Шрифт:
– Оль, мы все пытаемся избежать боли. А ты вошла в «больно» и действуешь из этой точки. Это такая мощь, правда. Поверь мне. Ты просто пойми: больно не маленькой Кате твоей, а маленькой Оле. Это ее бросали, а Катю никто и никогда не бросал, понимаешь?
Не знаю, понимаю ли. Но чувствую, что психолог права. Я все сделала правильно. Мои любимые люди полетят на море. И я прилечу к ним на пару дней, а потом улечу. Потому что работа, обстоятельства и жизнь.
– Алло, это по поводу путевки. Там по вам отказ пришел. Извините. Ой, что вы плачете? Ой, ну не надо так расстраиваться… Ну не последнее это ваше море… Ну не расстраивайтесь…
– Спасибо большое. Вы не поверите, но я не расстраиваюсь. Это я от счастья…
– От счастья, что не получили путевку на море?
Да. Это сложно объяснить… Просто понимаете, это… обстоятельства…
Смирись
Лешу убил инфаркт. В 44 года.
44 года – это молодость и самый расцвет. У мужчин в это время обычно переоценка жизни, кризис самоидентификации: мол, кто я на жизненном экваторе, как тут, что тут.
Леша тоже, наверное, готовился к кризису, но инфаркт подоспел и выхватил его из списков живых.
«Как помолодел инфаркт», – говорили все на похоронах.
Надю эта новость потрясла безжалостной приземленностью.
ОНА КАК-ТО СМОТРЕЛА В ИНТЕРНЕТЕ ВИДЕО, КАК ЧЕЛОВЕК ШЕЛ ПО АСФАЛЬТУ И ПРОВАЛИЛСЯ В ЛЮК. ЭТО ВЫГЛЯДЕЛО МИСТИЧЕСКИ: ЧЕЛОВЕК ЕСТЬ – И ВДРУГ ЧЕЛОВЕКА НЕТ. ОКАЗАЛОСЬ, МОЖНО ВОТ ТАК ЖЕ ИДТИ ПО СУДЬБЕ – И ПРОВАЛИТЬСЯ В СМЕРТЬ. БЫЛ ЧЕЛОВЕК – НЕТ ЧЕЛОВЕКА.
Леша – муж ее лучшей подруги Софико, и на той неделе они еще виделись на детской площадке, болтали о будничном, пока дети носились вокруг.
А сегодня – гроб, венки, занавешенное платком зеркало в прихожей.
Надя пошла умыться.
Она у Софико уже двое суток, готовили похороны, организация, суета.
В ванной – бритвенные принадлежности Леши, зубная щетка.
Когда человек жив, он бреет щеки и чистит зубы. А если нет, то нет.
Надя хотела выкинуть все, что травмирует Софико воспоминаниями о муже, но, с другой стороны, – человека нет, но он же был.
Зачем прятать с глаз память о нем? Наоборот, надо прожить эту боль, проплакать, прострадать и проводить.
А если спрятать ее с глаз, это никак не поможет принятию новой жизни, в которой больше нет Леши.
Надя как-то готовила большую международную конференцию, очень ответственное мероприятие, тысячи гостей, сотни организаторов. И надо же было такому случиться – именно в этот момент у нее воспалился аппендикс, ее увезли на операцию.
В день мероприятия, спустя шесть дней после, она стояла в президиуме и улыбалась гостям. Под нарядной блузкой и пиджаком жил шов, под тональным кремом – нездоровая бледность. Надя терпела, а все говорили, что она отлично выглядит.
Надя понимала, что внутри Софико тоже живет боль, и сколько пиджаков ни надень, сколько улыбок ни нацепи – боль надо прожить, протерпеть, зарубцевать.
Софико тиха и подавлена. Лицо умыто светлой грустью. Остались дети, ипотека, куча проблем и обязательств. Непонятно, как решать.
Смерть близкого – это душевная авария. Ехал ты, ехал и вдруг – БАЦ!
Софико часто плачет.
Ей кажется, что она приманила Лешин инфаркт частыми ссорами. Они постоянно воевали шепотом на кухне, чтобы не слышали дети, а когда ты кричишь шепотом, то вся энергия скандала перекипает внутрь и осаживается на сердце.
Это как бульон: когда варишь мясной бульон, нужно дождаться момента и снять мясную грязную пену с кипящей воды. Если момент пропустить, то она утонет, и весь суп станет грязным.
Софико боялась, что инфаркт пришел на этот шепот.
– А я его любила… Я его так любила… – плачет Софико.
Надя смотрит в окно. Думает о том, что такое любовь.
Любовь – это такое отношение к другому человеку, когда ты принимаешь его абсолютно всего, до макушечки, и ничего не хочешь в нем менять, так как сквозь твою систему координат он, этот другой человек, – совершенный, потому что любимый.
Но это в теории.
На практике семья всегда обточена бытом, бессонными ночами у кроватки младенца, ненайденными компромиссами, раздражающими носками под диваном, обиженными поездками к маме.
КАК ЛЮБИТЬ, НЕ МЕНЯЯ ЧЕЛОВЕКА, А ПРИНИМАЯ ЕГО? ЭТО КАКОЙ-ТО ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ СМИРЕНИЯ…
– А еще у него работа была нервная очень, – всхлипывает Софико.
Она будто ищет соучастников, тех, кто вместе с ней накликал инфаркт. Вот, работа тоже виновата.
Леша работал телохранителем.