– Футу… как? – не понял он, не преминув загадочно улыбнуться.

– Что-то из далёкого будущего, фантастическое, – пояснила я.

– Мама, не фантастическое, а фэнтезийное, – поправил меня Дэн. – Мы в фэнтези! – радостно воскликнул сын, снова прильнув к окну.

– Стимпанк-фэнтези…– усмехнулся Олег, тоже с любопытством смотря на город за окном.

А там на самом деле было что-то невероятное и да, фэнтезийное, как говорит Дэн. Мимо нас проносились самоходы разных расцветок, от которых пестрило в глазах, и я наконец увидела их монорельс, о котором рассказывал Алан. Интересно, японские инженеры магнитных поездов побывали в Даране и скопировали форму от них, или же даранцы позаимствовали форму длинной зеркальной сосиски от наших умельцев? А именно на двухэтажную сосиску этот монорельс и походил, только сверкающую, с круглыми окошками иллюминаторов. Двигался он по железной блестящей колее, видимо, от которой и получил название монорельс, и так же, как и наши автобусы, останавливался на остановках, отмеченных красными столбами. Дома тут, кстати, оказались вполне ожидаемой архитектуры, что-то среднее между старинной Европой и японскими постройками. Трёх- или даже пятиэтажные строения, с покатой крышей изогнутой формы и резными ставнями. Дома в основном каменные, из чёрного, красного или жёлтого кирпича, без лишней облицовки, точнее, такова присутствовала, но, как я поняла позже, только в богатых районах столицы и в центре. Ставни деревянные, но таких «вырви глаз» цветов, что уж точно не ошибёшься в поисках дома. А ещё удивили орнаменты или же окрас ставней: на всех тех, что были разного цвета, была какая-то гравировка и цифры, но попадались и улицы, где все ставни были, к примеру, только розового цвета, гравировка же отсутствовала, но зато цифры были видны издалека.

– Всё зависит от названия улиц: к примеру, на Лавандовой улице ставни лавандового цвета, а на Жемчужной жители избрали символом образ жемчужины, – пояснил Алан.

– Жители сами избирают «символ» улицы? – удивилась я.

У нас бы так позволяли выбирать названия, а то некоторые меняют чуть ли не ежегодно.

– Да, раз в пять лет, на городском совете, председатель квартала предоставляет петицию с собранными подписями, и жителям разрешается поменять образ символа или же окрасить ставни в необходимый цвет. Только гравировка улицы Роз, на моей памяти, менялась раз этак пять: жители всё никак не могут избрать самый красивый бутон, – усмехнулся Алан.

– Интересно-оо… – протянул Олег, живший когда-то рядом с Кривоколенным переулком и страдающий из-за этого трудновыговариваемого названия.

Фахренд остановился на светофоре, пропуская прохожих, и тут рядом с нами остановилось нечто. Больше всего это походило на огромного железного волка в прыжке, лапы которого обнимали два толстых колеса, а на спине этого монстра восседал всадник.

– Вау! Что это? – Дэн указал на этого монстра.

– Зверобайк, – спокойно ответил Алан.

– Зверобайк? – растерянно повторил Дэн, разглядывая во все глаза металлическое чудо-юдо.

Я же осуждающе посмотрела на Алана, когда он рассказывал, что в их мире есть мотоциклы, но забыл упомянуть, что все они похожи на зверей. А как только самоход снова тронулся в путь, я успела убедиться, что название «зверобайк» дано неспроста, так как абсолютно все байки, что попадались нам по пути, походили на железных зверей: пумы, пантеры, волки, даже львы – чего тут только не было! Мда, всё чудесатее и чудесатее. И всё это работало от магии, точнее, на магических кристаллах-накопителях.

Единственное, что у меня не вызвало удивления, это одежда жителей. Женщины в основном щеголяли в длинных платьях или юбках прямого кроя и в жакетах с заклёпками, а если и встречался кто-то в штанах, то последние были широкие, что-то наподобие наших кюлот, и всё равно больше походили на юбки. Мужчины практически все поголовно одеты в штаны, длинные двубортные пиджаки или же в стёганые куртки на манер моды конца девятнадцатого века. Что-то такое я и ожидала, так что понятно, отчего жандармов так удивил внешний вид Алана.

Правда в богатых районах женщины в основном носили лёгкие платья с оборками, блузы с жабо, последнее, кстати, я заметила и у некоторых мужчин на рубашках. Попытавшись представить Алана в рубашке с жабо, я невольно усмехнулась – ну вот никак не шёл ему готический образ романтического вампира.

Минут через тридцать самоход, наконец, остановился у большого дома, окружённого такими же особняками. Высокие кованые ворота, за которыми виднелась подъездная аллея, утопающая в тени осенних деревьев, белая облицовка и три крыши цвета хаки, с красным кантиком, одна большая посередине, и две поменьше справа и слева, также в японском стиле.

– Тут я живу, – объявил Алан, когда мы покинули средство передвижения.

Подойдя к калитке, Алан коснулся неприметной железной панели прямо над замком, заструилась магия, и с мягким щелчком калитка открылась.

– У вас тут всё на магии? – скептически спросила я, видя эти действия.

– Нет, конечно, но ждать дворецкого некогда, а охранные заклинания настроены на меня и жителей дома.

– А если кто-то попытается проникнуть, то превратится в бифштекс? – пошутил Олег, прищурившись, разглядывая периметр вокруг дома. – Невероятные плетения, – прокомментировал он, видимо, увидев те самые охранные заклинания.

– Если кто-то попытается проникнуть, то в считанные секунды тут будет половина жандармского корпуса. А вот уже после допроса, да, может, получиться и бифштекс, – усмехнулся Алан.

– Лорд Вэрд!

На пороге дома нас уже ждали.

Худощавый немолодой мужчина, с прилизанными седыми волосами и аккуратно подстриженными усами.

– Говард, – поздоровался Алан, пропуская нас в дом. – Какое-то время у нас поживут гости, распорядись, чтобы господину Олегу и Даниелю приготовили комнаты. Даниеля, – Алан указал на Дэна, – расположить в западном крыле рядом с комнатами Сандера. Из жандармерии должны были привезти пакет с вещами, они уже тут? – скороговоркой проговорил Алан, уверенным шагом пройдя прихожую и поманив всех в широкий холл, в центре которого располагалась огромная двукрылая лестница.