Что мне сказать на эти мимолетные касания тонких пальцев к моим волосам, талии, рукам?..

Куда не пойду, он рядом, «совсем случайно». Но я-то понимаю, что это не так, ведь даже в просторном зале на расстоянии я ощущала затылком его пронзительный взгляд синих глаз из-под ресниц.

А потом, как мне противиться ему, когда шаад каждый раз, стоит мне усесться за стол, наполняет мою дошечку до верха едой с коротким и властным:

— Ешь.

Кто платит за все эти кушанья, я не хотела думать. Главное, что меня не трогают. Хотя вроде староста Сентры, когда заселял меня в этот постоялый двор, говорил, что распорядился насчёт еды для меня.

Но сдается мне, кормят меня каждый день мясом далеко не по настоянию того пожилого наага.

Теперь я ещё сильнее прониклась пониманием к Алисии. День ото дня приходилось всё сложнее.

Мозги превратились в кисель от всех этих взглядов и случайных касаний мужчины.

Его забота, сила и внимание подкупали получше любых подарков. Сестра в своё время в такую же ловушку попала.

Тот аристократ, чтоб его чесотка жить мешала, был до одури обходительным с сестрой. Дарил подарки, защищал от других, показывал ей самые прекрасные места столицы. Кто бы не растаял в такой сказке? Особенно девчонка без рода и племени, которая всю жизнь опекала младших сестёр и ничего кроме ужасов войны не видела.

Алисия влюбилась в него, и сейчас мне стыдно за то, что я её осуждала в прошлом. Слава богам, хоть хватило ума не сказать ей всё это вслух.

Но вскоре обман наага разбился, как хрустальная статуэтка.

Наверное, судьба так издевается надо мной, заставляя пройти через то, что прошёл близкий мне человек.

И если быть частной с самой собой, не будь я осведомлена о том, как закончились отношения моей сестры с мужчиной из другой расы, то быть может и растаяла под этими синими глазами.

Но каждый раз, когда я ловлю себя на мысли, что опять думаю о нем, грустно вздыхаю. И молюсь про себя, чтобы отстал от меня и нашёл себе другую игрушку на ночь.

От этого так вдруг больно становится на сердце. Потому что действительно нравится.

Так въелся под кожу, что невольно всякий раз ищу его взглядом, стоит услышать хриплый голос, пропитанный холодом самых высоких гор.

Потому что не могу уже согреться одним одеялом, а так хочется ещё хотя бы один разочек почувствовать мягкие перья на своей коже.

Я схожу с ума, раз думаю о мужчине, честное слово.

— Ты уже дырку карандашом сделала в этой несчастной карте.

Приятный бас Бельяра звучит совсем рядом, и я испуганно подпрыгиваю на стуле, отводя руки от куска бумаги, как от огня.

— Что? Ааа… — растерянно чешу я затылок и виновато улыбаюсь, разворачивая карту так, чтобы прикрыть дырку локтем.

Медведь же присел за стул рядом. Сегодня в малом зале посетителей почти не было. За окном светило яркое солнце, и горожане, как и простые крестьяне, гнули спину либо в лавках, либо в поле.

Мне же велели без сопровождения носа из таверны не высовывать, и при этом припечатали свои слова таким выразительным взглядом, что спорить резко перехотелось.

— Ну чего грустишь, куколка?

Рыжий подпер щеку рукой и неспешно потянулся другой к плетеной корзинке с орехами на середине стола, но вот беда, взгляд его глаз не рассматривал меня почти не моргая.

С чего ты взял, я вовсе и не грущу.

Пожала я плечами, пряча глаза под сению волос, делая занятой вид. Но Бельяр не был бы Бельяром, если бы не сказал всё, что думает.

— Ну да, ну да… — фыркнул он, хрустя орешками. — То-то я не вижу, одна горделивая ведьмочка тяжко вздыхает в одном углу, а другой упрямый балбес упрямо фырчит в другом.

— Я не гордая. — тут же возмутилась я, отбрасывая и карту, и карандаши, вскакивая на ноги. Но тут же присела обратно, стыдясь своей реакции. Как ребёнок, не иначе. — Просто я осторожная.

Попыталась оправдаться, на что рыжий медведь лишь ядовито заметил:

— Да что ты говоришь? Ты и осторожность! Я тебя умоляю, девочка, ты за две недели умудрилась трижды потеряться, ногу покалечить, под дождём промокнуть и вывести пару раз Садэра из себя.

От всего перечисленного я натурально начала гореть от смущения. Я и не знала, что достала им столько неприятностей.

— Послушай, куколка, ты вроде девочка умная. Ну разве ты слепая и не видишь, как он вокруг тебя круги наматывает? Ну на кой чёрт мучить и себя, и его?

Сокрушительно покачал головой мужчина, своим жестом демонстративно показывая, что он не лучшего мнения о моих умственных способностях.

Стало обидно.

Я тут и так внутри себя истерзаю, а он так напирает и чуть ли не дурой обзывает.