Один из преподавателей, довольно молодой мужчина лет двадцати пяти, посмотрел на шумных гостей и подошел к ним. Собственно, мужчина привел паренька именно к нему.

— М-м-м… Вижу, мой юный ученик решил взбунтоваться? — улыбнулся он. — И почему же? Я неприятен тебе, как учитель?

— Дело не в этом… — паренек потупил взгляд.

— Да? Ну так поведай мне, юноша, откуда такое нежелание развиваться, — спокойно проговорил тот.

— Не хочу я заниматься магией, и всё! — он даже топнул ногой.

— Фёдор, мы с тобой уже это обсуждали, не надо закатывать истерики, — пробасил мужик. — Тебя никто не заставляет посвящать всю жизнь магии, мы ведь договорились, что ты просто попробуешь. Один-два месяца, не больше. И если тебе не понравится, это будет твой осознанный выбор, никто упрашивать тебя не будет.

— Я уже сделал свой выбор! — нахмурился парень. — Я не хочу хоть как-то использовать магию, никогда!

— Но в чем причина? — теперь, помимо преподавателя, позицией Фёдора заинтересовались остальные. — Чем может так не нравиться магия? И тебе не нравится только она?

— Мне не нравится магия, мне не нравится несправедливость, которой наполнен этот мир! — Фёдор шмыгнул носом и едва сдержал слезы. — Все проблемы от магии! Я жил спокойно в Северодвинске, учился в школе, играл с ребятами в футбол во дворе… А потом пришли проклятые иномирцы и всё уничтожили, а нам пришлось убегать! — он помотал головой, прокручивая в голове свежие, но крайне неприятные воспоминания. — Мне нравится морское дело, я хочу стать капитаном боевого корабля и сражаться в море с иномирцами. А не заниматься магией…

— Так владея магией ветра, ты будешь куда более эффективным капитаном боевого судна, — пожал плечами учитель.

— Да что вы понимаете? — махнул рукой пацан. — Знаете, как мне тяжело и обидно? От магии одни проблемы, ее надо искоренить!

— Но у нас, на секундочку, граф тоже маг, и невероятно искусный, — подметил один из преподавателей.

— Вот на графа не надо наговаривать, а то в глаз получите! — нахмурился мальчишка и показал кулак. — Граф у нас хороший, правильный человек! Он магией людям помогает, а я всё из-за магии потерял! И вообще, кому я это рассказываю? Что вы можете знать о настоящих огорчениях в жизни, когда у тебя было всё, и в один миг это забрали иномирцы!

— Что я знаю об огорчениях? — учитель улыбнулся и посмотрел на своих коллег, а те едва сдерживали смех. — Ну, например, мы иномирцы, — Фёдор от таких новостей выпучил глаза. — Были студентами, закончили академию…

— И перешли на нашу сторону?

— Не-а… — помотал головой он.

— Вас захватил граф и заставил работать? — улыбнулся паренек.

— Тоже нет… — усмехнулся преподаватель.

— Но как тогда? Почему вы здесь?

— Дело в том, что наш ректор проиграл нас в карты, — честно признался он, тогда как у Фёдора отвисла челюсть.

— Как так?

— Вот так, — развел руками учитель. — Играл с графом Булатовым, заигрался… Ну что, юноша, знаем ли мы про огорчения, и каково это, менять родные места на неизвестность?

— А меня вообще на сдачу дали, кстати! — поднял руку один из преподавателей. — Так что не жалуйся на жизнь, ты хотя бы в своем мире остался. И не нужно винить магию в том, чего она не делала.

— Ну вы же всё равно вернетесь домой, — задумчиво проговорил паренек. — Когда… Ну, это… Когда…

— Когда закончится контракт? — в этот момент все преподаватели расхохотались. — Да, как же будет здорово вернуться в родные края… Через двести лет.

* * *

— А солнечного дедушку-то зачем прикончил? — шел уже четвертый час нашей схватки, и не сказать, чтобы мне было скучно. Но любопытство всё равно оказалось сильнее.

— Да скучный он был, — недовольно пробасил Рабадон. — Молчал постоянно, улыбался. Единственная фраза, которую я от него услышал: «я не люблю сотрясать воздух звуками», и всё в таком духе. Мол, мудрость в тишине. Так что с ним было даже не поговорить… А вот с тобой весело! — хохотнул голос. — Сам понимаешь, в том месте, где я нахожусь, в основном, личности неразговорчивые… И знаешь? Я не буду тебя убивать! Ты станешь отличной батарейкой, и очень поможешь уже после моего возвращения.

Конечно стану, ага! Откуда у них всегда столько уверенности? Почему каждый считает своим долгом давать заведомо невыполнимые обещания? Так что в чем-то я с воителем света всё же согласен, мудрее было бы просто молчать.

— Покорись же моей воле, человек! — уже, пожалуй, в сотый раз повторил Рабадон.

— Иди лесом! — а вот я каждый раз придумывал разные ответы.

— Да сколько можно? — возмутился он.

— Сколько нужно, столько и можно! — усмехнулся я. — Ответ всё равно не изменится!