Монахиня чинно покивала, показывая, что не сомневалась в доброй силе монастырских трав.

— А у боярина Палки наладился сон и перестал дергаться глаз, — вдохновенно сочиняла Дуня. — Уж не знаю, как он раньше жил без этих чудесных сборов?

Она неспешно провела ладошкой по вышитым рукавам шубки, давая возможность покупательницам оценить подарок княгини.

— Ой, чуть не забыла, один из думных бояр после монастырских травок для живота до ветру ходит теперь… хм, как в молодости! А то раньше, знающие люди говорили, что рядом стоять было… душно.

Кто-то хихикнул, а Дуня прикупила те сборы, которые лекарка рекомендовала деду и когда она уходила, то с улыбкой посмотрела на выстроившуюся очередь. Довольная собою, боярышня решила, что неплохо бы заехать к княжичу и угостить его кексами. Она вернулась домой, разгрузилась, чмокнула насупленную Василису в щеку и, набрав в корзинку кексов, поехала в Кремль.

— Когда дома будешь, неугомонная?

— Скоро! Я туда и обратно!

<br> Пока Дуня тряслась в возке, город накрыла морось. В такую погоду надо дома сидеть, а она по городу разъезжает. Выскочив из возка и раскрыв зонт, Дуняша быстро побежала по дубовым плашечкам, перепрыгивая через лужи. Гришка вслед только и успел крикнуть:

— Боярышня, куда ж без меня? Ножки промочишь!

Но ей надоело сидеть и хотелось пробежаться. А ноги… да ерунда, не успеет замерзнуть.

— Дунька! Ты что здесь сделаешь? — услышала она дедов голос.

— Я? Я вот! — она показала на корзинку и с важным видом подошла к деду, стоявшему рядом с Борисом Лукичем.

— Чем это вкусным так пахнет? — сразу почуял боярин Репешок.

— А это я кексы испекла, — похвасталась Дуня, — угощайтесь!

— Ну-ка, ну-ка, — потянулся дед и его приятель.

— Уммм, как вкусно!

Тут Дуня увидела дядьку Анисима и подошла к нему с корзинкой:

— Угощайся, Анисим.

— Благодарствую. Тока ты уж своей ручкой…

Дуняша взяла парочку и протянула ему угощение. Анисим выглядел смущённым и благодарным.

— Дунька, дай-ка ещё, — окликнул её дед.

Девочка вернулась к нему и Борису Лукичу.

— И как у тебя получается? Ведь вроде ничего по хозяйству не делаешь, а потом раз — и лучше всех!

— Вот деда, помни об этом, когда вздумаешь вновь меня ругать! — наставительно воскликнула она.

— А есть за что?

— Ну-у-у, как сказать… точнее, как повернуть… так-то если подумать, то не за что…

— Дунька, что натворила? — вздохнул дед. — И куда ты так спешила?

— Теперь уже никуда, — она потрясла полупустой корзинкой.

— А натворила что? — не отставал дед.

— Погоди, Еремей! — вступил Борис Лукич. — Забыл, о чём я тебя просил?

— Забыл, Борис. Как вижу эту егозу, то всё из головы вылетает. Ты ей сам скажи.

— Тогда давайте ко мне в избу зайдем. Чего мокнем?

Дуня прошла за двумя думными дьяками в разбойную избу, ответила на приветствия писцов и поставила корзинку на стол:

— Угощайтесь! — радушно предложила она всем.

— Балуешь, — прищурившись заметил Борис Лукич, но замершим служивым мотнул головой, разрешая угоститься.

— Идёмте ко мне, — дьяк повёл своих гостей дальше, а боярича Волка остановил взглядом, нехотя добавив: — То дело тайное, тебе не след знать. Жди тут.

Дуня не видела, как Еремей кивнул, оставляя Семёна в общей горнице. В этот раз дьяк далеко не повёл их.

— Вот, здесь я нынче обустроился. Теперь у меня, как у твоего деда, большой стол, полки с тетрадями и своя карта княжества во всю стену, — похвастался Борис Лукич.

Дуня огляделась:

— Сюда бы маленькую печурку с трубой, — чуть поёжившись, посоветовала она. — А трубу вывести в окно.

— Уже делаем, — разулыбался дьяк, — есть у меня один умелец.

— А я чем могу помочь тебе?

— Помнишь, ты как-то говорила, — дьяк огладил бороду, — что татя можно за деньги ловить?

— Конечно, — сразу кивнула Дуня.

— А могла бы ты нарисовать его?

— Э, по описанию? Вряд ли. Мне надо видеть человека.

— Так я покажу тебе его!

— Борис Лукич, чего-то я не пойму. Зачем ловить того, кого можно поставить перед мной?

— Татя я не могу перед тобой поставить, а вот похожего на него брата могу.

— Хм, интересно.

— Все говорят, что они похожи, только один старше, а другой младше.

— Старшего или младшего надо будет искать?

— Младшего.