После моего возвращения из Парижа в слезах мама преобразилась. Наверное, все матери испытывают это, видя своих детей сломленными и потерянными. Я рассказала ей все: о биопсии, страхах перед диагнозом, об отпуске и об Алексе. Особенно о нем.

Теперь мы с ней неразлучны. Стоит отпустить обиды и поговорить сердцем, и все наладится. Совсем не страшно.

–Пришли новые анализы, прежде чем мы отправимся на опера… – он замолк, вглядываясь в мою карточку. – Так-так!

– Что там, Дмитрий Петрович, что с фиброаденомами? – голос мамы померк, и я тоже напряглась, вдруг испугавшись, что первые результаты оказались ошибочными.

– С ними все в порядке, они, как и раньше, не угрожают вам, но боюсь, что их удаление придется отложить…

– Что? – я не верила своим ушам, ведь из-за операции отложила несколько значимых собеседований, на одно из которых взяли мою одногруппницу, и она теперь занимает чудесную должность. – Что значит «отложить»? На сколько?

– Ну… – серьезность его вида сменилась каким-то глуповатым изумлением. – Месяцев на девять, по меньшей мере…

Мама застыла, кажется, поняла всё, а я – нет. Кристина была права, в последнее время я отупела.

– Что вы имеете в виду? П-почему девять месяцев?

– Потому что у меня для вас отличная новость, Виктория Сергеевна! Вы беременны. Поздравляю!

– … ч-что