Едва захлопнулась дверь, как Лена бросилась мне на шею, мы с ней заключили долгий самозабвенный поцелуй, в течение которого я успел проникнуть руками под халат и обнаружить, что другой одежды на барышне нет. Если не считать шлепанцев.

Целовались с чувством, с толком, с расстановкой. Языками забирались друг другу в рот, облизывали один другому десны, небо… ну и что уж там говорить, по ходу этого процесса я успел пощупать многое. С особенным вожделением, признаюсь, потискал прелестные грудки, отчего их обладательница чуть не растаяла, как Снегурочка. Халат, конечно, давно распахнулся и держался на честном слове

— Я не могу больше… — простонала она мне в ухо, склонившись головой на плечо. — Так хочу тебя!..

На этих словах халат наконец свалился, оставив старшую по дому в одних тапочках.

— Взаимно, — шепнул я и подхватил на руки свое, скажем правду, вполне весомое сокровище. Тут свалились и тапочки.

— Я у тебя в руках как перышко… — томно проворковала драгоценность.

— Ну… — стараясь не сбить дыхание, ответил я, — скорее… я бы сказал, целый гусенок…

Лена чуть не лопнула от смеха:

— Ой… ой, оболтус какой!..

Так мы очутились в спальне, где со страстью и нежностью обрели друг друга. Лена совершенно позабыла неловкую стыдливость первого опыта, я поразился тому, что сейчас она вела себя как совершенно опытная любовница — и как-то сама собой научилась сладко стонать, и даже орать на самом пике оргазма, и впиваться ноготками мне в спину. Да еще и всплакнула от избытка чувств после того, как я исправно наполнил ее нежные глубины своим генетическим содержимым.

После этого часто бывает так, что время трепещет, рвется, исчезает неизвестно куда… И в этот раз я не могу сказать, сколько минут прошло от извержения до того, как Лена, полизав мне ободок уха, прошептала:

— Слушай…

Я мигом угадал, что она сейчас заведет любимую шарманку: как она будет беременная, с каким замечательным пузом, а потом родит нечто такое, чего белый свет еще не видывал… в хорошем смысле, разумеется. И поспешил воскликнуть поспешно и даже встревоженно:

— Постой! Постой! Пока не забыл!..

— Да? — вмиг переключилась она.

— Слушай, моя смуглая леди… — с расстановкой произнес я, оглядывая еще заметный черноморский загар — на роскошном цветущем теле он казался сплавом золота и шоколада, — я хотел с тобой поговорить…

— А мы не говорим?..

— Ценю юмор, — я почти невесомо поцеловал загорелую принцессу в переносицу. — Но я серьезно.

Я говорил это, с невыразимым удовольствием окидывая взором золотисто-шоколадную красу и чувствуя тончайший чудесный запах молодой здоровой женщины, пребывающей в ауре любви и неги. Мне, однако, надо было перенастроить изнеженную особу на деловое включение мозгов. Она вообще-то умная и очень хорошая девочка, только с женскими закидонами, но это естественно. Что за красивая нормальная женщина без вздорных выходок? Так не бывает.

— Разговор, наверное, не самый приятный, но необходимый… — зашел я с той стороны, что отключала негу и включала разум. Сработало. Лежавшая раскинувшись, обнаженная красотка подобралась, перелегла, опершись на локоть и даже накинула на себя простынку. Правда, задница при этом осталась голой. Передница, впрочем, тоже.

— Да? Слушаю.

— Понимаешь, в чем дело… Хм! А зачем сиськи спрятала?

— Васька! Обормот! — притворно рассердилась Лена, и даже как бы ножкой лягнула, то есть шутливо чиркнула пальчиками по моей коленке.

— Что такое? — прикинулся я шлангом.

— То!.. В словаре воспитанного человека такого слова нет! — с апломбом заявила она.

— Странно… — продолжал придуриваться я. — Сиськи есть, а слова нет?

— Я сказала — в словаре воспитанного человека, — язвительно подчеркнула Лена.

Так мы еще немного пошутили-поострили, и я решил, что пора переходить к сути.

— Ладно, мисс! Разговор, значит…

— Не самый приятный?..

— Вот именно. Слушай! Ты знаешь, мне смерть Ларисы покоя не дает.

Лицо Лены заметно изменилось.

— В каком смысле? — в голосе просквозила прохлада.

— В детективном, — сказал я. — Лен, давай раз и навсегда договоримся: ты у меня одна. Единственная. Ревность — не тот случай. Забудь. Забыла?

— Ну… более или менее.

— Спасибо и на том. Титьки можешь открыть.

— Балда!..

Ну, тут вновь пришла пора тисканий, жарких лобзаний, сладких стонов… что, естественно, переросло в соитие с сопутствующими писками, визгами, счастьем взаимного обладания и невыразимыми обоюдными нежностями после. Ласкались и нежились до звездно-лунных небес, после чего проголодались. Дружно решили поужинать.