(Не) измена. Тайные наследники для миллиардера

Аннотация

Муж обвинил меня в измене и выгнал из дома с двумя новорожденными малышами. Оставив меня без гроша в кармане, он лишил меня веры в людей и в любовь. И только встреча со случайным мужчиной спасла нас от гибели. Молчаливый незнакомец помог нам с детьми и исчез.Я даже не надеялась, что еще когда-нибудь его встречу. Спустя три года устроилась горничной к одному очень богатому человеку. Молчаливый хозяин дома не узнал меня. Он даже не подозревал, что однажды спас жизнь мне и моим детям, которые с каждым днем все больше становятся похожими на него…Отдельная благодарность тем, кто подписался на меня!

Пролог – Домой можешь не возвращаться. Не хочу видеть ни тебя, ни этих… выродков. Я роняю слезы в беззвучных рыданиях. Как не приходить? А куда же нам с детками выписываться? – Артур, да что ты такое говоришь? Это же твои дети! Ты же мой муж, куда мне приезжать с новорофжденными, да еще и с двумя? У меня же нет никого! – Меня это не волнует! Ни ты, ни твои дети! – выплевывает муж и равнодушно поджимает губы. – Но это и твои дети тоже! Мы так давно их хотели, так старались, чтобы теперь ты нас бросил? – Они не мои! Да и детей я никогда не хотел, ты об этом была прекрасно осведомлена! – Но… – шепчу, не в силах сказать ни слова. Слезы душат, но я не хочу показывать свою слабость. Мне хочется умолять мужа одуматься, но я знаю его. Артура раздражают мои слезы и мольбы. Поэтому со всех сил стараюсь держаться. – Твои вещи я уже собрал. Там немного! – едко смеется мужчина. – А мамино кольцо и письма? – П.однимаю на него удрученный взгляд. Меня не интересовало ничего, кроме памяти о ней. – Ах, эту дешевку. Да, захватил. Но другие украшения я оставил себе. Только давай без истерик. Это я тебе дарил их, и я забрал их. – Он засовывает руки в карманы брюк и разворачивается на пятках к выходу. – Мне и не нужны они. Артур… – зову я с последней надеждой. – Чего тебе? – бросает он через плечо. – Будешь ныть и умолять, чтобы я остался? – Нет, я хотела, чтобы ты посмотрел на них – на своих детей. – Я видел. Это не мои дети. Не расскажешь, где ты нагуляла их, дорогая женушка? – Они твои… – в полной уверенности в сказанном произношу я. Все пять лет брака я сидела дома. Артур запретил мне ходить на работу, он рассорил меня со всеми друзьями, у меня не осталось даже подруг. Единственный близкий человек – моя мама – покинул этот мир задолго до нашей свадьбы. И я осталась одна, но мой муж заменил мне всех. Моя любовь к нему покрывала все потребности в другом общении. Так какие можно вести разговоры об измене? – У меня вообще не может быть детей. Я пошел на ЭКО, только чтобы ты отстала. Мы договорились с врачом, что попытаемся пару раз, а потом он скажет, что попытки бесполезны. Ты бы по-другому от меня не отстала. Я бесплоден, а ты каким-то образом забеременела. Фраза прозвучала как выстрел. Как бесплоден? Но он мой первый и единственный мужчина, дети точно его! – Я думал, смирюсь. Ты получишь детей, о которых так мечтала, и оставишь меня в покое. Но я не могу на тебя даже смотреть больше. Прощай, Маша. Документы о разводе я пришлю с адвокатом. – Артур, но они твои!!! – кричу вслед уходящему мужчине, но дверь закрывается за ним, оставляя меня в оглушительной тишине. Одни. Мы остались совершенно одни. Глава 1 Мария Я смотрю на тест, в котором медленно вырисовывается одна полоска, и жду. Жду долго, мучительно, пока полоска полностью высыхает, все так же показывая одну только одну. Отрицательный. Снова не вышло. Из месяца в месяц я жду заветные две полоски вот уже пять лет. Каждые месячные для меня – целое горе. Я хочу детей. Больше всего на свете я хочу взять на руки своего малыша, вдохнуть этот сладкий запах маленькой макушки, ощутить тепло родного тельца. – Снова отрицательный… – Выхожу из туалета и сажусь рядом с мужем на диван. Он смотрит футбол и не обращает на меня и мои слезы никакого внимания. – Артур… – зову его, тихо всхлипывая. – А? Чего тебе? – отвечает тот, даже не повернув голову в мою сторону. – Тест отрицательный, – говорю я чуть громче. Мне так нужна его поддержка сейчас. Его ласка и тепло. Но он никогда не разделял моего желания иметь детей. По крайней мере, о беременности говорила только я. – А, ну хорошо… – тянет он и делает глоток пива из стакана. – Что ж хорошего? У нас снова не получилось! – вскипая, говорю я. – Только давай без очередных истерик, ок? – хмурится муж. – Пойди займись чем-нибудь, дай посмотреть! Я разочарованно качаю головой. Он не понимает. Но вправе ли я требовать у него этого? Говорят, у мужчин нет любви к детям, пока они не увидят ребенка. Своего ребенка. Иду на кухню и наливаю себе воды. Медленно пью по глотку, пытаясь проглотить ком в горле. Хотелось позвонить Наде, пожаловаться, поплакать хоть кому-то в жилетку, я так устала со всем справляться одна. Но, к сожалению, мы не общаемся уже больше двух лет. Однажды она пришла и сказала мне, что видела Артура с какой-то девицей. Я попыталась выяснить у него, а он наорал на меня, что я ему не доверяю. Он сказал, что ноги Нади в нашем доме больше не будет. Обозвал ее лгуньей и завистницей. Подруга убежала от нас в слезах, а я даже ее не остановила. Видела лицо Артура и понимала, что если я сейчас пойду за ней, то он мне этого не простит. Позже вечером Надя прислала мне четкую фотографию Артура и неизвестной девушки. Они целовались возле входа в кафе, и он пошло сжимал ее бедра. Я долго смотрела на изображение, пока муж сопел рядом, и не могла даже пошевелиться. После фото подруга прислала сообщение: «Смотри сама» – и заблокировала меня везде. Этот случай заставил меня еще больше закрыться в себе. Я практически не выходила на улицу, не общалась с людьми. Разве что в магазине с продавщицей или с таксистами, которые возили меня в поликлинику. Артур запретил мне работать, аргументируя это тем, что он достаточно зарабатывает, чтобы содержать жену. А я должна ждать его дома. Всегда добрая, ласковая и готовая к интиму. Меня устраивало такое положение вещей, ведь это же и есть счастье, так? Мужчина, который обеспечивает, бережет. Но с каждым днем одиночества мне все больше хотелось кого-то, для кого я буду целым миром. Того, кому я буду нужна как воздух. Я хотела стать мамой. И ради этого я готова была пойти на все. Даже на ЭКО. Врачи проверили меня вдоль и поперек. Но я была абсолютно здорова. Значит, проблема в муже. Но он ни за что не захотел сдавать анализы, аргументируя тем, что я снова выдумала какую-то ерунду. Я допиваю воду и дрожащими пальцами ставлю стакан на стол. Все, достаточно. Я больше не хочу ждать. Мое время неумолимо убегает, и пока я не возьму все в свои руки – детей у меня не будет. Иду в комнату и становлюсь перед мужем, закрывая ему доступ к плазме. Внутри все дрожит от нервов, но очередная неудачная попытка лишила меня возможности думать трезво. – Или мы делаем ЭКО, или я ухожу! – Что? Отойди, Маша, я же смотрю! – гаркает мужчина, но я не двигаюсь с места. – Да что ты хочешь от меня? – вскипает муж. – ЭКО! Я хочу ребенка! – упрямо выдаю. – Черт! Сдались тебе эти дети! И так же хорошо живем! Может, я не хочу слышать визг и крики по ночам? – Я хочу ребенка! – все так же стою на своем. – Ладно. Сделаем ЭКО. Записывайся, все равно же не отвяжешься, – закатывает векиАртур, а я расширяю глаза от удивления. И все? Так просто? – Это правда? Ты согласен сдать анализы? – Я же сказал – да! – раздраженно выдает муж. – Только с волокитой вроде записей разберись сама. Я не стану бегать тысячу раз. Поняла? – Да… – Закусываю губу, чувствуя, как в глазах жжет от невыплаканных слез. – О боже, Артур, спасибо! Я бросаюсь ему на шею и целую, целую, не в силах поверить в свое счастье. – Все-все, отпусти! Задушишь же! – отодвигает меня муж, но мне все равно на его равнодушие. У меня будет ребенок. Наш ребенок. Артур его обязательно полюбит, когда увидит. Бегу в спальню и роюсь в документах. Уже завтра обзвоню все клиники и запишусь. Боже, неужели совсем скоро моя мечта исполнится? Ложусь спать счастливая, но в одиночестве. Артур допил пиво и куда-то ушел на ночь глядя. Но я даже не поинтересовалась куда. Боялась, что он устроит скандал, будто я его контролирую, и передумает. Засыпаю, представляя на руках розовощекого малыша, и одинокая слеза скатывается на подушку. Артур приходит поздно ночью. От него пахнет слишком сладко. Будто он упал в вазу с цветами. Но через сон я не соображаю, в чем может быть дело. Правда, запах намертво впитался в постельное белье. Неужели снова встречался с кем-то?.. Утром он уходит на работу, не объясняя ничего. Хотелось расплакаться от обиды, но я не могла себе позволить грустить. Сегодня нужно быть максимально собранной и не давать мужу повода для скандала. Я вообще должна себя вести очень мягко с ним сейчас, а то в его духе отменить все в последнюю минуту. Делаю себе кофе и захожу в интернет, открывая десятки сайтов с клиниками по ЭКО. Дозваниваюсь в каждую, но узнаю, что у них полная запись или места есть только через полгода. Мне предлагают подготовиться за это время, пропить витамины. Но я отказываюсь, четко понимая, что мне не подходит этот вариант. Артур соскочит быстрее, чем я успею сообразить, а витамины я пью уже несколько лет. Был бы от них толк… Когда я набираю номер из последней вкладки, надежда практически покидает меня. Радость, которая накрывала меня с утра, сменяется черной печалью. Неужели я никогда не стану мамой? Можно было бы взять ребенка из детдома, но Артур сразу отмел эту идею, сказав, что не собирается кормить чужого отпрыска. Что ж… Это действительно путь не для каждого. – Клинника ЭКО и гинекологии, слушаю вас. – Здравствуйте. Мы бы с мужем хотели записаться к вам на прием. Мы хотим ребенка, но у нас не получается уже пять лет… – Я вас поняла. Запись к доктору есть на следующей неделе, вы согласны? – Ох, так быстро? Да-да! Конечно, а операция? Когда мы могли бы приступить в самой процедуре? – Не переживайте, вам все расскажет доктор. Если все в порядке с анализами, то несколько плановых посещений – и можно будет приступать непосредственно в процедуре ЭКО. Вас записывать? – Да, конечно! Ох, неужели? Даже не думала, что мне так повезет! – Продиктуйте ваши данные, пожалуйста… – Карпенко Мария Александровна и Карпенко Артур Акимович. – Я вас поняла. Записала вас на двадцатое сентября в 15.00. При себе иметь паспорт, имеющиеся анализы и полис. – Хорошо, спасибо большое! – буквально выкрикиваю я. – До свидания. Я кладу трубку и визжу от счастья. Получилось! Теперь осталось рассказать Артуру – и все будет хорошо! Не желая ждать, я снова беру телефон и набираю мужа. – Да? – резко отвечает он, а я радостно выдаю: – Привет, любимый! У нас получилось! – Что именно? – Я записалась в клинику. Нас ждут двадцатого сентября, в три часа дня, ровно через неделю! – А, ясно. Хорошо. – Хорошо? И все? – потухая, спрашиваю. – Ох, ну что мне, станцевать, что ли? – как-то устало переспрашивает муж, и я улыбаюсь: – Нет, но ты же рад? – Конечно! Все, Маш, пока, мне некогда! Он бросает трубку, и счастливая улыбка медленно сползает из моего лица. Ну что ж… Главное – не отказался. Я уверена, когда ребенок родится, он полюбит его всем сердцем. Глава 2 Егор Подъезжая к дому, я паркуюсь возле ворот и долго сижу в машине. Окидываю взглядом участок, скрытый осенними сумерками, высокое четырехэтажное строение, которое издалека напоминает замок, и вздыхаю. Свет горит только в окне на третьем этаже – спальня моей жены. Остальной дом погружен в уныние и тоску. Когда я строил его, нам с женой было всего по двадцать пять. Я мечтал о том, чтобы вскоре дом наполнили детские голоса и смех. Чтобы каждое утро топот маленьких ножек будил меня перед работой, а вечером меня встречало звонкое «папа». Но шли годы, а ничего не менялось. Я все так же приезжаю домой, где меня, кроме моего пса, добродушного хаски Лойса, никто не встречает. Линда либо уходит к подругам, знакомым, либо собирается уйти. Отношения с ней давно стали напоминать реку с пересохшим руслом. Мы с ней не общались по душам уже давно. Я пробовал вернуть в наши отношения былую страсть, брал путевки на Мальдивы, возил на шопинг в Милан и водил в рестораны, и даже если это заканчивалось бурным сексом, через несколько дней все возвращалось на круги своя. На мои желания иметь детей Линда часто отмалчивалась. Потом и вовсе говорила, что вообще не хочет детей. Что ей не хочется толстеть и обвисать. Она еще молода и хочет жить, а не менять пеленки. И даже мои доводы, что я обязательно нанял бы няню, что ей бы помогали и, вообще, ее жизнь никак бы не изменилась, не меняли ее решение. Позже, когда я уже настаивал категорично, она призналась, что ее все детство заставляли сидеть с младшей сестрой и вытирать ей попу. Тогда-то она и решила, что сама никогда не заведет детей. Я понял ее, но вскоре предложил развод. Да, я любил ее, но наше видение семейной жизни в корне отличалось. Я хотел настоящую семью, она же – развлекаться и веселиться. Как только я сказал это слово «развод», Линду будто подменили. Она начала увиваться возле меня и всячески задабривать. Увидев, что это не помогает, она подошла ко мне однажды и сказала