На столе горела масляная лампа. Маленький человек, посильнее прижав к себе зайку, уставился на меня, с трудом удерживая веки от того, чтобы те вновь сомкнулись. Круги под её глазами были не меньше материнских.

– Ты хорошо выспалась? – ласково спросил комиссар, опустившись на колени перед кроваткой. Видимо, из-за боли и жара, сон для ребёнка стал редкостью.

– Угу… – едва слышно ответила Белла, и даже этого хватило, чтобы вызвать приступ кашля. На мокрое от пота одеяло попали бурые капли слюны.

– Я привёл дядю, он тебе поможет. Только пообещай его слушать, хорошо? И тогда станет легче, – комиссар взял дочь за руку. На этот раз, девочка ответила коротким кивком.

Я надел на лицо повязку, чтобы мокрота не угодила в мои дыхательные пути. Учитывая следующие несколько минут, такая предосторожность себя полностью оправдала. Вытащив из саквояжа стетоскоп, я послушал лёгкие Беллы.

Они вздымались одновременно. Уже хорошо – ритм дыхания не сбился. Количество жидкости, однако, поражало. Болезнь была запущена, но спасти ребёнка ещё было можно.

Глубокие вдохи привели к волне болезненного кашля, от которого девочка разрыдалась... или попыталась это сделать. Её голос охрип настолько, что вместо плача вырывались звуки засорившейся трубы.

Затем, я попросил Беллу открыть рот и осмотрел гланды. Они были до ужаса распухшими и красными. Комиссар добавил, что в последние дни ей тяжело есть что-то, кроме куриного бульона. Любая твёрдая пища вызывала невыносимую боль.

Достав градусник, я померял температуру: шкала ртути остановилась на отметке в 38,2 градуса.

– Что я могу сказать… – произнёс я, завершив осмотр. – Сейчас я поставлю ей горчичники. Скажите жене, пусть вскипятит воду в чайнике, у меня есть травка, которую нужно будет выпить. Она снизит жар.

– А дальше? – с надеждой посмотрел на меня комиссар.

– Не все лекарства у меня есть. Я дам список того, что нужно будет купить. И молитесь… молитесь О, чтобы всё было хорошо. Тогда, есть шанс, что до конца месяца она сможет встать с кровати. А там уже организм справиться сам.

Произведя все описанные процедуры, я собрал саквояж и, утешив напоследок мадам Люси, вышел за порог квартиры.

– Постойте! – выскочил на площадку комиссар. – Я… хотел бы извиниться… Ну… за то, что вам пришлось на колени встать, доктор Радский… И за угрозы… В общем, спасибо, что помогли, – с этими словами, он протянул мне несколько купюр номиналом в десять клети.

– Не стоит, вы же и так обещали помочь! – ответил я, но комиссар настойчиво запихнул их мне в карман.

– Вы сами сказали, что у вас брат болеет. Можете считать это солидарностью, можете – попыткой извиниться. В общем, моя семья не обеднеет. Завтра я целый день в здании комиссариата, так что дома будет только моя жена. Если вдруг всплывёт что-то серьёзное, доктор Радский, вы лучше мне потом наедине скажите. Я беспокоюсь за здоровье Люси.

– Хорошо, полковник, – с пониманием кивнул я.

Вернувшись домой, я сполз по двери прямо в коридоре. Держась за стену, меня вышел встретить Ольгерд.

– Всё хорошо, брат? – спросил он.

– Да… Пока что. Будем молиться, чтобы так и продолжалось, – ответил я ему и спросил: – Как прошёл ваш с Рутой день?

– Сестрёнка изготовила оладушки и купила мне новые карандаши! – похвастался брат.

– Как-как ты её назвал? – удивился я.

– «Сестрёнкой», а что? Она хорошая, добрая, заботится обо мне. Прям как матушка, только моложе, поэтому и сестрёнка! Старшая сестрёнка, хи-хи! – сказал Олли.

– Да нет, ничего. Я рад, что вы так сблизились, – я потрепал рыжую макушку брата и прошёл на кухню.

– Эдгар, – окликнул меня Ольгерд.

– Да? – обернулся я.

– Ты любишь Руту? В смысле, как мальчик девочку.

Услышав первую часть вопроса, я уже открыл, было, рот, но вторая заставила меня подавиться воздухом. «И откуда вообще Олли знает о таком, если он безвылазно дома сидит?» – подумал я.

– Наверно… не знаю, – честно ответил брату. – Мы с ней друзья. О таком друге мечтать можно, который всегда поддержит и поможет. Но я не представляю, каково бы нам было вместе, как мужу и жене… Ты ведь помнишь родителей? Они не были счастливы вместе.

– Но ты не такой, как отец! – заявил Олли. – Ты не пьёшь и работаешь. Если не ты, то другой мальчик будет с Рутой! И тогда мы с тобой вновь окажемся на улице!

– Так вот из-за чего ты эту тему поднял?! Мелкий нахлебник! – воскликнул я. «Заставил меня краснеть, засранец!»

– Проехали… Есть будешь что-то или я себе только наложу? – спросил я.

– Не, я не голодный, спасибо. Пойду ещё порисую, – ответил Ольгерд.

– Хорошо, как поем, сядем за математику.

– Эдгар…