Шрифт:
Я качаю головой.
– А зачем тогда? Оль, эти деньги – ваши. Они вам даны, вами заработаны. И ваша ответственность – как вы ими распорядитесь.
– Мне почему-то не хочется в ее глазах выглядеть нищебродом…
– Нищеброд… Какое интересное слово. Образовано от «нищий» и «бродяга», наверное. Оль, про что это? Почему вы рядом с этими словами прописали себя?
– Про страх быть неуспешной? Вдруг кто-то узнает, что я живая и у меня бывают проблемы с деньгами? И я шлифую их показной своей щедростью, а потом переживаю, злюсь на себя и колю себя своими же иголками внутри. И чтобы не было больно от своих же иголок, придумываю версию про покупку вместе с килограммом огурцов неслучившегося скандала…
Звенит будильник на моем телефоне. Сессия подходит к концу.
– С чем уходите, Ольга?
– С внезапно обнаруженными иголками внутри себя. Я постараюсь себя вывернуть иголками вовне.
– Постепенно. Не внезапно. Аккуратно. Пока просто наблюдайте, смотрите, где больно, где комфортно. Мотайте на ус. У ежей есть усы?
– Не знаю. У моего будут…
– Отлично. Что важное уносите с собой, усатый ежик? Прозрения, инсайты…
– Быть личностью, способной защитить свои границы, не значит быть плохой. Наоборот. Это значит проявить свой характер, обозначить себя. Кому-то рядом это будет некомфортно, но ведь нельзя быть удобной всем. Попробую для начала самой себе стать удобной.
– Знаете, Ольга, вы самый классный ежик в моей практике. Ежик, который учится включать колючки…
– Спасибо. Колючки – они у меня как поворотники в машине, включаются в случае маневра. Когда мне нужно, чтоб меня заметили и убрали ногу с моей ноги, я буду говорить: «Эй, уважаемый! Я есть!»
– Круто. «Я есть!» звучит как тост.
– Ага. Так выпьем же за 145 рублей…
Дорогая земляника
У Ани крутой массажист.
«Выхожу с массажа – прям другой человек», – говорит Аня.
Это настоящая «продающая» фраза. Сразу хочется купить сеанс массажа, и не у кого-нибудь, а именно у Петра (Аниного массажиста).
Аня считает, что у него волшебные руки, поэтому цена за его массаж – 1500 рублей – ей кажется подарком. «За такой массаж это бесплатно», – говорит Аня.
Она все время, оплачивая услугу, говорит: «Цены ты себе не знаешь, Петь». Тот смущается, благодарит.
В какой-то момент Петя решился повысить цену. На двести рублей. Теперь его массаж стоит 1700.
Он сообщил об этом Ане, пунцовый от смущения. Извинился сто раз сначала, а потом робко:
– Я цену повысил… Со следующего месяца мой массаж будет стоить 1700… Простите.
– За что простить? За то, что ты так долго решался? И почему всего на 200 поднял? Давай на 500? Пусть твой массаж стоит хотя бы 2000? Хотя я готова и четыре тысячи заплатить. И почему со следующего месяца? Давай вот прямо с сегодня?
А Петр вдруг сел на стул и лицо руками закрыл. Будто заплакал…
– Ой, мамочки, что случилось? – испугалась Аня.
– Знаете, я сегодня объявлял своим постоянным клиентам, что поднял стоимость. И вот большинство, к сожалению, реагировали не так, как вы. А наоборот. Они спрашивали: «А почему ты вдруг решил цену задрать?» или «А за новую цену что-то дополнительное будет в массаже или все то же?» Некоторые вздыхали и говорили: «Ну что ж поделать…» И никто почти не сказал, как вы, что рады и давно пора…
Петр чувствует себя немножко предателем, который паразитирует на кошельках постоянных клиентов.
А то, что он три года не повышал цены, работает на износ и живет в съемной квартире с плохим ремонтом, а скоро у него родится сын, но перспектив привезти ребенка в хорошую квартиру совсем нет – и вот этим он себя предает как профессионала, – он не чувствует…
Однажды мы были на даче, и я решила набрать детям лесной земляники. И набрала. Полстакана. Я замучилась наклоняться за каждой ягодкой, а получилось по пригоршне каждому. И они ее раз – на ладошку высыпали и съели. На один укус каждому.
На обратном пути мы тормознули около бабушки, которая торговала ягодами. Стаканчик земляники у нее стоил 400 рублей.
И женщина из машины, что остановилась перед нами, сказала бабушке:
– При всем уважении к возрасту вашему, но сейчас сезон. Не может ягода в сезон стоить 400 рублей за 200 граммов. Это два рубля за грамм. За ягоду, считай. Зимой – еще ладно. Но сейчас-то… Вон лес. Любой может пойти…
А я подумала: «Ну вот я – тот самый „любой“. Я утром ходила в тот самый „вон лес“ и собирала землянику. Одна ягодка – это не только один грамм, но и один наклон. Ты ходишь и наклоняешься, наклоняешься, наклоняешься».
И бабушка оценила свою ягодку (свои наклоны) в два рубля.
Сколько раз вы готовы наклониться, зная, что за каждый наклон вам заплатят два рубля?
А если вам за 70 лет?
Я еще молода, мне не сложно наклоняться, просто… ну, муторно, неинтересно. На десятой ягоде мне стало скучно, на двадцатой я подумала: «Зачем мне целый стакан, мне и половины хватит». А у бабушки, наверно, и давление от этих наклонов скачет, и вообще, вот стоит пять стаканов земляники.