то, чего я точно не ожидал услышать: – Я готова попробовать! – Ты о чем? – Поднимаю на нее взгляд поверх ноутбука. – Ну, о детях. Я готова попробовать. – Она хмурится, и я вижу, как тяжело ей дается это решение. Внутри словно что-то расцветает. – Правда? – Поднимаю брови, и жена кивает. – Я люблю тебя и не хочу терять. Встаю и заключаю девушку в свои объятия. – Я тоже не хочу тебя терять, котенок, но тебе придется отказаться от алкоголя и вечеринок, ты ж понимаешь? – Да, я исключу весь алкоголь и сигареты, и мы попробуем. – Ее пальчики скользят вниз и сжимают отвердевший орган. – Можем начать прямо сейчас… Линда целует меня глубоко и страстно, и вскоре мы перемещаемся в спальню… Проходит год, но все наши попытки безуспешны. Мы обследовались, но врачи только разводили руками, говоря, что у нас все хорошо. Говорили, что это не быстрый процесс и, пока не прошло два года с момента начала попыток, расстраиваться не стоит. Но когда прошло и два года, а Линда так и не забеременела, я решился на крайний метод – ЭКО. Многие мои друзья не понимали моего желания иметь детей, но я вырос одиноким. Детдомовский мальчик, упорно желающий любви. Мне казалось, что я обязательно добьюсь многого в жизни, разбогатею и заведу большую семью. И я выполнил все, что планировал. У меня свой огромный бизнес по реставрации антиквариата, в частности старых картин. Через мои руки прошло более тысячи всемирно известных художников прошлого и позапрошлого века. Я всегда любил искусство. И оно мне отвечало взаимностью. Мне везло найти лучшие экспонаты, встретить новых художников и увидеть в них будущих гениев. Я заключал с ними контракты и успешно вводил на рынок сбыта. Мне хотелось передать свой бизнес, дело всей своей жизни сыну или дочке. Чтобы они развивали и дальше наследие нашей семьи, но почему-то судьба не хотела одаривать меня детьми. В один из осенних дней я пораньше вернулся с работы и, купив огромную корзину красных роз, приехал к жене. Было около трех дня, но я нашел Линду спящей. Меня немного смущало то, что она снова вернулась в светскую жизнь. Она уходила с началом ночи и могла вернуться только к восходу. От нее снова пахло алкоголем, но я уже не настаивал на соблюдении режима. В конце концов, может, и ей было тяжело осознавать, что у нее не получается забеременеть. – Дорогая, проснись… – нежно шепчу ей на ухо, ставя на кровать корзину с розами. – М-м-м… Егор? Ты чего так рано? – открывает один глаз жена, а я усмехаюсь ее непосредственности. Да она сама еще ребенок… – Хочу поговорить с тобой. – О чем? Линда встает и, потянувшись, садится напротив. – Давай сделаем ЭКО! Я решаю не ходить долго вокруг да около. – В смысле? Какое еще ЭКО? Я что, корова какая-то? – вспыхивает она, а я хмурюсь. – При чем тут коровы, вообще? Это наш единственный шанс иметь детей! – Но… Егор! – мнется она, явно не зная, что сказать. – Может, у нас получится без этого всего? – Ты же видишь, два года прошло. Сколько еще ждать? Пять лет? Десять? Я не хочу отводить своих детей в первый класс, когда выйду на пенсию! – Слушай, ну я даже не знаю! – Она спускает длинные ноги на пол и проходится по комнате, нервно покусывая губу. – Я запишу нас на консультацию. Доктор обо всем расскажет, а там посмотрим, – категорично заявляю я. – Хорошо… – скривившись, отвечает девушка. Я чувствую, что она хочет придумать отговорку, и не даю ей такой возможности. Мой ответ она знает: если она не может иметь детей – это одно. Я никогда ее из-за этого не брошу. Но если она просто не хочет даже попробовать, то нам не по пути. *** В ту ночь Линда снова ушла, а я даже не спрашивал куда. Она часто поначалу звала меня на светские вечеринки, где собирался весь высший свет. Элита, мать ее. Но, пару раз увидев, КТО туда ходит и как они себя там ведут, от внешнего лоска не осталось ни следа. Сколько я бы ни заработал, я всегда останусь простым мужчиной. Многие считали меня серьезным и неприступным, но это было из-за моей врожденной закрытости. Я сложно сходился с людьми и долго привыкал. А о доверии речь могла идти только спустя много времени. Вот только с Линдой как-то все быстро получилось. Непосредственная, как ребенок, она быстро взяла наше общение в свои руки, и совсем скоро я уже не представлял без нее жизни. Правда, изредка, наблюдая за ней, я все же ловил себя на мысли, что вижу не того человека, которым она является. Но я гнал от себя эти мысли, сетуя на свою подозрительность. Да, я мало кому доверял. Можно сказать, практически никому. Люди предавали и предавали меня, открытого парня, всегда пытались воспользоваться добротой, принимая ее за слабость, и в один момент я закрылся. Захлопнулся, как ракушка, и больше не пускал никого в свой мир. Я перестал ходить с Линдой на эти мероприятия, и поначалу она злилась, а потом просто свыклась и перестала меня звать. Ревновал ли я? Даже не знаю. Может быть, но я хотел верить, что жена меня не обманет, поэтому не стремился ее в чем-то ограничивать. Мне хотелось видеть рядом с собой свободную счастливую девушку, а не загнанную в клетку птицу. Я думал, она перерастет свои увлечения и займется чем-нибудь более полезным, но время шло, а ничего не менялось. Сегодня я спал один. Я злился на себя и впервые так сильно разозлился на Линду. Мне не хотелось признавать, но, кажется, я сделал огромную ошибку, когда женился на ней. Нет, я все еще любил ее, но только слепой бы не заметил, что у нас совершенно разные взгляды на жизнь. С утра я позвонил в одну из клиник ЭКО и договорился о консультации. Мест не было, но внушительная сумма, обещанная доктору, сыграла свою роль. Нужно только поговорить с Линдой. Кстати, она вернулась? Я захожу в ее комнату и вижу мирно спящую девушку. Странно, я не слышал, как она вчера вернулась. Мне хочется поговорить с ней, накричать – не знаю, сделать хоть что-то, но я понимаю, что это ни к чему не приведет. Она действительно не виновата, что у нас нет детей. Ну а ее вечеринки… Многие веселятся в ее возрасте. Линда младше меня на десять лет, и я должен понимать, что она просто добирает то, чего недополучила в действе. Ей хочется свободы и красивой жизни, а не пеленок и детского плача. Но дело в том, что мне ждать уже было некуда. Через пару лет мне исполнится сорок, я не хочу быть дряхлым стариком, когда у меня появятся дети. Поправляю лямку ее ночнушки и убираю длинные светлые волосы с красивого лица. Да, как только я ее увидел, у меня даже отнялся дар речи от ее красоты. Она была идеальна во всем. Длинные ноги, тонкая талия и высокая грудь делали ее похожей на фарфоровую куколку, а большие карие глаза и пухлые губы дразнили своей невинностью. Хорошо, что она всегда была разговорчивой, ведь я на первых свиданиях не мог вымолвить ни слова. Решаю не будить ее и иду вниз. Спускаюсь на кухню и делаю себе кофе. В большие панорамные окна заглядывает осеннее солнце. Желтые листья сыплются с деревьев с каждым дуновением ветерка. Мне не хочется идти на работу, решаю сделать себе сегодня выходной и попробовать в последний раз наладить отношения с Линдой. Может быть, у нас все же получится найти общий язык. Беру книгу и выхожу во двор. Стряхнув листья с садовых качелей, сажусь на мягкое сиденье и принимаюсь за чтение. Мягкая осень радует теплыми деньками, и у меня есть еще много времени, пока Линда проснется. Я знаю точно, что от сегодняшнего разговора многое зависит. Она больше не будет ходить на такие вечеринки, не будет попусту прожигать свою жизнь, хотя бы пока живет со мной, и она родит мне ребенка. Иначе я просто не хочу ее видеть рядом с собой. Нам явно не по пути. Ближе к полудню ко мне выходит Линда. Закутанная в шаль, она присаживается рядом со мной и хитро поглядывает на меня. – Ты чего не на работе, малыш? – Ждал, пока ты проснешься! – серьезно отвечаю я. – Да? Зачем?– удивляется Линда. – Соберись. Поехали куда-нибудь поедим. Прогуляемся по парку, поедим. – Ладно, сейчас… – как-то растерянно отвечает она, и мне становится ее немного жаль. Но и я не могу заменять ей отца всю жизнь. Я не ее родитель, а она не мой ребенок. Пора взрослеть. Мы приезжаем в модный ресторан и поднимаемся на открытую террасу. Официант приносит нам меню и удаляется, а я решаю сказать сразу, что копил в мыслях уже долгое время: – Помнишь, два года назад я говорил тебе про развод… – О боже… Ты меня привез сюда, чтобы бросить? – практически взвизгивает жена, а я качаю головой. – Нет. Я хотел развестись, чтобы не требовать от тебя того, чего ты не хочешь. Но время пришло, Линда. Я больше не могу и не хочу ждать. – Ты о детях? Снова о них? Да на кой черт они тебе сдались? Мы что, плохо живем? – Знаешь? – выдаю я. – А ведь правда плохо! Ты постоянно пропадаешь на вечеринках, я – на работе. Мы с тобой потеряли ту самую связь. Живем как соседи. – Но я не хочу расставаться. Я люблю тебя. – Тогда ты больше не выходишь в свет – по крайней мере, без меня. Ты забываешь своих фальшивых прогнивших друзей. – Хорошо! – быстро кивает девушка. – И я записал нас на ЭКО. Она долго смотрит в мои глаза и вскоре кивает. – Да, я пойду. Глава 3 Маша Я решила устроить нам с Артуром романтический ужин. На душе скреблись кошки, но мне казалось, так я смогу сама успокоиться. А пока я готовила запечённое мясо, мужа все не было. Когда на часах пробило десять вечера, я все же решила ему набрать. – Да? – раздраженно отвечает Артур. – Привет, а ты где? Скоро будешь? – Маша, я тебе отчитываться должен? – резко спрашивает он, а потом смягчается: – Да, скоро. Артур приходит спустя час, он даже не хочет ужинать, но я всеми силами его уговариваю. Мы садимся за стол, и я зажигаю свечи под его удивленный взгляд. – У нас праздник какой-то? – Нет, я просто решила, что нам нужно провести время вместе. Мы давно уже с тобой никуда не выходили… – Ты мне будешь сейчас нотации читать или все же покормишь? – едко замечает муж, а я подхватываюсь: – Да-да, сейчас! Я кладу ему на тарелку большой кусок мяса, картошку и пододвигаю салат. Артур начинает жевать, даже не глядя на меня, а я беру бокал вина. – Я хочу выпить! Муж поднимает взгляд и вопросительно изгибает брови. – Да, я хочу сказать новость! Нас записали на консультацию, – радостно восклицаю я. – Куда? – не прожевав, спрашивает мужчина. – На ЭКО! Через неделю нас ждут в клинике… Внутренне сжимаюсь, ожидая отказа или крика, но Артур на удивление спокоен. – Да? Ну ладно. Расплываюсь в улыбке и отпиваю вина. – Ты рад? – А? Ну да, конечно! Главное, чтобы ты была рада. Не узнаю его. Артура давно не волнует, рада ли я, счастлива ли. В первые годы нашего брака он был просто лапочка. Он так красиво ухаживал, дарил подарки, цветы, но скоро все изменилось. Он все чаще задерживался на работе, хамил, оскорблял. Я устраивала ему скандалы, грозилась уйти, но он ползал на коленях и умолял остаться. И я прощала. Но однажды, когда в очередной раз я на него обиделась, что он поздно пришел домой и что у него лицо в помаде, он просто ядовито рассмеялся. Я сказала, что ухожу от него, даже начала собирать сумку, но Артур схватил меня за волосы и сильно ударил по лицу. – Куда ты пойдешь, а? Кому ты нужна, вообще, кроме меня? – В милицию! – выкрикиваю я и получаю еще один удар, уже кулаком. Он схватил меня за волосы и приблизился к самому лицу. – Ты думаешь, они тебе поверят? Да там каждый третий мой знакомый. Забыла, кто я? Я не забыла. Антон работал юристом и прикрывал многих влиятельных людей. Даже слышала, что некоторые бандиты с ним водили крепкую дружбу, чтобы он их отмазывал от наказания. Так что он был прав. Мне было некуда пойти, да и страшно, что далеко я не уйду. Я плакала, забившись в угол, и держалась за саднящую щеку. Мужчина плюнул на пол и ушел спать, оставляя меня в одиночестве. Тогда я поняла, что он прав. Мне некуда уйти, не к кому обратиться. Все, что я могу, – это попытаться найти подход к нему и не дразнить зверей, живущих в его душе. С тех пор я старалась не нарываться на скандал, упрямо не замечала его измен, не лазила по его телефонами и не проверяла, куда он едет. Я знала, что там увижу, Надя была права. Но даже она была не в силах мне помочь. Поужинав, мы идем спать. Артур наваливается на меня всем телом и берет, словно я кусок мяса. Спустя десять минут он уже храпит рядом, а я беззвучно плачу. Я знаю, что мне никуда от него не деться, и прошу лишь об одном: Боже, подари мне ребеночка, которого я смогу любить. Он будет только мой, а я – только его. Может быть, хоть тогда я сумею познать, что такое безусловная, настоящая любовь. Неделя проходит быстро. Мы с Артуром практически не пересекаемся, но накануне вечером я все же говорю ему время и адрес, куда нужно будет подъехать. Он молча кивает, а жду назначенного часа. Утром я привожу себя в порядок, собираюсь и даже немного крашусь. Русые, с рыжеватым оттенком волосы я собираю в длинный хвост, серые глаза подвожу карандашом и крашу ресницы тушью. Надеваю высокие джинсы и белую свободную рубашку. Не знаю почему, но сегодня мне хочется выглядеть хорошо. Я словно отправляюсь на встречу со своим будущим. Прибываю в клинику немного раньше назначенного времени и усаживаюсь на кушетку ждать Артура. Мне выдают бахилы и просят подождать. У доктора сейчас другая пара на