала с водой, чтоб сбить крепость.
Один бокал подала воспитаннику, другой – принялась пить сама. Она опёрлась на краешек стола, болтала вино и изредка попивала. Альдред чуть отхлебнул и поставил на тумбу рядом с креслом. Он прочистил горло и спросил:
– Так о чём же Вы хотели поговорить, сестра Кайя?
– Вот я и думаю. – Она всматривалась в разбавленное вино, катавшееся в бокале. – Тема, понимаешь ли, комплексная.
– Ну, я весь внимание. – Альдред хлопнул себя по коленям.
Ментор отпила ещё немного и начала:
– За те дни, что я провалялась, произошло очень многое. Ты не в курсе, раз тебя мариновали канцеляры, но это факт. В общем, есть у меня две новости. По классике – хорошая и плохая. С какой начать?
Альдред замешкался, и инициативу переняла наставница:
– Тогда с хорошей. Я тоже рассказала, что произошло в Рунном Зале тогда. Только персекуторам. В частности, отметила твои заслуги. Их это заинтриговало. В конце концов, наша история дошла до ушей их Верховного.
Известие смутило воспитанника.
– Я не пойму…
– Просто… ты молодец, Альдред, – Сестра Кайя развела руками. – Считай, ты в одиночку разделался с монструозной одержимой. Не всякий инквизитор на это способен. Даже из числа персекуторов. Тянет на сан ищейки, будь ты в том отделе…
Это абсурд! Удачное стечение обстоятельств, не более того! Всем своим естеством Флэй протестовал, оспаривал саму идею выставлять ситуацию в подобном свете.
– Не в одиночку, – парировал Альдред. Но всё без толку.
– Конечно, стоит учитывать совместные усилия всех, кто был там. В том числе и мои, быть может… Но ведь в конце концов ты остался с демоном один на один – и победил его. Понимаешь? Это дорогого стоит. И говорит о многом.
– И у меня было ваше раздвижное копьё. Без него я был бы труп.
Вялый аргумент. Прокрутив его у себя в голове повторно, парень и сам это понял.
– Оружие бесполезно в руках неумёхи. Персекуторы, конечно, были в бешенстве, что я тебе его дала тайком. Устав претит – и все дела. Но ведь результат себя оправдал. Надо понимать! Важно другое.
– Сестра Кайя, к чему Вы клоните?
Она вздохнула.
– У тебя намечается повышение, Альдред. И я сейчас не про сан куратора.
Заявление прошло без фанфар. Ему тот оказался… не то что бы сильно рад.
Не зная, что ответить, воспитанник опустил глаза и всё мусолил губами язык. Был на нервах, особо даже не скрывая.
– Верховные из отделов персекуторов и кураторов поговорили. Петефи не против, чтоб ты перешёл под руководство Модрича. У них как раз требуется ещё один клинок в молодой отряд. И для тебя это путь наверх. Поэтому, если спросишь меня, ты просто обязан им воспользоваться. Копьё можешь оставить себе. Всяко интереснее палаша.
– Что Вы такое говорите, сестра Кайя! – возмутился воспитанник. – Меня всю жизнь учили быть куратором. Я тюремный надзиратель, а не головорез. А эту одержимую сам до конца не понимаю, как сумел убить. Вокруг этого и крутятся все мои головняки!
– Давно уже за тобой тянется эта робость, Альдред, – захихикала ментор. Казалось наигранным. – Ты ведь не всегда боялся открываться чему-то новому. Помнишь? Раньше в тебе был дух авантюризма. Ещё тогда увидела его в твоих глазах. Поэтому я и взяла тебя с собой. Ты был готов изменить свою жизнь. Что с тобой стало, мой мальчик?
Альдред промолчал. Она была права. Но против дурного предчувствия переть практик не спешил: казалось, ничего хорошего не ждёт его в крепости персекуторов.
– Ты всегда бесился, когда кто-то пытался упрекнуть тебя, будто без меня ты ничего не можешь. Якобы я тебя излишне опекаю, контролирую, веду везде за ручку. Прям как маленького. Ты из-за этого закрылся в себе – больше, чем инквизитору нужно.