В действительности всё оказалось хуже.

Жизнь сделала вираж и ушла в очередное пике. И опять его Катя оказалась в самом центре опасных событий. Когда из кабинета главврача, в который из тайника перенеслось основное заседание во главе с озабоченным чем-то Савельевым, вышла сама Анна Константиновна и увела Катю, Сашка, хоть и не понял зачем, но всё равно напрягся. Интуиция подсказывала, что это неспроста, и она не обманула. Катя появилась спустя каких-то десять минут и не только успела шепнуть ему, что она идёт на АЭС, с Анной Константиновной, Савельевым и Литвиновым, и сказать про каких-то раненых, но они даже успели поругаться. Потому что Сашка никак не мог понять, почему Катя идёт туда, где опасно — она ведь не обязана этого делать, а она не могла понять, почему этого не понимает он, только твердила, что так надо, а под конец просто рассердилась (он даже предположить не мог, что она умеет сердиться) и убежала, громко топая каблучками.

Эта их первая и такая неожиданная ссора выбила Сашку из колеи, и потому он очень вяло отреагировал и на появление растерянного и ошарашенного Васнецова, и даже на его рассказ, не сразу сообразил, о какой Лене твердит Стёпка, да и после того, как сообразил, не смог быстро сопоставить, что к чему. Он пытался отвечать на Стёпкины вопросы, худо-бедно объяснил, что примерно здесь происходит, но мысли его, сделав очередной круг, опять возвращались к Кате, потеряно метались от страха за эту чудную маленькую девочку, заполнившую всё его сердце, до дурацкой ссоры, и перед глазами снова и снова вставало недоумённое лицо Катюши с сердито сдвинутыми бровями-домиками. Сашке хотелось быстрее отделаться от Стёпки, запутанные отношения этой троицы (ну да Ника скорее всего с Киром, это же очевидно) его интересовали слабо, но потом, как это бывает, в голове что-то перещёлкнуло, а, может, до него просто дошло, что пыталась донести до него Катюша: «ты не понимаешь, там люди, им нужна помощь», и Сашка внезапно понял, о чём твердит Стёпка, и разрозненные кусочки сложились в цельную картину: отправившаяся неизвестно куда Ника, непонятно почему исчезнувший Кир, горничная Рябининых, её дружок Татарин и Кравец, которого Сашка боялся до одури, боялся больше всех остальных, но который — и Сашка опять был отчего-то в этом уверен — замыкал этот круг.

Наверно, потому Сашка и мчался сейчас по лестницам, ведя за собой Стёпку Васнецова, думая о Кате, и о Нике, и о дураке Шорохове — думая о своих друзьях.

— Тридцать четвёртый, — произнёс сзади Стёпка, и Сашка резко затормозил. Поглощённый своими мыслями, он чуть не проскочил мимо нужного этажа.

Безликая железная дверь с подсвеченным указателем «34» была закрыта. Она не сразу поддалась, когда Сашка её толкнул — большая, массивная, наверно, раньше, когда здесь был действующий цех, она большую часть времени оставалась открытой, а сейчас словно замерла, срослась со стеной, не торопясь открывать спрятанные за ней тайны. Сашка не успел ничего подумать, Стёпка навалился плечом на дверь, и она нехотя, издав полустон-полувсхлип, отворилась, пропуская их внутрь, в широкий и длинный коридор.

Ребята, не задумываясь, бросились по нему, добежали до площадки грузового лифта и, обогнув лифт, упёрлись в цеховую проходную: две будки КПП и между ними — развороченные, поломанные турникеты, за которыми и начинался сам цех, огромное и гулкое помещение с высокими потолками, залитое мутным светом аварийных ламп.

— Что дальше? — шёпотом спросил Стёпка.

— Не знаю, — так же шёпотом отозвался Сашка.

В цехе было пусто. Но почему-то они остерегались говорить в полный голос, словно боясь спугнуть чьи-то спавшие здесь столетние тени, притаившиеся по углам и за полуразрушенными и проржавевшими конструкциями каких-то агрегатов. Сашка внезапно засомневался в правильности их догадки. Не похоже было, чтобы здесь кто-то появлялся — всё было мёртвым, безжизненным, и только в неживом свете фонарей кружился вспугнутый ими ворох пыли.

— По-моему, тут сто лет никого не было, — выдохнул Стёпка, угадав Сашкины мысли. — Хотя дверь…

— Что дверь?

— Дверь была не заперта.

— А да… точно.

Сашка медленно двинулся вперёд. Почему-то ему было не по себе. Они со Стёпкой находились вдвоём на большом, открытом пространстве, и как знать, возможно, кто-то сейчас следил за ними, укрывшись за одной из толстых несущих колонн или из приоткрытой двери подсобных помещений, расположенных по краям — вдоль стены Башни.

Подсобки! Точно! Сашку даже подбросило от этой мысли.

Надо осмотреть все небольшие помещения, которые тут есть. Если здесь кого-то и прячут, то вряд ли будут делать это посередине пустого, просматриваемого со всех сторон цеха. Сашка метнулся в сторону, туда, где раньше располагались хозяйственные пристройки, бытовки, может быть склады или даже кабинеты начальства, хотя на кабинеты эти полутёмные, слепые помещения вряд ли могли претендовать. Стёпке объяснять ничего не пришлось. Он мгновенно понял Сашкин манёвр и бросился следом.

Подсобное хозяйство заброшенного цеха было большим. Маленькие и узкие комнатушки чередовались с просторными складами, где всё ещё сохранились шкафы и высокие стеллажи, узкие коридоры заканчивались закутками, заваленными ненужными и отжившими своё вещами, за длинными раздевалками начинались неработающие души и туалеты.

Они методично осматривали помещение за помещением, углубляясь по коридорам внутрь, доходя до самых стен Башни — здесь они были глухие, без окон, — и возвращаясь обратно в сам цех, но всё было тщетно. Всюду царило запустение и разруха. В душу Сашки закралось сомнение: а что если, они ошиблись? Он ошибся? С чего решил, что Ника может быть на тридцать четвёртом? Из-за реплики Литвинова про Кравца? Да мало ли в связи с чем он это сказал. Стёпка, наверно, думал то же самое.

— Может, мы зря сюда пришли? — шёпот Васнецова прозвучал на самое ухо. — Может, надо было всё-таки на шестьдесят девятый? Если и эта Лена была там…

— Погоди, — внимание Сашки кое-что привлекло. — Посмотри. Здесь кто-то был, и судя по всему, не так давно.

Он указал рукой на пустой пластиковый ящик слева от них.

— И что? — начал Васнецов, но внезапно понял и замолчал. Увидел, что ящик этот явно двигали, совсем недавно, на полу отчётливо виднелся след от этого движения, то место, где раньше стоял ящик ярко выделялось полным отсутствием пыли. Словно кто-то походя задел его ногой и сдвинул в сторону.