консультации. Артура все нет, а двери кабинета уже открываются, выпуская статного, красивого мужчину. – Да-да, Егор Кириллович, подождите за дверью. Сейчас я посмотрю вашу жену, и вы отправитесь непосредственно на сдачу самого важного материала! – Доктор мягко смеется и закрывает за собой дверь. Мужчина садится рядом со мной и откидывается на спинку кресла. Я скашиваю на него взгляд и втихую разглядываю: брюнет, высокий, стройный. На вид лет тридцать пять. Очень ухоженный и дорого одетый. Ну это и понятно, ЭКО стоит недешево, сюда бедные не ходят. Он замечает мой взгляд и мягко улыбается мне. Я густо краснею, стыдясь своего любопытства. Как будто мужчин никогда не видела. Просто он действительно очень привлекает взгляд, а я людей не видела уже слишком давно. – Тоже на процедуру? – спрашивает он негромко, а я молчу. – Ох, простите, бестактный вопрос. Просто рад, что жена согласилась. Я так давно хотел ребенка. Меня подкупает его открытость, и я осторожно улыбаюсь в ответ: – Да, я тоже. Правда, муж еще не пришел, но надеюсь, он не забыл… *** – Как можно забыть, если такая девушка хочет от него ребенка? – весело говорит незнакомец, чем еще больше меня смущает. Значит, не все мужчины такие, как мой Артур. Какой-то девушке повезло больше, чем мне. Не успеваю я сообразить, что ответить, как из кабинета выходит незнакомая, очень красивая девушка, а в коридоре появляется Артур. Пара уходит, а муж подсаживается ко мне. – Я не понял, что этот хмырь от тебя хотел? – Артур, все хорошо. Он просто спросил… сколько времени… – оправдываюсь я, а муж подозрительно щурится. – Ага, а ты у нас Биг Бен, значит… – Ну, не сердись! – Дотрагиваюсь до его руки, но нас уже зовут: – Карпенко Мария и Артур? – Доктор приспускает квадратные очки, поглядывая на нас. – Да, это мы! – Муж резко хватает меня за руку и заводит в кабинет. – Меня зовут Никита Петрович. Я врач гинеколог-репродуктолог высшей категории! – Он машет рукой в сторону развешанных на стене дипломов. Я киваю, а Артур внимательно изучает написанное. – Располагайтесь, пожалуйста! – Врач кивает нам на диванчик, расположенный напротив его стола, и садится на свое место. В воздухе повисает неловкая тишина, а я в это время разглядываю кабинет. Светлые станы, уютная обстановка. Так сразу и не скажешь, что это кабинет врача. Вот только белая ширма и кушетка для осмотра за ней говорят о предназначении этого помещения. – Я вас слушаю, с чем пришли? – вежливо спрашивает доктор. Смотрю на мужа, но тот равнодушно глядит в окно, и тогда я решаю сама начать рассказ: – У нас нет детей вот уже более пяти лет. – Так, понятно. Вы проходили обследование? Используете какие-то методы контрацепции? – Да, я проходила. У меня все в порядке. Вот то, что есть! – Я отдаю ему пухлую папку со всевозможными анализами и сажусь обратно. – А вы, Артур Акимович? – Нет, я ничего не проходил. У меня все в порядке, – нервно подергивает плечами муж. – Да-да… Понимаю. Что ж… – Никита Петрович откладывает мои анализы в сторону и поправляя очки, смотрит на нас. – Тогда прошу вас, Артур Акимович, пройти в 23 кабинет, там сдадите кровь и другие анализы, а вы, Мария, пройдите на кресло, я сам возьму все необходимые мазки и сделаю вам УЗИ. – Черт-те что… – тихо говорит муж и выходит, а я забираюсь на кресло. Осмотр проходит быстро, и уже через двадцать минут мне говорят, что визуально все хорошо. Яйцеклетка созревает, трубы проходимы, значит, скорее всего, проблема в муже. Артур возвращается к нам через полчаса, и доктор, учтиво кивая, говорит: – Через неделю ваши анализы будут готовы, и будем решать, на какую дату назначать ЭКО. А пока кушайте больше фруктов, морепродуктов и отдыхайте. У вас все получится! Мы выходим из клиники, и Артур вдруг говорит: – Извини, забыл кое-что в кабинете! Он исчезает за дверью, а я топчусь на крыльце, ожидая его. Вскоре он возвращается, на лице играет самодовольная улыбка, но я не решаюсь спросить, что изменило его настроение. Муж завозит меня домой, сам же возвращается на работу. Всю неделю я хожу как на иголках в ожидании результатов наших анализов. Что, если Артур действительно не может иметь детей? Согласится ли он пройти лечение, если такое существует? Где-то в глубине души я знала, что ничего он делать не будет. И то, что он решился на ЭКО, уже большой прогресс. Меня не отвлекают от плохих мыслей ни книги, ни готовка, ни уборка. Все валится из рук, и я даже боюсь, что мое состояние заметит Артур и рассердится. Я прихожу к нему на диван, когда он смотрит телевизор после работы. Пытаюсь подластиться к нему, поговорить. Иногда у меня получается найти какое-то успокоение. Он даже сказал, что все будет хорошо. Мне этого достаточно. Я просто жду и надеюсь. Ведь должно же хоть что-то быть хорошее и в моей жизни? Прошла неделя. Я не отхожу от телефона ни на шаг. Даже в ванную или туалет беру с собой мобильный. И когда поступает звонок с неизвестного номера, чуть не роняю трубку в раковину. – Алло! – Мария Александровна? – спрашивает звонкий женский голос. – Да-да! Это я! – Вас беспокоят из клиники «ВераЭко», ваши анализы готовы, можете подъезжать. – А что там? Все хорошо? – спрашиваю, покусывая губу. – О, извините. Я не имею права разглашать такую информацию, но уверена, доктор вам все скажет. Можете подъехать сегодня в шесть? – Да, да! Спасибо! – Отлично! До свидания! Я сразу набираю Артура и говорю ему о визите к врачу. Тот обещает быть вовремя, а я уже мчусь собираться. Когда мы заходим в кабинет, врач привстает и вежливо здоровается с нами. Мы по старинке садимся на тот же диван, и серьезный взгляд Никиты Петровича заставляет внутренне сжаться. Неужели все так плохо? – Ну что ж. Анализы пришли. Все так, как и предполагали. Причина в недостаточной активности сперматозоидов. – Это что за ерунда? У меня, что ли? – резко спрашивает муж. – Да, к сожалению. Но не все так плохо. Мы можем попробовать несколько процедур, но если не получится, то мы бессильны. К слову, вы всегда можете рассмотреть вариант с усыновлением… – Мне не нужны чужие нахлебники. – Что ж, тогда пройдите в комнату отдыха. Там вам выдадут стерильные стаканчики. Соберите семя. Мы попробуем вам помочь. Обо всех нюансах поговорим после того, как сдадите. – Ясно, пошли! – Артур дергает меня за руку, и мы выходим. Не дожидаясь меня, он направляется в комнату, где берут материал. – Вы можете позвать с собой жену, уверена, это поможет быстрее справиться… – говорит медсестра, но Артур только отмахивается: – Сам разберусь. Глава 4 Егор До консультации Линда мало со мной разговаривает, но и у меня нет желания вести беседы. Я знаю, что это переломный момент для нашей семьи: либо мы идем рука об руку вместе, создаем настоящую семью, либо каждый идет своим путем. Я долго угождал Линде, жил по ее правилам, хотел, чтобы она отгуляла свое, я же брал еще совсем же молодую девчонку. Я прощал ей многое, а взамен просил лишь одного – семью. К сожалению, я устал играть в одни ворота. И в этот раз я настроен категорично. Линда заперлась у себя в комнате и не выходила практически все выходные. Но однажды, когда я возвращаюсь домой, вижу ее сидящей в кресле на кухне, с чашкой в руках. Лойс тут же подбегает ко мне и, не дав сказать ни слова, начинает подпрыгивать и ластиться, а жена спускает длинные босые ноги на пол и медленно подходит ко мне. На ней надета только длинная футболка, а через ткань просвечивают пики груди. – Лойс, фу, паршивый ты пес! – шикнув, она отпихнула животное, и тот, прижав ужи, убежал на кушетку возле стены. Линда никогда не любила Лойса. Да и вообще, кажется, животных не любила, как и людей в принципе. Только вот мне повезло… Наверное. – Дорогой, как дела на работе? – спрашивает она, обнимая мое замершее тело. Я хочу обнять ее в ответ, но почему-то руки как будто пришили к швам. Холод внутри меня колючий и не дает открыться моей маленькой Линде. Не понимаю, в чем дело, почему так резко я закрылся от нее? – Все хорошо, спасибо! – вежливо отвечаю я и высвобождаюсь из ее объятий. Жена тоже замечает мою отстраненность и капризно надувает губки. – Егорушка, что-то не так? – Все хорошо, не бери в голову. – Я иду к столику и наливаю себе чашку кофе. Сегодня нужно сделать много дел, скорее всего, придется сидеть до поздней ночи, а значит, кофе не помешает. – А я вот хотела тебя кое-куда позвать! – наигранная веселость звучит в голосе девушки, но я чувствую за ней скрытую напряженность. – Куда? – спрашиваю, точно зная, что сегодня не пойду даже на день собственной смерти, если такой представится. – Моя подружка Виолетта, помнишь? – Нет. – Ну так вот, она позвала нас на вечеринку… – Ты же помнишь, что я сказал по поводу вечеринок! – Снова чувствую, как внутри все напрягается от злости. – Но мы бы могли вместе… – снова начинает жена, но осекается под моим грозным взглядом. – Нет, Линда! Нам завтра в центр ЭКО. Надеюсь, ты не забыла? Смотрю на девушку и замечаю, как меняются ее эмоции на лице, от удивления до недовольства. – Но я не думала, что так скоро… – Она подбегает ко мне и забирается мне на колени. – Милый, ну зачем нам дети? Разве нам плохо вдвоем? – Да, Лин, я хочу семью, хочу приходить с работы и слышать, как ко мне бегут наши дети и кричат: «Папа». Хочу возить их в Диснейленд и на море… – я не заканчиваю фразу, где говорю, что хочу сделать для них то, чего не было у меня в детстве. – Но я… – Мы уже тысячу раз говорили об этом, Линда! Я тебе все сказал. Естественно, если ты не можешь иметь детей, я никогда тебя не брошу. Мы найдем выход, но если ты просто не хочешь дать мне то, чего я прошу тебя который год, чего я жажду всей душой, то ты просто меня не любишь, Лин, и разговора здесь быть не может. Мы разведемся. – Я поняла тебя! – грустно кивает жена и обнимает меня. – Завтра пойдем, куда ты скажешь. Я долго работаю, отвлекаясь от грустных мыслей, но ночь мы проводим вместе с женой. Линда делает все страстно и нежно, но мне кажется, наша связь неумолимо рвется. То, что держало нас вместе, постепенно исчезает. Уже засыпая, я понимаю, что если бы она меня любила, то мне бы просто не пришлось объяснять ей в сотый раз то, что я чувствую. Она бы просто понимала меня без слов, так как я всю жизнь понимал ее и ее желания. Утром мы молча собираемся, не проронив ни слова. Такое впечатление, что мы едем на похороны, а не к врачу. Унылая атмосфера гнетет и давит, но я пытаюсь хоть как-то разрядить обстановку. Линда недовольно хмыкает на все мои слова, и вскоре я тоже замолкаю. Уже в машине, когда мы стоим на светофоре, я поворачиваюсь и спрашиваю: – Ты боишься? – Пф-ф, чего мне бояться? – кривится жена. – Ну, к примеру, что тебе скажут, что ты не можешь иметь детей. Это тебя пугает? – Нет. Короткий ответ не дал мне объяснения ровно ни на что. Она закрылась. Захлопнулась, словно ракушка, и не хочет делиться со мной своими переживаниями. Чувствую, что давлю на нее своим выбором, но все же здравой частью мозга понимаю, что я ей дал выбор. Он едет со мной по доброй воле. Почему же я чувствую, будто везу ее на каторгу? Мы приезжаем к клинике и, припарковавшись возле входа, не спеша заходим внутрь. Нас встречает улыбчивая медсестра и, сверив данные, приглашает к доктору. Линда слишком напряжена, и я беру ее за руку. – Не стоит! – резко отвечает она и упрямо вздергивает подбородок, но руку не вырывает. Только хочу ей сказать что-то, как нас перебивает доктор: – Здравствуйте! Рад видеть вас в своей клинике. Меня зовут Никита Петрович . Я врач гинеколог-репродуктолог высшей категории! С чем вы пришли? – У нас нет детей… – сухо отвечаю я, пока Линда молча смотрит в окно. – Нам бы хотелось пройти обследования и, как вариант, ЭКО. *** – Я вас услышал. Расскажите, обследовались ли вы, используете ли какие-то методы контрацепции и как давно не наступает беременность? – Не используем! – резко приходит в себя Линда. – Да, мы не предохраняемся, и вот уже более пяти лет у нас ничего не получается. Обследование как раз хотим пройти у вас. – Я вас понял! – кивает доктор. Он рассказывает нам о процедуре ЭКО, что нам предстоит сделать поэтапно, а потом приглашает Линду на кресло. Я собираюсь остаться, но жена шепотом просит меня уйти. Выхожу, смущенный такой просьбой, но понимаю, что Линде может быть некомфортно. – Да-да, Егор Кириллович, подождите за дверью. Сейчас я посмотрю вашу жену, и вы отправитесь непосредственно на сдачу самого важного материала! – Доктор мягко смеется и закрывает за собой дверь. Что ж, хорошо. Дверь закрывается, и я сажусь на кушетку рядом с кабинетом. Замечаю рядом молодую девушку, но мысли и подозрения не дают покоя. Что со мной не так? Так много девушек, которые хотят детей, любят мужей, а не гулянки. Когда я свернул не туда? Краем глаза вижу, как незнакомка внимательно меня разглядывает. Становится веселее. Меня всегда радовали те, кто не стесняется своего интереса, непосредственности. Они, как дети, говорят всегда прямо и не умеют обманывать. Когда-то именно это привлекло меня в Линде. Поворачиваюсь к девушке и мягко улыбаюсь. Она густо краснеет, стыдясь своего любопытства, а я еще шире улыбаюсь. Надо же, смешная такая. И очень красивая. – Тоже на процедуру? – спрашиваю я негромко, сам не