– Ты не прокажённый и не еретик, – отвечаю, убрав руки от револьверов.

– А вот насчёт тебя я не уверен, – с неприкрытым акаимским акцентом произносит мужчина.

– Скажу, как мракоборец: ни один из них бы тебя не послушал.

– Мракоборец? – дрогнул голос незнакомца. Теперь дуло его мушкета смотрело в пол, а не на меня. – Я думал, вас истребили. По крайней мере, в моей стране.

– Особо не надейся. Я, скорее всего, последний из местных, – спешу огорчить гостя из-за океана.

– За последний месяц ты первый, кто не пытался на меня напасть, – с прискорбием сообщает акаимец.

– Не часто гости заходят? – обращаю внимание на десяток полуразложившихся трупов прокажённых, около вошедшей в причал кормы.

– Эти? Их я застрелил в первый день, когда они сбежались на шум от столкновения. Потом все были заняты разграблением Бригга, – ответил он.

– Может пригласишь уже на борт, капитан? – спрашиваю.

– Милости просим, – он пнул ногой развернувшуюся лестницу. – Ха, капитан! А я и не думал об этом!

Взобравшись на борт, я прошёл за ним на нижнюю палубу. На столе, покрытом слоем воска, дотлевала пара свечей. Проходя мимо бронзовых пушек, я провёл по одной из них пальцем. «Зелёный налёт. Успели заржаветь».

По деревянной лестнице спустились на самое дно корабля. Вдоль каждого пролёта расположилась пара огоньков, чтобы не спотыкаться во мраке.

Моряк обустроился на корабельном складе. Посреди стоял широкий стол, украшенный грязной посудой и объедками. Немного попахивало гнильцой.

– Не часто ты здесь прибираешься, – произнёс я вслух.

– Редко вылезаю наружу. Должно быть, это ты устроил стрельбу? – ответил акаимец.

– А что, слышно было? – приподнял бровь.

– А то! – хмыкнул он. – Хорошо, что пушки уже вряд ли пригодны для стрельбы, а то ты бы и из них захотел шмальнуть, мракоборец.

– Можно просто Эдгар, – вот и повод представиться.

– Кемель, – кивнул в ответ мореплаватель. – Есть хочешь, Эдгар?

– Не откажусь, – ответил я, присаживаясь на стул. Наконец-то, можно выпустить револьверы из рук, хотя… «Всегда лучше держать один под боком. Доверять нельзя никому». Снимаю шляпу, убираю с плеч расхлябанные седые волосы.

Кемель, бесцеремонно спихнув на пол грязные кастрюли, тарелки и ложки, поставил передо мной чистую жестяную миску с остывшей перловой кашей. Сверху сыпанул немного соли и вставил чистую ложку.

– Мы не так много продуктов везли, в основном, порох и боеприпасы. Эти запасы крупы были едва ли не последними в Империи, – сказал Кемель и уселся на ящик напротив, подперев голову прикладом мушкета.

– Спасибо и на том, – без особого удовольствия, я принялся за трапезу. «Нет, это всё же лучше, чем жаренная канализационная крыса». Пересоленная, недоваренная перловка, тем не менее, хорошо набила желудок, я даже попросил добавки. «Мяса бы… нормального».

– Как так вышло, что ты остался один на этом корабле? Я видел засохшую кровь на стенах, – спросил я, запустив руку в карман с револьвером.

– Акаимская Империя пала, – эта новость меня никак не шокировала. – Должно быть, месяца три назад это произошло. Все, кто мог – бежали по воде, потому что материк оказался в подчинении серой гнили.

– Как видишь, у нас тут ситуация не лучше, – пожимаю плечами.

– Заметил… – махнул рукой Кемель. – Изначально, мы хотели отправиться в Свазу, через тёмные воды. В конце концов, необузданный человеком континент мог и не пострадать от серой гнили, но… Можешь мне не верить, но мы видели тех, кого наши предки, стало быть, называли «русалками».

– Чего? – вытаращился я.

Серая гниль меняла облик людей, но они всё ещё оставались отдалённо похожими на самих себя. Только сильно изуродованными. Да и плавать прокажённые не умели из-за постепенно истощающихся мышц.

– Мы шли группой из трёх кораблей. Они сначала нас окружили и стали протяжно ни то урчать, ни то шипеть. Предупреждали, походу… – Кемеля передёрнуло. – Командир и не думал отступать. Мы открыли по ним огонь из мушкетов, и жестоко поплатились. «Морской конёк» и «Белая акула» затонули. А наш «Рыжий окунь» чудом вернулся в территориальные воды, потеряв половину команды.

– Что они делали? Как выглядели? – спрашиваю его, а сам думаю: «Неужто этот материк нельзя покинуть?»

– Я… – запомню Кемель. – Я не помню. В этой суматохе я лишь заметил, что у них очень гладкая, склизкая кожа и нет ног, в привычном понимании. Зато есть щупальца и… глаза… Чёрт побери, их глаза сводили других парней с ума, заставляя прыгать за борт, прямиком в лапы чудовищ! Наверно, потому я и не помню их глаз, иначе бы здесь не сидел с тобой.

– Что было потом?

«Мифические чудовища, допустим. Но откуда взялась кровь в коридорах?»