Нет, что-то из теста могли кинуть в горшок со щами или рассолом для густоты, но не в виде элегантной лапши. Дуня же с кухаркой придумали по-разному нарезать лапшу, сушить её, но самое главное, они экспериментировали с самим тестом, выводя самые простые и вкусные рецепты.

Князь обхватил подбородок рукой и повторил:

— Рассказывай.

— Про что?

— Про лапшу и макошки.

— Макарошки, — поправила она князя, — то есть макароны, то есть неважно. Это всё наша родненькая лапша. Я её всякую люблю, особенно когда с печёнкой в сметане подают.

— Что за сметана? — терпеливо спросил Иван Васильевич, услышав ещё одно новое слово.

— Княже, чем же тебя кормят, если ты про сметану не слышал? Это чуть подкисленные сливочки.

— Ясно.

— Это вряд ли… — усомнилась она. — Но о чём это я?

— Про лапшу.

— Да? А про стекло мы закончили?

— С этим дома разберёмся. Лапшу приготовишь мне здесь вместе с подкисленными сливочками, — передразнил её князь.

— Сделаю! — Дуня подскочила и поклонилась.

Про Новгород что ещё думаешь?

— Ох, княже, как хитро ты расспрашиваешь! Я все мысли растеряла, пока о том о сём говорили.

— Новостные листки, дороги, заводы для изготовления плинфы, — терпеливо напомнил князь и бросил взгляд в сторону писца. Тот усердно шкрябал пером по бумаге.

— Ага, ещё стекло.

— Коли получится у тебя со стеклом, то будет княжьим делом.

— Э, а можно мне как-то княгиней стать, чтобы тоже этим заняться?

— Метишь в жены сыну? — вскинулся князь.

— Э-э, ну портить жизнь Ивану Иванычу из-за какого-то стекла я не думала, — быстро ответила она.

— А если он попросит?

— Чего?

— Чтобы ты пошла за него.

— Князья не вольны женится по своему хотению, — с сочувствием произнесла боярышня.

— Князья во многом не вольны, — строго ответил он ей, — особенно княгини, помни об этом, Евдокия.

Дуня кивнула и опустила глаза, коря себя за дурацкую шутку. Оба помолчали.

— Зачем фрязина позвала в Москву? Тебе своих мастеров мало?

— Э-э, Фиорованти? Так он… ну-у-у… глянулся мне.

— Старый пень?! — широко раскрыв глаза, изумился Иван Васильевич.

— У него большой опыт… и он зело умён, очень даже активен и вообще, понимает меня.

— А что Еремей скажет? Ты подумала об этом?

— А что дед… поругает, конечно, не без этого, но поймёт и поможет. Всё же я для всей семьи стараюсь!..

— Сомневаюсь.

— Ну и зря! Моя слободка будет самой красивой, самой правильной и удобной!

— Какая слободка? — тяжело вздохнул князь. — Не пойму я тебя что-то.

— Фиорованти поможет мне построить водопровод, какой в Риме был. И я надеюсь, что придумает мне красивые дома.

— Ты хочешь дома строить и продавать? А разрешение у меня на это получить?

— Э-э, можно? — состроив просительную моську, робко спросила.

— Записку подай в земельный приказ, выплати положенное, представь план работ, — насмешливо отчеканил князь.

— Чего так сложно-то? — обалдела Дуня. — Раньше этого не было!

— А кто вопил, что нельзя строить без плана? — возмутился князь. — Кто обзывал бояр отсталыми? — наседал он на неё. — Кто грозился жаловаться князю и коту Говоруну на «страшнючие новые домишки»? — последние слова Иван Васильевич комично произнёс, изображая Дуню.

— Я? — пискнула она.

Князь резко подвинул ей блюдо с курагой.

— Ешь, чего глазами хлопаешь! И впредь думай, где и что болтаешь. Вот ещё что… качели я поставил, как котику привиделось, — хмыкнул Иван Васильевич.

— Благодарю, — улыбнулась она.

— Фрязина не жди. Он здесь мост обновит и двор мне обустроит. Я тут до зимы задержусь, прослежу. А так муж толковый и в огненном зелье разбирается, пушки лить умеет. Коли не разочарует меня, то я его сам в Москву позову.

— Княже, я же первая его нашла!

— Вернёшься — займешься изготовлением стекла. О фрязине своём забудь.

Евдокия возмущенно засопела, демонстративно отложила надкушенную курагу и плотно сжала губы, показывая, что больше ни слова не скажет. Князь усмехнулся, потом хлопнул в ладоши и повёл подбородком в сторону входящих слуг:

— Принимай подарки, Евдокия Вячеславна, за службу свою! Тут моя награда тебе и вира от Селифонтова.

Дуня смотрела, как вносят сундуки, ставят их в ряд и открывают крышки.

— Ой, это всё мне?