понимая, зачем затеваю разговор. Наверное, внутреннее напряжение требует выхода. Она молчит, а я понимаю, что говорю что-то не то. Ну в самом деле, к чему этот интерес. Я тут с женой, а она, скорее всего, тоже пришла с мужем. – Ох, простите, бестактный вопрос. Просто рад, что жена согласилась. Я так давно хотел ребенка, – снова не удержавшись, рассказываю я. Наконец она улыбается, понимая, что я просто волнуюсь, и отвечает мягким, слишком приятным голосом: – Да, я тоже. Правда, муж еще не пришел, но надеюсь, он не забыл… Чувствую какую-то странную схожесть с этой незнакомкой. Она тоже одна против всего мира. Ее лицо слишком грустное. Незнакомка такая уставшая и как будто диковинный зверек. Пугается громких звуков и даже сама не замечает, как вздрагивает от каждого резкого движения. Что же ты здесь делаешь… – Как можно забыть, если такая девушка хочет от него ребенка? – нарочито весело говорю я, но мои слова еще больше смущают незнакомку. Она будто кричит о защите, но губы ее не пророняют ни звука. Мне хочется укрыть ее, защитить от той боли, которая плещется в ее глазах, но я не успеваю даже слово произнести, как слышу голос Линды. Она выходит, но я даже не смотрю на нее. Впереди по коридору движется мужчина. Он слишком агрессивен, злость от него исходит волнами. Линда смеется, прощаясь с доктором, и тащит меня на выход, а я слышу раздраженный голос того, кто подсел к незнакомке: – Я не понял, что этот хмырь от тебя хотел? Так вот он. Тот самый муж запуганной девчонки. Меня разрывает внутри от злости. Неужели я похож на него? Он тоже требует от девушки ребенка, а она не хочет? Хотя, судя по ее виду, она явно не из тех, кто предпочитает свободу детям. Линда что-то весело тараторит, и меня несколько удивляет такая резкая смена ее настроения. Неужели Никита Петрович смог расположить девушку к себе? – Тебе нужно будет сдать вот эти анализы и позже – материал. Ты меня слышишь, Егор? – обращается ко мне жена, и я выныриваю из своих мыслей. – Да-да! Как все прошло? Тебе не делали больно? – О нет, все отлично! Доктор – замечательный человек. На следующей неделе, когда придут результаты, мы можем уже приступать к процедуре, – с улыбкой говорит Линда, а я поднимаю брови. – Что заставило тебя изменить свое отношение к этому? Еще утром ты даже разговаривать со мной не хотела. – О, ну просто я поняла, что все не так страшно, как казалось вначале. – Я же говорил… Мы подходим к кабинету, но я зачем-то снова оборачиваюсь. Хочу увидеть незнакомку и убедиться, что тот урод ничего ей не сделал. Судя по всему, он очень ревнивый, и девушке могло перепасть просто за то, что она со мной поговорила. Я знал таких мужчин, если их можно было так назвать. Большинство наших детдомовских выросло на таком примере, где отец колотит мать и детей заодно. Именно поэтому я не мог войти ни в одну компанию. Я привык драться за девочек, а не с ними. Сейчас же я не поддерживаю связь ни с кем из своей прошлой жизни. Она оставила неизгладимый отпечаток на моем будущем, но влиять на него я больше не позволю. Пары в коридоре не оказалось. Что ж, наверное, уже зашли к врачу. – Егор, да что с тобой? Ты идешь? – удивляется Линда, и я киваю. – Иду, да. Мы сдаем все нужные анализы, и уже через неделю мне звонят из клиники. Но моя радость быстро уходит, когда медсестра говорит, что нужно прийти еще раз, желательно завтра. У меня все хорошо, а вот с Линдой имеются проблемы. Сколько б я ни спрашивал, какие именно, медсестра неизменно отвечала, что врач объяснит лучше. Нас записали на прием на следующий день. Я с волнением сообщил новость Линде, но она даже не удивилась. Просто пожала плечами и сказала что-то вроде: «Я и не рассчитывала». Глава 5 Мария Нам с Артуром приходится еще не раз съездить в клинику, что делает мою жизнь на грани кошмара. Уговорить мужа сдать биоматериал несколько раз очень проблематично, но я справляюсь. Ощущение одиночества просто разъедает меня изнутри. Я понимаю, что мне никуда не деться от Артура, да и я люблю его, как бы он ни вел себя. Но если у нас появится ребенок, может, все наладится? Меня приглашают в клинику два раза, но всегда я езжу туда одна. Артур не считает нужным просто стоять рядом, но я и не настаиваю. Когда мне впервые ввели его материал, эта попытка оказалась провальной. Во второй же раз Артур сказал, что больше сдавать ничего не будет, и я очень надеялась, что все наконец-то получится. И боги услышали мои молитвы. После второй процедуры прошло всего две недели, а я увидела на тесте вторую, слишком слабую, но видимую полоску. Закрыв лицо руками, я рыдала в туалете около часа. Все получилось, неужели все получилось? Трясущимися руками я беру тест и выхожу к Артуру. Тот, как всегда, сидит на диване и смотрит что-то по телевизору. Увидев меня заплаканной, он поднимает глаза. – Снова облом? Ну извини, дорогая, я больше не поеду к этим коновалам. И так уже немало заплатил им за твою прихоть. – Не нужно больше ездить, – снова всхлипнув, произношу я. – Все получилось, милый! Я беременна. Артур долго смотрит в мои глаза, но радости в его взгляде я не вижу. Он щурится и сжимает губы. Нет, не злой, но будто что-то подозревает. – Быстро же у тебя получилось, учитывая, что мои анализы оставляют желать лучшего, – все, что говорит муж, и это меня разочаровывает. Неужели он в чем-то меня подозревает? – Просто эта клиника очень хорошая. У них высокий процент удачных оплодотворений. – Ну еще бы, за такую цену… – бурчит Артур и возвращается к просмотру фильма. Вот и поговорили. Молча ухожу в спальню. Ложусь на кровать и прикасаюсь к пока еще плоскому животу. Слезы снова скатываются по щекам вниз. Мой малыш, только мой… Я так счастлива. Засыпаю прямо так, даже не сменив одежду. Мне снится прекрасный сон. Моя мама стоит напротив меня и с тоской смотрит на меня. За руку она держит двух деток. Мальчика и девочку. Она подталкивает детей ко мне, и я беру их маленькие ладошки в свои. Мама еле слышно шепчет: – Береги себя, доченька, и малышей, они рождены от чудесного мужчины… Я просыпаюсь, чувствуя, что сильно замёрзла. Поворачиваюсь, чтобы найти одеяло и укрыться, но вижу, что кровать даже не расстелена и я сплю одна. Где же Артур? Утром я встаю и сразу звоню в клинику, чтобы записаться на прием. Радостная новость так и просится наружу, но я решаю не шокировать медсестру. Меня записывают на послеобеденное время, и я, предвкушая реакцию врача, спешу собираться. Про отсутствие Артура я даже не вспоминаю. – Поздравляю вас! – весело приветствует меня Никита Петрович. – Значит, говорите, тест показал две полоски и задержка в пять дней? – Да, все именно так! – не скрывая радости, подтверждаю я. – Что ж, тогда осмотр я проводить не буду, пока есть вероятность нарушить что-то. УЗИ тоже ничего не покажет на таком сроке, но я вам дам направление на анализ крови, и через полчаса мы с вами будем точно знать, беременны ли вы. – А что, может быть, что нет? – выдыхаю я со страхом. Неужели снова придумала себе? Я же читала про надуманную беременность, когда симптомы совпадают с желаниями. – Нет, это стандартная процедура, что вы. Просто тест к бумагам не прикрепишь, а нам нужен письменно подтверждённый результат. Не переживайте, я уверен, что все у нас получилось в этот раз! – последняя фраза выходит какой-то сухой, и я не понимаю, что в этот раз могло поменяться. Может быть, Артур что-то им сказал, когда второй раз сдавал биоматериал? Не удивлюсь, если он хамил каждому тут. – Что ж, хорошо! В клинике у меня берут анализы, и Никита Петрович поздравляет с удачным результатом. Да, уровень ХЧГ у меня высокий, а это говорит только об одном: все правда. Я беременна! Врач обещает, что он сам будет вести мою беременность, но на роды мне нужно будет ехать в центральное отделение их филиала. Записывает меня на УЗИ через две недели, и я, благодаря его, чуть не кидаюсь его обнимать. Я просто счастлива так, как никогда не была в своей жизни! Радостная выбегаю из медицинского центра и, улыбаясь всему миру, иду по улице. Солнце так тепло греет кожу, а я чувствую небывалую эйфорию. Словно во мне поселился лучик света и теперь наполняет свои теплом все мое тело и душу. Хочется кричать на весь мир об этом, но я просто смеюсь, собирая недоуменные взгляды прохожих. А мне все равно, пусть думают, что хотят. Я скоро стану мамой! Решаю забежать в универмаг. Захожу в детский отдел, и глаза разбегаются от выбора. Голубые, розовые и белые одежки, такие крохотные, что страшно, развешаны со всех сторон. Меня тянет сначала к розовому платьицу, потом к синему комбинезончику. Боже мой, я даже не знаю, кто у меня родится, но уже выбираю ему одежду. Хихикаю от собственной глупости, но все же покупаю пару слипов и постельное белье в кроватку. Забрав пакеты, я даже хочу набрать Надю, но почему-то не решаюсь. Не уверена, что бывшая подруга захочет со мной разговаривать. Да и, узнав такую новость, она первая придет в ужас. Ведь это ребенок изменщика, от которого я должна бежать, по ее мнению. Ох, Надька, было бы куда бежать. Нет у меня выхода, кроме как смириться с той жизнью, которая есть, и пытаться вырвать для себя хоть каплю счастья. И ребенок – мое спасение. Крохотный огонек надежды все же теплится в душе: а что, если ребенок растопит сердце Артура и он изменится? *** Спустя две недели моего счастья меня зовут на УЗИ. Сильный токсикоз мучает не только по утрам, и я по большей мере просто лежу. Нет сил поднять голову, сразу подкатывает тошнота. Артур злится, что я ничего не делаю по дому, но я просто молчу. Я готова выдержать вечность тошноты, ведь знаю, ради чего все это. В то утро я все же заставляю себя встать. Муж собирается на работу, а я подхожу к нему и обнимаю его сзади. – У нас сегодня первое УЗИ. Поехали вместе? – Зачем? – переспрашивает Артур, освобождаясь от моих объятий. Он накидывает пиджак и смотрит на часы. – Вот черт, опаздываю! – Это же наш ребенок, неужели тебе не хочется посмотреть на него? – Там еще не на что смотреть, Маша. Повзрослей уже, а то одни ромашки в голове. Все, я ушел. И приготовь что-то нормальное к ужину, раз уж нашла силы встать, надоело есть что попало. Он уходит, а я грустно вздыхаю. Что ж, в принципе, я и не ожидала ничего другого, но все же надежда была. Вызываю такси и еду в клинику. Там меня встречает медсестра и, сто раз переспросив, нормально ли я себя чувствую, отправляет к доктору. – Здравствуйте, Мария! – встречает меня врач. – Вы сегодня сильно бледны, все хорошо? – Да, только токсикоз сильный. – Сажусь на диван и стараюсь глубоко дышать. Радуюсь, что Никита Петрович не использует парфюм, иначе вырвало бы меня прямо тут. – Я вам выпишу препарат, он должен помочь. Но по опыту скажу, что до двенадцати недель тошнота – обычная практика. – Да, я понимаю, поэтому не жалуюсь. – А стоило бы! – хохочет он. – Вы в особом положении, и отношение должно быть особенным. Как ваш муж? Помогает? – А? Да-да… Помогает… – растерянно шепчу я, и доктор учтиво кивает, видимо поняв все правильно. – Что ж, раздевайтесь, ложитесь на кушетку. Сейчас мы познакомимся с вашим малышом. Прерывисто вздыхаю от волнения и ложусь на кушетку, оголив живот. Доктор садится рядом и, смазав гелем датчик, прикладывает его к коже. – Что ж, посмотрим… Напротив меня расположен экран, где я могу видеть все, что отображается на компьютере у врача. Вглядываюсь, но не могу разобрать ничего на черно-белой картинке. – Так-так… – говорит Никита Петрович после долгого рассматривания экрана в тишине. – Что там, что-то не так с ребенком? – вскрикиваю. Паника накрывает с головой. Что, если что-то пошло не так и ребеночек не здоров? Боже, у меня даже холодеет кожа на голове. – Нет-нет, не переживайте, Мария. С ребенком все нормально. И с одним, и с другим! – Он переводит взгляд на меня и радостно улыбается. – У вас двойня, поздравляю! – К-как двойня??? – Вот, смотрите, – мужчина показывает мне на экране два светлых пятнышка в форме фасолинок, – это плодные мешки, в них развиваются эмбрионы. – Близнецы? – перебиваю, но доктор качает головой: – Нет, скорее всего, это разнополые дети. Двое… Бог мой… В памяти всплывает сон, где мама отправляет мне навстречу русоволосых мальчика и девочку. Они похожи между собой, но не слишком, хотя лиц я вспомнить не могу. А еще мама сказала, что я рожу от замечательного мужчины. Это Артур замечательный? Странно, но внутри теплится надежда, что он действительно поменяет свое мнение. Увидит деток и полюбит их так, как я люблю их уже сейчас. Токсикоз немного сходит на нет. Артур, узнав новость, что у нас будет двойня, только криво усмехнулся и промолчал. Я ощущала от него холод и толику презрения. Оно всегда у него было по отношению ко мне, особенно после свадьбы. Но в этот раз как-то по-другому. Словно он видит перед собой отвратительную вещь, а не жену. Артур все чаще начал пропадать из дома. Бывало, не возвращался домой ночевать и даже не объяснял ничего, а когда приходил и я хотела ласки, он неизменно отталкивал меня, словно я заразная. Может, это из-за моего положения? Я слышала, многие мужчины теряют влечение к беременным женам. В конце концов я сдалась. Я больше не ластилась к мужу и не плакала в ванной по полночи из-за грубого отказа. Я