Теперь троица часто засиживалась за картами, выкладывая пасьянсы, и подобно многим пожилым людям, приятели увлеклись и гаданием. Нет, это было не женское бормотание со свечками перед зеркалами, а мужское, настоящее, на картах.

Тот вечер был они запомнили навсегда… Они засиделись, а была зима, солнце спряталось быстро. Потемнело, вдобавок над землей повисли чёрные тучи. Артамон Григорьевич засобирался домой.

– Поеду я, жена волноваться будет, – сказал он, собираясь раскланяться.

– Тимошку пошлём. Здесь переночуете, Артамон Григорьевич, – распоряжался Русов, и тут же позвонил в колокольчик.

В комнату быстро вошёл Тимофей, мужчина средних лет, с окладистой бородой, в русском кафтане, шароварах и хромовых сапогах.

– Тимофей! Дом доктора Николаева знаешь?

– Как не знать…

– Скажешь его жене, что Артамон Григорьевич остался на ночь у Залепских, завтра поутру будет, понял ли?

Тимофей поклонился и вышел, а Русов повернулся к Артамону Николаеву..

– Вот видишь, всё в порядке. Чего тебе в такую-то непогоду ехать? Давай, ещё пара пасьянсов, да чаи погоняем, пироги мои, знаю ты любишь.

– Чай у вас знатный, Михаил Петрович, пироги ещё лучше, – согласился лекарь, – на кого же гадать будем?

– Думаю, надо на внука, Мишеньку…

Иван Иванович нахмурил брови, посмотрел на одного и другого. За окном страшно завыли дворовые псы, видно увидев или почуяв нечто, невидимое людям. Показалось, что в комнате моргнули свечи, хлопнули от ветра тяжёлые занавеси, и тут, непонятно от чего, форточка окна оглушительно стукнулась об раму, едва не разбившись, да так, что все вздрогнули.

– Тимка… – разозлился Михаил Петрович, – я ему задам… Не проследил за окном…Иль опять замки сломались? Ветер сильный… А вы чего ? – улыбнулся старик, впрочем, как то кривовато, – Неужто испугались?

Иван Иванович сидел с белым, как снег, лицом, Артамон Ильич сжал губы в нитку. Русов же, не теряя самообладания, поднялся с кресла, быстрыми шагами дошёл до окна, закрыл форточку и поправил занавеси. Взял ещё один шандал с тремя свечами, зажег, и поставил на стол.

– Так виднее будет…Всё же раскинь карты, Артамон Григорьевич…Прошу тебя!

– Как скажешь… Начнем, – вдруг посерьезнел гость, принимая неизбежное.

Он открыл новую колоду, срывая обертку, и начал быстро выкладывать на стол карты, щелкая листами, один за одним, не останавливаясь ни на секунду. Наконец, дело было сделано. Все трое не отрывали взгляд… Русов побледнел, как и Залепский старший… Николаев опустил глаза в пол, и теребил запонки на рубашке, и тихо сказал:

– Говорил ведь…

– Правду о тебе говорят, колдун… Ничего, Артамон, шалишь! Есть время, успеем! Не останемся мы без правнуков, Иван Иванович!

***

Званый обед продолжался, Русов с удовольствием общался с Терентьевым, Софья Михайловна весело обсуждала хозяйство с Елизаветой Васильевной, Иван Иванович вышел из-за стола, сел в кресло и закурил любимую трубочку.

– Вы, дорогой сосед, можете войти в общество. Ваши пустоши у вас и останутся, засеем их льном, и заработаете неплохо даже в первый год. Купцы, скупщики льна у меня знакомые есть. Через год -два построим чесальни да прядильни, в гору пойдём. Есть же у тебя в поместье парочка ручьёв быстрых да речушек, водяные двигатели поставим.

– Мастера нужны для таких мудрёных вещей ! А паровой не хотите двигатель? – с другим выражением лица спросил Терентьев Русова.

– По миру пойдем мы с вами с этой штуковиной. Цена какая, – и он выразительно изобразил жестом рук, – да чинить как, если что? Нет, рано ещё. Может, годков через десять и можно купить и паровой, а сейчас- никак. А с водяными двигателями да мельницами мы управимся. Так Артамон Ильич с Вологды, есть у него знакомые да верные люди, сведущие в этом деле.

– Дело хорошее, – ответил, подумав немного, Терентьев, – Доверяю вам, пусть стряпчий готовит бумаги, Михаил Петрович.

– Вот, видите, хорошо, что молодые нас свели, Пётр Федорович!

– Да уж… Так скоро дочке жениха искать надо… – начал гость.

– Оно конечно, барышня скоро на выданье, – поддержал Русов, – да, вот они же с внуком моим, знакомы давно…

– Так ровесники они. Михаил Дмитриевич в службу пойдёт, пока суть да дело, женится будет лет в двадцать пять, а может, и позже.

Терентьев глянул на сразу потемневшее лицо хваткого соседа, и удивился, впрочем , не подал вида.

– А Машеньке то как? – продолжил он, – Совсем из возраста выйдет…