приняла решение наслаждаться беременностью. Это чудесное время, и я хочу насладиться им сполна. Беременность протекала на удивление легко. Я немного поправилась и стала будто светиться изнутри. Волосы налились блеском и стали гуще, кожа мерцала, фигура стала женственнее. Даже животик был аккуратный и придавал мне красоты. Мне оборачивались вслед и делали комплименты на улице. Однажды даже подарили цветы, сказав, что моя улыбка ослепительна. Но вот Артур словно не замечал меня. Каждый наш разговор был хуже и короче предыдущего. Оставалось надеяться только на то, что рождение детей все изменит. А нет – я уже не одна. У меня есть целых два чуда. На УЗИ в пять месяцев мне подтвердили, что в моем животике растут двое разнополых деток. Это мальчик и девочка. Оба развиваются хорошо. Мальчик вел себя спокойно и старался лишний раз не разворачиваться. А девочка отбила мне всю печень, не давая спать ни мне, ни своему братику. Меня это смешило. Так интересно, на кого они будут похожи? Когда живот уже слишком оттягивал спину, а срок подходил к семи месяцам, доктор предупредил, что могут начаться преждевременные роды и нужно стараться беречь себя от нервных потрясений и физической нагрузки. Я планировала оставшееся время сидеть дома безвылазно и читать книги. Мне хотелось доносить деток до положенных девяти месяцев. Но кто ж знал, что все выйдет совсем не так, как я планировала… Глава 6 Егор Оказалось, у Линды проблемы с гормонами. Анализ показал завышенные показатели ключевых гормонов, из-за которых и не наступает беременность. Но с ЭКО можно попробовать. Правда, доктор не обещал никаких гарантий. Я исправно сдаю материал, стараюсь больше уделять времени жене. Она не грустит, но мне кажется, чего-то боится. Может, и правда не нужно было так резко с ней? Проходит месяц, другой, но результата нет. Все безуспешно. Доктор разводит руками и говорит, что все это не быстрое дело, а у меня опускаются руки. Я все еще езжу в клинику и ловлю на себе жалостливые взгляды. Но мне не это нужно, черт возьми! Я думал, они тут профессионалы, но даже у них не получается исправить нашу с Линдой ситуацию. Каждый раз, сидя перед кабинетом, я почему-то жду ту самую незнакомку. Нет, ничего романтичного, просто она мне запомнилась. У нее было такое несчастное лицо и заплаканные глаза, хоть она и не плакала в момент нашего разговора, а улыбалась. Мне почудилось, что слезы стояли в ее душе. Линда теперь не пропадала из дома, правда стала замкнутой и молчаливой. Я видел, как наши отношения рушатся, но ничего не мог поделать. Ночи она проводила со мной, но больше не вела себя как ребенок. Не дурачилась и не смеялась. Она закрылась в себе и все чаще пропадала днем. Куда она ходила, я не спрашивал. Решил дать ей свободу. Ведь приходила она явно повеселевшая. Шли месяцы, но ничего не менялось. Визиты в клинику постепенно сошли на нет. Я понял, что у меня не будет с Линдой детей. И смирился. Может быть, когда-то мы дойдем до того, чтобы взять малыша из детдома, в конце концов, я сам вырос в таком заведении и, Бог мне свидетель, всю жизнь хотел семью. Мечтал, что однажды родители придут за мной и заберут домой. Пришла весна. За ней наступило знойное, жаркое лето. Слишком душно сидеть в офисе, поэтому я всю работу по возможности переношу домой. Часто приходится ездить на встречи с покупателями, но в последнее время мне прямо-таки везет на редкие антикварные экземпляры. Я погружаюсь в работу с головой, радуясь, что есть чем забить мысли. Не приходится думать, что, если бы все получилось с ЭКО, Линда сейчас уже должна была бы рожать. Этим вечером я решаю не задерживаться на работе и вернуться пораньше, чтобы порадовать Линду большим букетом роз и путевкой на Мальдивы. Она давно хотела развеяться, так почему не сейчас? Солнце еще не зашло, но вечер медленно вступает в свои права. Я заезжаю во двор и выхожу из машины, встречая радостного Лойса. Треплю его по голове и чешу за ушами, потом беру цветы и иду в дом. Дверь закрыта снаружи, и я понимаю, что Линды нет дома. Снова ушла… Ну что ж, подожду. Я переодеваюсь, наскоро ем то, что приготовила домработница на обед, и иду в гостиную. На часах девять вечера, а жены все так же нет. Начинаю волноваться. Беру телефон и набираю ее номер, но в ответ лишь гудки. Черт-те что! Куда она могла пойти? Вспоминаю всех ее подруг и друзей, но понимаю, что не знаю ни одного. Круг ее общения за последние полгода изменился. Я часто слышал, как она с кем-то разговаривала по телефону, но даже не спрашивал с кем. Не из-за того, что мне было все равно, просто я доверял ей. Иду в нашу спальню и поочередно открываю ящики туалетного столика. Может, тут есть какие-то записки, номера? Черт, вот я идиот. Совершенно не спрашивал о ее знакомых в последнее время. Доверчивый, блин! А что, если с ней что-то случилось? Дурные мысли забивают голову и заставляют ускориться с поиском. Куча каких-то бумажек, чеков, старые упаковки от косметики… Да, Линда не из тех, кто слишком педантично относится к чистоте. Тут мои пальцы находят розовенькую коробочку, я уже хочу откинуть ее в сторону, как глаза цепляют надпись, от которой внутри все сжимается от негодования. Противозачаточные??? Поднимаюсь и долго смотрю на таблетки, верчу в руках коробочку, и пазл в голове складывается. С гормонами, значит, у нее не в порядке. Действительно, откуда ж будет порядок, если глушить те самые гормоны таблетками?! В мыслях все же теплится надежда: что, если это старая упаковка? Смотрю на дату изготовления: нет, свежие. Но может, она купила и не пьет? Открываю коробочку и вижу, что и эта моя надежда рассыпалась прахом. Нет половины пачки… Запускаю пальцы в волосы и шумно выдыхаю. Как она могла, вообще? Я исполнял все ее мечты, неужели так трудно было понять меня?! Слышу, как хлопает входная дверь, и от злости сжимаю в кулаке чертову упаковку. Ненавижу! Спускаюсь на первый этаж и встречаю ее. Свою жену. Взлохмаченный и растерянный вид говорит о том, что что-то случилось, но глаза выражают крайнее удовлетворение, поэтому мысль о чем-то плохом можно сразу отмечать. – Привет, дорогой! Не ожидала тебя увидеть так рано… – Рано? Уже почти ночь! Линда смотрит на изящные часы и вскидывает брови. – Ох, точно… Забыла про время. – Где была? – равнодушно спрашиваю я, все так же сжимая коробочку в кулаке. – Может, сначала дашь переодеться, умыться, а потом будешь расспрашивать? – резко меняет настроение девушка. Словно защищаясь, она складывает руки на груди и спрашивает: – Или тебе отчитаться прямо здесь и сейчас, папочка? Я вскидываю брови и равнодушно скольжу по ней взглядом. Еще вчера я молча ушел бы от ссоры в другую комнату, но сегодня, когда узнал то, что я узнал, мне больше не хочется дипломатичных решений. Мне хочется собрать ее чемоданы и вышвырнуть с вещами на улицу. Линда часто затевала скандалы, скорее всего, от скуки, но мне не нужна была драма в отношениях. В семье я хотел отдыхать морально, а не выжимать из себя все соки. Но сейчас я зол. И больше не собираюсь молчать. Я разберусь со всем, и если я прав, то Линда уйдет отсюда прямо этой ночью. *** Девушка пытается пройти мимо, но я резко хватаю ее за руку. – Ты не ответила мне! Где. Ты. Была? – произношу по слогам. Она всматривается в мои глаза и понимает, что я зол как никогда. Зрачки ее расширяются, и она закусывает губу. – Что с тобой, Егорушка? – Что со мной? А с тобой что, Линда? – Надвигаюсь на нее, и девушка испуганно пятится. – Все нормально… – А как же вот это? – Я кидаю под ее ноги упаковку, и растерянный взгляд девушки становится испуганным. – Это не то, что ты подумал… – Да? И что же я подумал? Что ты мне все время врала? Что ты делала обиженный вид, но ни на секунду не допустила мысли, что ты делаешь со мной? – Но я… – Не перебивай! – кричу. – Ты обманывала меня сколько лет и ради чего? Ты бы могла давно быть свободна и вести ту жизнь, которая тебе нравится, но вместо этого ты разрушила все мои мечты и не дала возможности построить свою жизнь так, как я мечтал! – Но ты и слышать не хотел, что я не хочу детей! – кричит она в ответ. – Я тебе дал выбор! Ты могла уйти! Но ты решила обмануть меня и остаться! – Ты только о себе и думаешь! Тебе нет дела до моих желаний! Я девушка, а не инкубатор! К твоему сведению, не все рождены клушами, единственная цель которых нарожать детей! – Клушами? Так ушла бы, Линда! И оставила меня с моими желаниями найти себе клушу! Или не хотелось уходить с нагретого места? – Да что ты понимаешь! Ты никогда меня не любил! – Да я не сбираюсь тебе больше ничего доказывать! Но скажи, как у тебя получилось одурачить доктора? Ты же сдавала анализы! – Я заплатила ему! Долго смотрю на нее в надежде отыскать в глазах раскаяние, но его нет. – Уходи! – Ч-что? – задыхается Линда. – Я сказал: собирай свои вещи и уходи! Девушка долго смотрит в мои глаза, пытаясь отыскать там сомнения или жалость, но, когда понимает, что я не отступлю, в ее взгляде появляется ответная злость. Она сжимает губы в тонкую линию и выплевывает мне в лицо: – А знаешь что? Пошел ты! Ты и твои желания! Я никогда тебя не любила! Ты – ничто! Размазня! Единственное, зачем ты мне нужен был, – это деньги! Но видимо, пришло время попрощаться! – Пришло! – Киваю. Слова Линды ранили меня, но я не показывал виду. Не любила? Я и так это знал. Просто упорно закрывал на это глаза. – И к твоему сведению, я давно люблю другого! Он не заставляет меня рожать ему спиногрызов и сидеть дома! С ним я чувствую себя свободной! – Почему же не ушла от меня к нему? – тихо спрашиваю равнодушным тоном. – Он не мог похвастаться таким же достатком! Но знаешь, я отсужу у тебя все! Понял? Ты отдашь мне дом, машину и половину бизнеса! – Обязательно! Иди, Линда… Я разворачиваюсь и молча ухожу в спальню. Я разбит. Внутри все горит от злости, но я не хочу больше ни секунды видеть ее. Никого не хочу видеть. Я доверял ей, любил, баловал, как маленькую девочку, оберегал… А в ответ нож в спину. Я больше никогда не хочу видеть рядом с собой никого. Линда уходит той же ночью. Она собирает все, что может, и вызывает такси. Я не помогаю ей даже вынести чемоданы. Все, что я хочу, – это остаться в одиночестве, поскорее и навсегда. Благодаря моим связям нас разводят через две недели. У Линды не вышло отсудить у меня ни гроша, но я сам дал ей на первое время несколько тысяч. Она пришла в суд с парнем младше меня лет на десять. Я узнал, что он был из уличных музыкантов и вечных прожигателей жизни. Линда так на него смотрела… как никогда не смотрела на меня. В его же взгляде не было ничего. Он смотрел всегда на ее грудь или ниже, но никогда в глаза. Я сразу понял, что она для него просто очередная, но это никак не утешало меня. Я решил закрыть эту страницу своей жизни навсегда. После суда я вернулся домой, но пустой дом слишком давил на меня одиночеством. Он как бы напоминал мне, какой я идиот. Мне захотелось напиться. Да так, чтобы не помнить ничего, даже себя. Накинув спортивку, я выхожу из дома и сажусь в машину. Проверив кошелек, завожу мотор. Меня накрывает чувство, будто меня тянет куда-то с невероятной силой. Подальше отсюда, из этого дома. Доехав до ближайшего магазина, я паркуюсь, но, дойдя до двери, вижу вывеску «закрыто». Вот черт! Да что за… Еду дальше, даже не следя за скоростью. Ночные огни большого города быстро мелькают в зеркалах заднего вида. Я включаю погромче музыку. Она забивает уши, но не помогает бороться с мыслями. У меня больше нет цели, не смысла в жизни. Если раньше я хотел семью, детей и поэтому стремился обеспечить себя так, чтобы было куда их рожать, то сейчас я потерял смысл даже в своей работе. Мне больше ничего не хотелось. Сбавляю скорость на светофоре, но не успеваю до конца затормозить, как на дорогу вылетает чья-то фигура. Резкий скрежет тормозов и визг шин. Я успеваю не задеть человека, но все равно выскакиваю из машины и кричу на всю улицу: – Ты куда несешься??? Жить надоело? Вижу лежащую на асфальте девушку. Длинные волосы свисают по обе стороны лица, пока она пытается подняться. Кажется, ей это крайне тяжело. Все же подхожу и помогаю ей. – Простите… – сквозь слезы шепчет незнакомка. – Просто мне нужно… а-а-ах… Я опускаю взгляд на ее живот и с ужасом понимаю: я чуть не сбил беременную. Черт возьми! Я чуть не убил… – Поехали! Подхватываю ее под локти, но она обессиленно виснет на мне, не в силах передвигать ногами. Тогда я беру ее на руки и усаживаю в машину, сам же несусь на водительское место. – Отвезите меня в больницу… пожалуйста. – слишком тихо шепчет незнакомка. – В какую-то конкретно? Вы где-то наблюдаетесь? – спрашиваю, а сам уже вовсю гоню в ближайшую клинику. – Да… вот адрес. Девушка протягивает мне бумажку, и я мельком отмечаю написанное. Слава богу, это недалеко. – Как вас зовут? – спрашиваю, вдавливая газ в пол. – Маша… а-а-а-ах… – кричит она, хватаясь за живот. – Маша, мы скоро будем, потерпите, пожалуйста. Глава 7 Мария Я просыпаюсь от ноющей боли в спине. В последнее время я даже до туалета дойти не могу без помощи. Артур смотрит на меня с таким выражением лица, словно я ему противна как никогда. Брезгливость на его лице сменяется разве что равнодушием, но каждый раз, когда я слышу пинок своих малышей, мне становится все равно и на Артура, и на всех на свете. Они мои. Самые нужные, необходимые. И если мне придется самой со всем справляться – что ж, я буду только рада. Хотелось бы, чтобы рядом был заботливый отец, но пока что муж с каждым днем все больше отдаляется. Я знаю, что у него кто-то есть на стороне. Он даже не прячет телефон и не уходит в другую комнату, когда звонит она. Меня это очень ранит. Какой бы Артур ни был, а ведь я люблю его. Может, рождение детей что-то изменит… Иду в уборную и, сделав все свои дела, возвращаюсь на кухню. Низ живота тянет все сильнее, и я решаю позвонить Никите Петровичу. – Алло? – отвечает медсестра. – Здравствуйте, мне нужно поговорить со своим гинекологом. Я Мария Карпенко. – А, извините. Он отсутствует сегодня, ему что-то передать? – Да, я хотела сказать… В общем, мне кажется, что у меня схватки. – Оу, какой срок? – Тридцать шесть недель… – шепчу, опираясь на столешницу. – Я вас поняла. Скорее всего, это тренировочные схватки. Полежите в ванне, расслабьтесь. Но если все же боль станет сильнее – набирайте. Запишите, пожалуйста, адрес родильного дома от нашей клиники. Вы же там собираетесь рожать, я правильно понимаю? – Да-да… Я записываю адрес, который диктует мне девушка, и кладу трубку. Набираю себе теплую ванну по ее совету и пытаюсь расслабиться. Немного помогает. Даже получается ненадолго уснуть. Просыпаюсь уже в остывшей воде и наскоро вытираюсь. Надев пижаму, я отправляюсь в постель, но боль начинает возвращаться. Набираю Артура, но тот не берет трубку. Что же делать? Пытаюсь отпустить ситуацию и при каждом приступе просто напеваю колыбельную, которую пела мне мама. Малыши в животе притихают, и становится легче. Когда за окном совсем темнеет, я снова чувствую резкую боль. Встаю и набираю Артура. Длинные гудки разрывают тишину. Но спустя минуту муж перенабирает меня. – Артур? Мне плохо, мне нужно в больницу! – закусив губу до крови, шепчу я. – Это не Артур, это Яна. Артурчик сейчас отошел, оставив телефон на столе. А ты кто? – Жена его. Не могли бы вы передать ему, что я звонила? – Какая еще жена? – вскрикивает девушка. – Бывшая? Так зачем ты ему звонишь постоянно? Имей гордость, перестань его доставать! Еще и здоровьем манипулировать! В больницу ей… – Но я не бывшая! – нахожу в себе силы ответить. – Да-да, мне Артур рассказывал, что ты до сих пор не смирилась с разводом. Но теперь у него есть я! – Но мне правда нужно… – Если не веришь, приходи и посмотри! Мы в кафе «Версаль». Посмотри уже, что он счастлив, и оставь его в покое. Яна бросает трубку, а я беззвучно плачу. Так вот как он меня называет? Бывшая жена, которая не дает ему прохода… Да, хоть я и знала, что у него есть другая, но все же услышать это было больно. Слишком больно. Малыши будто чувствуют мое состояние и начинают бушевать еще сильнее. – Тише, мои хорошие, тише… Я глажу живот и пытаюсь унять слезы. Хочется увидеть все своими глазами, и, может быть, тогда до меня дойдет, что Артур просто использует меня? Но зачем же он держит рядом? Почему не может отпустить и жить со своей Яной? Тут приходит спасительная мысль: а что, если та самая Яна обманывает? Вдруг я ошибалась и он действительно много работает, а те звонки поступают от клиенток? Я быстро одеваюсь и выбегаю на улицу, не забывая схватить бумажку с адресом роддома. Живот тянет все сильнее, и я уже не надеюсь, что это только тренировочные схватки. Мне бы только посмотреть, правду ли сказала девушка… «Версаль», о котором упоминала Яна, находится недалеко, поэтому добраться туда не составляет труда, но уже по дороге схватки начинаются такие болезненные, что идти все труднее. Я не замечаю машину и красный сигнал светофора, когда выхожу на дорогу. Вскрикиваю, готовясь к удару, но его не последовало. Водитель успевает затормозить прямо перед моим носом. Оседаю на пол, теряя всякие силы, и чувствую, как что-то теплое течет по ногам. Воды… У меня отошли воды. – Ты куда несешься??? Жить надоело? – доносится до меня разъярённый мужской голос. Я пытаюсь подняться, но сил практически нет. Надо быстрее убраться с дороги и не мешать людям, но как… – Простите… – сквозь слезы шепчу я. – Просто мне нужно… а-а-ах… Новая волна боли затапливает рассудок. – Поехали! – рявкает незнакомец и помогает мне подняться. Я должна встать, уйти, но ноги будто онемели, а низ живота горит огнем. Мужчина видит мое состояние и бесцеремонно хватает на руки. Усаживает на пассажирское сиденье, а сам запрыгивает с другой стороны. Схватка на время отступает, и я чувствую благодарность к незнакомцу. Почему-то я уверена, что с ним мне ничто не будет страшно. – Отвезите меня в больницу, пожалуйста… – шепчу я ему. – В какую-то конкретно? Вы где-то наблюдаетесь? – спрашивает он, но уже куда-то едет. Я бы усмехнулась его растерянности, но не могу. – Да… вот адрес. – только и могу сказать я. Протягиваю ему бумажку и стискиваю зубы от нарастающей боли. – Как вас зовут? – спрашивает тихо мужчина. В его голосе сколько заботы, что мне хочется плакать. Вот какой должен быть отец… – Маша… а-а-а-ах… – кричу я, не в силах терпеть. – Маша, мы скоро будем, потерпите, пожалуйста. *** Когда боль немного проходит, а до больницы остается уже чуть-чуть, я мельком замечаю мужчину. Почему-то его лицо мне кажется смутно знакомым. – Как вас зовут? – задаю я встречный вопрос. – Егор, – коротко отвечает тот. – Спасибо, Егор, что не бросили на дороге. Нам с малышами пришлось бы туго… – Никогда, – снова короткий, но ёмкий ответ. Мне хотелось задуматься о нем, почему мужчина такой печальный, словно сам на краю. Мы доезжаем до клиники, и он заносит меня на руках в помещение, даже не заметив моих возражений, что я дойду сама. Меня тут же забирают на каталку и увозят, а я оглядываюсь назад и в ярких лучах больничных ламп вижу растерянный взгляд Егора. Он наполнен такой болью, словно сейчас увозят его жену рожать ЕГО детей, а не совершенно незнакомую беременную девушку. «Вот бы у моих малышей был такой отец…» – последнее, что я думаю перед тем, как боль накрывает меня с головой. Роды проходят мучительно, но недолго. Оказывается, когда я приехала, у меня уже было почти полное раскрытие. Пара уколов, капельница, и меня отвели в родблок. Первым родился мальчик, он закричал не сразу, что заставило меня понервничать, но вскоре я услышала громкий писк. Второй родилась девочка, она уж закричала сразу, без всяких манипуляции со стороны. Их положили мне на грудь, и я плакала и молилась всевышнему. Благодарила вселенную за это чудо. Они так чудесно пахли – мои, только мои детки. Меня переводят в палату, и я наконец-то могу выспаться, хотя малышей мне не разрешили с собой забрать, но я просто отключилась, измотанная всеми событиями. Как только лучи солнца попадают в палату, ко мне заглядывает медсестра и радостно сообщает: – Карпенко, к вам муж! Мы смогли дозвониться ему только сегодня. Ох, Артур… Вспоминаю вчерашний разговор с Яной, но радость от появления малышей не дает мне упасть в уныние. Не хочу портить свою жизнь сплетнями. Если бы Артур хотел, он бы давно ушел к ней, а так… Он заходит в палату, и по нахмуренному лицу я сразу понимаю, что разговор будет не из легких. Без предисловий он подходит ближе и, окинув меня привычно брезгливым взглядом, выдает то, чего я боялась все время: – Домой можешь не возвращаться. Не хочу видеть ни тебя, ни этих… выродков. Я роняю слезы в беззвучных рыданиях. Как не приходить? А куда же нам с детками выписываться? – Артур, да что ты такое говоришь? Это же твои дети! Ты же мой муж, куда мне приезжать с новорожденными, да еще и с двумя? У меня же нет никого! – Меня это не волнует! Ни ты, ни твои дети! – выплевывает мужчина и равнодушно поджимает губы. – Но это и твои дети тоже! Мы так давно их хотели, так старались, чтобы теперь ты нас бросил? – Они не мои! Да и детей я никогда не хотел, ты об этом была прекрасно осведомлена! – Но… – шепчу, не в силах сказать ни слова. Слезы душат, но я не хочу показывать свою слабость. Мне хочется умолять мужа одуматься, но я знаю его. Артура раздражают мои слезы и мольбы. Поэтому изо всех сил стараюсь держаться. – Твои вещи я уже собрал. Там немного! – едко смеется мужчина. – А мамино кольцо и письма? – Поднимаю на него удрученный взгляд. Меня не интересовало ничего, кроме памяти о ней. – Ах, эту дешевку. Да, захватил. Но другие украшения я оставил себе. Только давай без истерик. Это я тебе дарил их, и я забрал их. – Он засовывает руки в карманы брюк и разворачивается на пятках к выходу. – Мне и не нужны они. Артур… – зову я с последней надеждой. – Чего тебе? – бросает он через плечо. – Будешь ныть и умолять, чтобы я остался? – Нет, я хотела, чтобы ты посмотрел на них – на своих детей. – Я видел. Это не мои дети. Не расскажешь, где ты нагуляла их, дорогая женушка? – Они твои… – в полной уверенности в сказанном произношу я. Все пять лет брака я сидела дома. Артур запретил мне ходить на работу, он рассорил меня со всеми друзьями, у меня не осталось даже подруг. Единственный близкий человек – моя мама – покинул этот мир задолго до нашей свадьбы. И я осталась одна, но мой муж заменил мне всех. Моя любовь к нему покрывала все потребности в другом общении. Так какие можно вести разговоры об измене? – У меня вообще не может быть детей. Я пошел на ЭКО, только чтобы ты отстала. Мы договорились с врачом, что попытаемся пару раз, а потом он скажет, что попытки бесполезны. Ты бы по-другому от меня не отстала. Я бесплоден, а ты каким-то образом забеременела. Фраза прозвучала как выстрел. Как бесплоден? Но он мой первый и единственный мужчина, дети точно его! – Я думал, смирюсь. Ты получишь детей, о которых так мечтала, и оставишь меня в покое. Но я не могу на тебя даже смотреть больше. Прощай, Маша. Документы о разводе я пришлю с адвокатом. – Артур, но они твои!!! – кричу вслед уходящему мужчине, но дверь закрывается за ним, оставляя меня в оглушительной тишине. Одни. Мы остались совершенно одни. Полдня я не могу взять себя в руки. Я просто плачу, не в силах остановиться. Куда же мы пойдем? Этого не может быть! Артур, который держал меня рядом, даже когда я умоляла его отпустить, дать мне уйти, бросает меня в самый уязвимый момент. Чувствую ненависть к нему. Всеобъемлющую, горькую. Мне некуда пойти, у меня нет денег даже на съем жилья на один месяц. Может, позвонить Наде? Но у меня даже номера ее нет… Кожа покрывается мурашками от страха. Как же мне поднять моих детей? Не оставлять же их в детдоме? Господи… Тут двери палаты открываются, и заходит та же медсестра. – Вот, просили вам передать! Она протягивает огромный букет белых роз, моих любимых, и толстый конверт. – От кого это? – Поднимаю глаза на девушку. Вряд ли Артур решил раскошелиться напоследок. Медсестра только пожимает плечами и уходит. Я кладу цветы на тумбочку и открываю конверт. Сотни долларовых купюр пугают толщиной, и маленькая записка, которая затерялась среди них, гласит: «Мария, я невольно подслушал ваш разговор с мужем. Извините, я только лишь хотел убедиться, что с вами и малышами все в порядке. Так вышло, что это слишком близкая мне тема. Я не стал заходить, чтобы еще сильнее вас не расстраивать, но не мог не помочь. Эти деньги вам будут нужны на первое время. Для меня это пыль, но для вас, надеюсь, это станет спасением. Не унижайтесь перед ним. Он не достоин такой девушки, как вы. Прощайте, Егор». Глава 8 Егор Прошло три года… Самолет из Испании приземляется уже через час, а я все никак не могу осознать, что возвращаюсь. Я провел в жаркой Барселоне много времени. Изучал искусство, посещал музеи и пытался не думать ни о чем. Меня не было дома вот уже практически три года. Сразу после развода я решил, что мне больше нечего делать в пустом коттедже, где каждый угол напоминает о несбывшихся мечтах, и я, не задумываясь, взял билет в один конец. Как ни странно, я смог отвлечься. Смог забыл Линду и разобраться в себе. Мы просто были изначально разные. И если я был честен с ней всегда, то она меня обманывала, и это навсегда останется на ее совести. Мысли о ней меня отпустили через месяц после пребывания в жаркой стране. А вот ту незнакомку, которую я встретил на дороге и привез в больницу, забыть так и не смог. Я не рассмотрел ее лицо в темноте салона, а в больнице было не до того. Целую ночь после того случая я не спал. Ворочался и бесился на себя, что уехал. Нужно было остаться. Незнакомка была так напугана, расстроена, словно была одна против всего мира, и я не мог не отметить схожесть ее состояния со своим. Как только рассвет спустился на город, я собрался и махнул обратно в больницу. Может, это была сама судьба? Может, я должен был оказаться именно в том месте и в то время и должен был остаться? Я приехал в больницу и буквально напал на медсестру, выпытывая, что с девушкой, которая поступила к ним вчера. Ни фамилии, ни возраста я не знал. Только имя – Маша. Девушка отказывалась разглашать какую бы то ни было информацию постороннему человеку, но пара купюр крупным номиналом помогла раскрыть завесу тайны. Я узнал, что она родила здоровых деток: мальчика и девочку. Сама же она сейчас отдыхает, роды были сложными. Я постарался не замечать, как сжалось сердце от мысли, что с ней могло что-то случиться. Хотя кто она мне? Совершенно незнакомая девушка, беременная от кого-то другого… Мне назвали номер палаты, и я поплелся туда, даже сам не зная, что скажу. Может, просто справлюсь о ее здоровье? Или узнаю, что ей необходимо сейчас привезти? Мало ли, не похоже было вчера, что она готова была к родам. Ни сумки, ни даже пакета с собой у нее не было. Дойдя до палаты, я только собрался постучать, как услышал мужской голос. Он был полон презрения и раздражения. Захотелось зайти и размазать этого недоумка по стене, но что-то меня остановило. Он говорил, что не хочет видеть ни ее, ни детей. Этот урод просто выгнал свою жену с двумя детьми на улицу. Злость разъедала мою и без того израненную душу, но я знал, что не помогу словами. И мозги свои никому не вставишь. Уверен, он будет очень жалеть о своем решении, но будет поздно. Я решил, что сделаю все, но Маша не вернется к нему. Не будет умолять его помочь ей и детям. Она не будет унижаться. Я вернулся в центр, снял крупную сумму наличных, купил огромный букет цветов с надеждой, что это немного поможет девушке почувствовать себя лучше. Я представляю, как это больно – выносить и родить двоих детей, чтобы потом услышать подобные слова от самого близкого человека на земле. Но я могу ей помочь. Пусть и не заменю ее детям отца. Пишу письмо, выливая на бумагу отголоски своих чувств, и отвожу в больницу. Я не хочу заходить в палату и самому отдавать деньги. Уверен, Маша не возьмет их даже под угрозой расстрела. Поэтому отдаю все медсестре и исчезаю. Я от всей души надеюсь, что девушка сможет самостоятельно жить и не зависеть ни от кого. На первые пару лет ей хватит с лихвой того, что я ей оставил. На борту самолета объявляют о скорой посадке. Я смотрю на осенний пейзаж, и странное чувство ностальгии охватывает мое сердце. А ведь я не видел осени уже сколько времени, про снег вообще молчу. Я успел отрастить бороду, научился кататься на серфе, покоряя волны прибрежья Средиземного моря. Успел обзавестись новыми друзьями, но работа снова возвращает меня домой. Кстати, о доме. Скорее всего, он совсем опустел и зарос кустарниками. Нужно будет привести его в порядок, и быстро. Нанять новый обслуживающий персонал: домработницу, охрану, садовника… Я выхожу из самолета и, заказав такси, еду домой. Все так, как я и предполагал. Дом выглядит, мягко говоря, запущенно. Нескошенная лужайка с толстым слоем прошлогодних листьев. Разросшиеся кусты, нестриженый газон. Ну ничего. Это все можно быстро вернуть к прежнему виду, но смогу ли я жить здесь? К моему удивлению, когда я захожу в дом, то ничего не чувствую. Я не скучаю по Линде, по прежней жизни и мечтам. Все так, словно я зашел в совершенно чужой дом. Я распаковываю вещи и звоню свои прежним коллегам. Многие радуются моему возвращению, зовут отметить это дело, но меня не интересуют гулянки, как и прежде. Лишь спросил контакты агентства по найму работников. Садовник, охрана нашлись быстро, но с домработницей возникли проблемы. Мне присылали нескольких кандидатур, но все как одна не подходили. Не знаю, в чем дело, но мне присылали исключительно молодых девушек, и все интересовались больше мной, чем работой, которую им предстояло делать. И вот когда я уже полностью отчаялся, приезжает девушка, совершенно отличающаяся от всех остальных… *** Я выхожу на улицу и встречаю прибывшую гостью. Она поднимает взгляд на меня и словно теряется. Долго смотрит в мои глаза, словно ожидая от меня чего-то. Я даже теряюсь. – Здравствуйте, меня зовут Егор Кириллович. Мне нужна домработница, поэтому вы здесь! – Вежливо улыбаюсь и вижу, как в ее глазах разливается разочарование. – Да, я приехала по вакансии. Меня зовут Мария. – Прекрасно, Мария, пройдемте в дом, я все вам расскажу. Она коротко кивает и, поправив лямку сумки, следует за мной. – В ваши обязанности будут входить поддержание дома в чистоте и готовка. Ем я дома нечасто, так что с этим у вас проблем не будет. – Я люблю готовить! – бросает она коротко, а потом густо краснеет, будто жалея о необдуманной фразе. Это меня умиляет. Именно это и убедило меня взять ее на работу. В Марии не было ни притворства, ни напускной жеманности, только скромность и тихий нрав. Мне именно такая и нужна была. – Я очень рад это слышать! Признаться, я тоже, но, увы, не всегда хватает времени! – сглаживаю я ее неловкость, и девушка благодарно улыбается. – Понимаю! Тут к нам бежит Лойс, и я не успеваю перехватить пса, как тот начинает обнюхивать гостью, и уже через пять минут сорокакилограммовая тушка прыгает на руки миниатюрной девушки. – Ох, какой ты большой, малыш! – обращается она к нему, словно к ребенку. Лойс отвечает ей взаимностью и облизывает лицо шершавым языком. Маша уворачивается и хохочет, а эта сцена вызывает у меня какой-то неуместный трепет. – Ну все, Лойс, иди! Не смущай девушку! Пес еще немного крутится рядом, а потом нехотя уходит в сторону. Присаживается в углу и демонстративно ждет, пока мы поговорим, с явной обидой в глазах. – Ну вот, с еще одним обитателем дома вы познакомились и даже подружились, хотя он у меня парень застенчивый. – Он хороший пес, люблю собак! – отвечает Мария. – Да, есть такое…– Ненамеренно вспоминаю Линду, которая терпеть не могла Лойса. Отвлекаюсь от плохих мыслей и веду девушку дальше. – Что ж, график работы у вас плавающий. Скорее просто привязанный к объёму дел. Если все в порядке и вся работа выполнена, то ваше присутствие в доме не обязательно. Тем более здесь невероятно скучно. Я днями и ночами могу пропадать на работе, вам и самой будет здесь неинтересно. – Да, меня устраивает такой график! – соглашается она. – Что ж, тогда договорились! Вы мне понравились, завтра можете приступать к работе. – Вы мне тоже! – отвечает Маша и снова краснеет. – Я в том смысле, что как работодатель, а не мужчина. Хотя вы, конечно, красивый и такой статный… боже, простите, что я несу! Я хохочу и по-доброму добавляю: – Все в порядке, вы тоже красивы. Но обещаю, я не буду переходить за рамки делового общения. Вам будет комфортно со мной работать. – Спасибо вам большое! – кивает девушка. Я провожаю ее к машине и смотрю вслед до тех пор, пока черный седан не скрывается из виду. Странная она, эта Мария. Улыбаюсь, вспоминая ее неловкость. Мне казалось, таких уже не осталось: искренних, краснеющих при любом неловком слове. Да и про внешность я не обманул. Хоть мне и не нужны больше никакие отношения, но я не слепой же. Девушка была поразительно красива, но не такой яркой, пестрой красотой, как, к примеру, Линда. Она была настоящей, нежной и привлекательной от природы. Изгиб пухлых губ, большие миндалевидные глаза, взирающие на мир, как на красочную картинку. Вся она была словно сказочная, ненастоящая. Я захожу в дом и иду в спальню. Тут звонит телефон, и я беру трубку. – Да? – Егор, дружище! Приехал и не говоришь? Да как после такого с тобой дружить вообще? – смеется Влад, мой старый друг. Когда мы только выпустились из университета, где учились вместе, пробовали развивать свой бизнес. Но Влад пошел по пути компьютерных технологий, а я ударился в антиквариат и искусство. Хоть наши деловые пути разошлись, но общаться мы не переставали. – Да как-то замотался, знаешь ли…– отвечаю, плюхаясь в кресло. – Ничего не знаю! Давай-ка поднимай свою старую задницу и езжай в центр, на наше место. Расскажешь, что к чему. – Да я как-то… – Слушай, не заставляй себя уговаривать! Все, через час жду! Он бросает трубку, не дав мне отказаться, и я нехотя плетусь к машине. Да, отказать Кострицкому вообще трудно. Именно этим и обеспечен его успех в бизнесе. Я никогда не был таким, но мне нравилась его уверенность. Приезжаю в ресторан и сразу же вижу его. Друг тепло приветствует меня, и мы обмениваемся дежурными фразочками, подкалывая друг друга, словно виделись только вчера. – Ну что, рассказывай, как оно в Испании? Погрел бока, а родина все же зовет назад? – Ты прав. Соскучился я по дому, – соглашаюсь. – Ты как? Что нового? – Да как тебе сказать… Новостей море. Из главного – женился я! – Да ладно? Неужели кто-то смог заарканить самого Кострицкого? Должно быть, она особенная! – О да… – тянет друг, и его взгляд наполняется нежностью. – А еще она родила мне сына! – Я рад за тебя! Правда. – Хлопаю его по плечу. Надо же, после той истории с бывшей женой, когда она бросила Влада с практически новорожденной дочкой, я думал, он никогда не решится на второй брак, а оно вон как вышло… – А ты что? Не нашел себе фигуристую горячую испанку? – Да нет, я вообще не собираюсь больше никого искать. Семейные отношения не для меня, видимо. Влад задумчиво кивает. – Мне кажется, ты просто еще не встретил ту самую. У всех бывают ошибки. Я тому прекрасный пример! Я кривлюсь: – Не думаю. – Вдруг в памяти всплывают наивный взгляд и пухлые губы Маши, и я добавляю: – Хотя жизнь покажет, как оно сложится. – И то верно! Я уверен, все у тебя еще будет отлично! Глава 9 Мария – Мирон, Аля, спускайтесь! Завтрак остывает! – кричу детям, раскладывая приборы. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что еще пять минут сна, и мы опоздаем в сад. А мне сегодня никак нельзя. Наконец-то у меня появилась возможность найти нормальную работу. Все три года, пока мои малыши росли, я могла не работать благодаря деньгам, которые оставил для меня тот мужчина. Незнакомец, который подвез меня до роддома, сделал больше для нас, чем муж и родной отец. Я не знаю, что было бы, не встреться он мне на пути. Куда бы я пошла с двумя детьми, если в целом свете не осталось никого, кто мог бы меня поддержать. Когда я начинаю об этом думать, у меня каждый раз случается паническая атака. Артур собрал все мои вещи, но того, что я успела купить к рождению малышей, было катастрофически мало. Мне пришлось бы туго, но Егор, случайный мужчина, буквально спас меня, протянул руку помощи, не прося ничего взамен. Мне хотелось поблагодарить его, но, увы, я не знала ни фамилии, ни адреса. Та девушка Яна, которая взяла трубку вместо Артура в роковой вечер, действительно оказалась его любовницей. Он явился с ней на суд. Если бы не двое малышей, нас бы развели даже без моего присутствия, но закон хоть в этом был на моей стороне. Правда, ни копейки мне не досталось. Оно и неудивительно. Артур знал все лазейки в законе и смог оформить брачный договор задним числом. Я не жалела. Может быть, если бы не крупная сумма, которую дал мне Егор, я бы унижалась и выпрашивала у бывшего мужа хоть копейку на первое время нам с детьми. Я бы обивала пороги его квартиры, кланялась бы в ноги, умоляла. Но Бог послал мне ангела-хранителя… Я смогла уйти красиво и молча. Поначалу я очень злилась на Артура, ненавидела, но потом, пожив вдали от его влияния, я поняла, что сама себе залепила глаза. В упор не хотела замечать, что он психопат, не любящий никого и ничего. Жалко ли мне было его новую жену? Наверное, да… Эта красивая самодостаточная девушка скоро превратится в оболочку. Он лишит ее увлечений, друзей, хобби и работы. Заставит раствориться в этих отношениях и семье, а после сломает. Но я не могла ничего с этим сделать, да и, признаться, было не до этого. Мирон и Алиса подарили мне много дней счастья и ночей без сна. Иногда мне казалось, что я не справляюсь, когда были колики или росли зубы, но я каждый раз видела во сне маму. Она улыбалась и гладила меня по голове, неизменно приговаривая: «Все будет хорошо, дочка. Все будет хорошо… Он найдет вас». Я просыпалась всегда полной сил после таких снов и опять чувствовала вкус жизни, радость от материнства. Кто такой «Он», я не знала, да и, скорее всего, это были просто сны с примесью бреда от усталости. Как-то незаметно пролетели два с половиной года. Деньги, оставленные Егором, таяли с каждым днем, хоть я и старалась экономить, как могла, но все же, когда малыши уже достаточно подросли, решила отдать их в сад, а самой найти работу. Правда, ничего не получалось. Я мало чего умела, а куда брали – не устраивало то, что у меня двое детей и я ходила на больничные. Оставалось искать работу с гибким графиком, что тоже было нелегко. Однажды меня взяли секретаршей в хорошую фирму, зарплату обещали даже лучше, чем я могла себе представить. Работа находилась рядом с садиком, а коллектив был очень доброжелателен. Казалось, я нашла свое место. Не могла нарадоваться своему счастью, особенно когда получила первую крупную зарплату. Помню, тогда отвела детей в парк аттракционов, накупила им игрушек и сладостей, они так радовались. Жизнь наладилась, мне казалось, что теперь все будет хорошо, но уже спустя месяц начальник, мужчина лет пятидесяти, тучный, розовощекий добряк, позвал меня к себе и рассказал всю политику. И что платят мне не за разнос кофе и клацание по клавиатуре, и что требования к секретарше таковы, что в первую очередь должен быть доволен шеф. Интимно удовлетворен по самое не могу. Я бежала оттуда, позабыв трудовую книжку. Не ожидала подобного от человека, который в отцы мне годился. Но жизнь оказалась не такой радужной, как мне казалось сначала. Нам с малышами пришлось снова завязать пояса. Мирон и Аля росли умными детьми и все понимали. Иногда мне казалось, что я вижу в них черты Егора – того самого нашего спасителя, но сама себя одергивала. Не хватало еще влюбиться в мираж. Но то, что они ни капли не были похожи на Артура, несказанно радовало. Я просто даже не знала, как могла бы отреагировать, если бы однажды поняла, что сын растет копией отца или дочь проявляет замашки деспота. К моему счастью, малыши были просто невероятно умные, смышлёные и спокойные. Они утешали меня и веселили, с ними я по-настоящему чувствовала себя живой, нужной. Этим утром я должна явиться на собеседование. Я нашла вакансию домработницы в большом загородном коттедже, и хоть ехать было далеко, но график обещал быть свободным. А обещанная зарплата в два раза превышала ту, где я работала секретаршей. Я не надеялась, что с этого что-то выгорит, скорее всего, там имеются огромные подводные камни, но попробовать все-таки стоит. Ведь в конверте оставалось все меньше купюр, и если я срочно не устроюсь хоть куда-то, то нам скоро нечего будет есть. Я даже ненароком подумала, что смогу согласиться уже на что угодно ради детей, но надежда на лучшее все еще теплилась в груди. *** Без влияния Артура я действительно постепенно возвращаю себе себя. Как будто уверенность в себе возвращается, перестает звучать в голове навязчивый голос бывшего мужа о том, что я ничто и ничего без него не добьюсь. И только это время, которое я жила без его влияния, дает мне уверенность в том, что я могу попытаться. – Мамочка, я не хочу в садик! – надувает губки Аля. – Почему, золотко? – Сажусь рядом с дочерью и внимательно смотрю в ее карие глаза. Так странно, у меня темно-серые, у Артура – прозрачно-голубые. Но у моих детей – карие. – Меня Андрей обижает! – Я его сегодня побью! Пусть только пальцем тронет мою сестру! Ты только не молчи! – выдает Мирон, и я улыбаюсь. Мужчина растет. – Мирон, на самом деле нельзя никого бить. Всегда можно договориться словами. Дети поворачивают ко мне головы и возмущенно твердят во весь голос: – Но он тоже дерется! – Скажите воспитателю! – парирую я. – Нельзя все проблемы решать кулаками. Но ты, Мирон, правильно думаешь. Сестру нужно всегда защищать. Она самый близкий тебе человек. – Я знаю! Аля замечательная! Я ее так люблю! – улыбается сын и подмигивает дочери. – Но, пожалуйста, если проблема не решится словами, расскажи обо всем воспитательнице и потом мне. Договорились? – Да, мам! – прожевывая завтрак, кивает Мирон. Смотрю на них, и сердце сжимается от любви. Они такие невероятные. Даже не верится, что я их мама. Но в то, что Артур их папа, не верится вдвойне. Не могут родиться от морального урода такие замечательные малыши. Они не только по внешности, но и по характеру отличаются как земля и небо. Бог услышал мои молитвы. Завожу детей в садик, а сама еду в поселок, где находится дом того самого олигарха, которому требуется домработница. Не знаю, чего ожидать, но под сердцем судорожно сжимает. Вдруг окажется, что это какой-то психопат? Или бандит? Но все же упорно еду по указанному адресу. Сердце стучит все сильнее с каждым километром. Дорога всегда меня расслабляла, но не сейчас. Когда я только получила права, не могла нарадоваться своей самостоятельности. Надо же, оказывается, я не глупая курица, как говорил Артур о женщинах на дороге, и довольно хорошо умею водить. Сейчас же мне немного страшно, кажется, что я еду навстречу чему-то очень важному. Моя интуиция никогда меня не подводила, и в этот раз, оказывается, тоже… Я заезжаю в элитный поселок и паркуюсь возле кованых высоких ворот. Мне сказали в агентстве, что хозяин долго отсутствовал. Жил в Европе – или что-то в этом роде. Но дом и территория выглядят ухоженно. Я еще раз сверяюсь с адресом и понимаю, что приехала правильно. Выхожу из машины и поднимаю взгляд на хозяина коттеджа. Тут же мое сердце пропускает удар, а потом начинает биться словно ошпаренное. Неужели он? Егор? Замираю и жду, пока вернется дар речи. Да, это он. Тот самый человек, который спас нас с детьми, который оказался рядом тогда, когда я больше всего нуждалась в поддержке. Он стоит напротив и смотрит на меня карими, словно шоколад на солнце, глазами. Не могу вымолвить ни слова. Узнал? Но мужчина вежливо кивает мне и говорит: – Здравствуйте, меня зовут Егор Кириллович. Мне нужна домработница, поэтому вы здесь! – Да, я приехала по вакансии. Меня зовут Мария, – отвечаю ему словно во сне. Мне хочется кинуться ему в объятия и благодарить, благодарить… Но он не помнит меня, а значит, я просто поведу себя как психически больная. – Прекрасно, Мария, пройдемте в дом, я все вам расскажу. Я коротко киваю и, поправив лямку сумки, следую за мужчиной. Значит, это ему нужна домработница? Я часто думала, почему он исчез. Почему не появлялся ни разу в нашей жизни, но ответ был прост: он уехал из страны и, я так понимаю, возвращаться не собирался, раз распустил всю обслугу. – В ваши обязанности будут входить поддержание дома в чистоте и готовка. Ем я дома нечасто, так что с этим у вас проблем не будет. – Я люблю готовить! – говорю я, не обдумав, и сразу жалею. Вот черт, будто навязываюсь. Но мне и вправду очень хочется получить эту работу. Егор – он словно мираж. Необыкновенный. Я таких мужчин еще не встречала. Мне хочется поближе узнать его. Понять его. Но кто я, а кто он… – Я очень рад это слышать! Признаться, я тоже, но, увы, не всегда хватает времени, – отвечает он дружелюбно, и от его тона мне становится хорошо. – Понимаю! Не успеваю я задуматься об этом, как слышу клацающий звук когтей и тут же ощущаю тяжесть на своих ногах. Чудесный ухоженный пес летит на меня и, свесив язык, пытается запрыгнуть мне на руки, словно он маленькая дворняжка. Это умиляет до смеха. Я обожаю собак с самого детства! Они, словно дети, умные и преданные. Но если в детстве у меня еще был пес, то, когда я начала жить с Артуром, животные в доме стали для меня запретом. – Ох, какой ты большой, малыш! – хохочу я, обращаясь к собаке, а тот, словно чувствуя мое дружелюбие, не стесняясь, облизывает мне лицо. – Ну все, Лойс, иди! Не смущай девушку! – осаживает питомца его хозяин, по-доброму потрепав его по холке. Пес еще немного крутится рядом, а потом нехотя уходит в сторону. Присаживается в углу и демонстративно ждет, пока мы поговорим, с явной обидой в глазах. – Ну вот, с еще одним обитателем дома вы познакомились и даже подружились, хотя он у меня парень застенчивый. – Он хороший пес, люблю собак! – отвечаю я Егору. – Да, есть такое… Егор ненадолго о чем-то задумывается, словно ныряет в воспоминания, а меня еще больше заинтересовывает его прошлое. Что в нем такого, что так сильно болит его хозяину? – Что ж, график работы у вас плавающий. Скорее просто привязанный к объёму дел. Если все в порядке и вся работа выполнена, то ваше присутствие в доме не обязательно. Тем более здесь невероятно скучно. Я днями и ночами могу пропадать на работе, вам и самой будет здесь неинтересно. – Да, меня устраивает такой график! – соглашаюсь я. По правде говоря, я согласна была на все, лишь бы не уезжать отсюда. Одергиваю себя от поспешных выводов, ведь Артур тоже был обходителен, правда, только до свадьбы… – Что ж, тогда договорились! Вы мне понравились, завтра можете приступать к работе. – Вы мне тоже! – отвечаю я спонтанно и чувствую, что снова краснею. – Я в том смысле, что как работодатель, а не мужчина. Хотя вы, конечно, красивый и такой статный… боже, простите, что я несу! Боже, какая я ненормальная. Веду себя как навязчивая идиотка. Сама все порчу, сейчас он точно пошлет меня куда подальше. Но Егор хохочет и по-доброму добавляет: – Все в порядке, вы тоже красивы. Но обещаю, я не буду переходить за рамки делового общения. Вам будет комфортно со мной работать. – Спасибо вам большое! – киваю я с облегчением. Неужели он взял меня на работу? Сама не верю своему счастью. Это просто судьба, никак иначе. Ведь почему я в каждый поворотный, важный момент сталкиваюсь именно с ним? С этим загадочным, непонятным, но таким несчастным мужчиной… Глава 10 Егор Маша приступает к работе и уже с первых дней радует меня своей исполнительностью и пунктуальностью. Она содержит дом в идеальной чистоте, и я вижу, как старается не мешать мне, когда я беру работу на дом. Готовит она, кстати, тоже невероятно вкусно. Однажды она попросила у меня ключ от детской. Не зная, что там, она подумала, что я просто забыл ей отпереть комнату, а она хотела убрать там. Но я не мог. Я сделал детскую в то время, когда Линда согласилась пройти ЭКО, но потом просто запер в этом помещении все свои мечты на детей и семью. Лучи солнца пробиваются сквозь панорамное окно моего кабинета. Двадцатый этаж радует видом на город. Я составляю план работы и отъездов на месяц, когда ко мне неожиданно стучат. – Егор Кириллович, к вам посетитель, – обращается ко мне секретарша. – У меня сегодня разве назначено? – Поднимаю удивленный взгляд на девушку. – Нет, но она очень настаивает. Говорит, что у нее имеется очень редкий экспонат и продаст она его лишь вам. – Ну хорошо, зовите! – усмехаюсь я. Что же там за «она» такая? Даже интересно. Через пару минут в кабинет заглядывает старушка. Седая голова, словно у одуванчика, обрамляется пышными волосами. Она здоровается и уверенно шагает к стулу напротив. Под мышкой у нее полотно, завернутое то ли в тряпку, то ли в простыню. Хоть бабушка и выглядит бедно, но в аккуратности ее не упрекнешь. – Что привело вас ко мне?.. – Маргарита Петровна! – Да, Маргарита Петровна, что привело вас ко мне? – Как ни прискорбно это говорить, но обещание моей сестре. Она умерла три года назад и взяла с меня обещание, что я отдам эту картину только вам. Лично вам. Она видела вас по телевизору и уже тогда сказала, что полотно должно остаться у вас. – Что же это за картина? – вежливо интересуюсь я. – И почему именно мне? – Это работа неизвестного художника. По словам моей прабабушки, ее написал мой прапрадед. Она передавалась из поколения в поколение как оберег на счастливое деторождение и семейное благополучие. На этих словах у меня сжимает в груди, но я стараюсь не подавать виду и слушаю Маргариту Петровну дальше. – Так вот, ни у меня, ни у сестры не осталось детей. К сожалению, Бог наказал нас за то, что я, будучи молодой, избавилась от ребенка. Картину некому передать, но сестра моя была не совсем простой. Она многое знала и многое видела. И вот, когда она увидела вас как коллекционера редких изданий и антиквариата, сразу сказала, что я должна срочно доставить картину вам. Но так сложилось, что она умерла на следующий день, а я занялась похоронами. Когда же я все-таки попыталась вас найти, мне сказали, что вы уехали. – Да, я уезжал на время из страны. – Вот теперь я узнала, что вы вернулись, и сразу пришла к вам. Возьмите ее… Чувствую, что мне тоже недолго осталось, я должна выполнить свой долг. – Хорошо. Покажите, пожалуйста, полотно. Я смогу оценить его стоимость только после тщательной проверки, которая занимает обычно около месяца. – О, нет-нет! Я не могу взять за нее не копейки. Посмотрите сами… Женщина аккуратно снимает тряпку с картины, и передо мной предстает чудесная фреска. На ней изображена женщина с двумя младенцами. Работа выполнена в стиле Рембрандта, что невероятно притягивает меня. Подхожу ближе и приподнимаю раму. Краска отливает пылью и сыростью. Нужно срочно реставрировать полотно, иначе оно будет потеряно для человечества навсегда. – Но как? Вы хотите отдать ее просто так? Я не могу… – Можете! Вы уже оплатили ее. Три года назад. – О чем вы? – Чувствую, как холодеют пальцы рук. – Я не знаю, так сказала моя сестра. – Старушка встает и кивает мне. – До свидания, мистер, я очень рада, что успела выполнить последнюю просьбу своей сестры. Пусть вас благословит Господь. Маргарита Петровна уходит, оставляя меня в полном замешательстве. – Оплатил три года назад? Задумчива оглядываю картину, и на ум приходит только одно – та беременная девушка, которую я привез к роддому и которой оставил деньги на первое время. Я решаю, что обязательно заберу картину домой и повешу ее в детской. Пора уже прощаться со своей печалью. – Елизавета, я отъеду ненадолго! – Да, конечно, Егор Кириллович. Я аккуратно заматываю картину и, поставив ее на переднее сиденье, фиксирую ремнями. Мне хочется сделать это прямо сейчас. Распахнуть двери комнаты, где я не был уже несколько лет, посмотреть в глаза своим страхам, своей боли и отпустить. А картина… она буквально стала спусковым крючком на пути к этому. Захожу домой и по открытой двери понимаю, что Маша еще тут. Неспешно поднимаюсь наверх с картиной в руках и вдруг застываю, слыша очень знакомую песню. – Ой, как за луной спрятались две звездочки… Прислушиваюсь к тонкому, тихому и невероятно мелодичному голосу. Он завораживает. – Тучи, не плывите, звездочек моих не ищите… Подхожу ближе и оказываюсь за спиной Маши, которая вытирает пыль и поет старую, но такую знакомую откуда-то колыбельную. – Звёздочки мои дорогие, не пугайтесь туч, они не плохие… Простыня с картины с тихим шорохом падает на пол, и девушка вскрикивает, резко оборачиваясь. – Ох, Егор Кириллович, это вы… – Извините, если напугал… *** Она неловко мнет в руках губку для пыли и переминается с ноги на ногу. – Это вы меня извините. Распелась тут, словно дома. Просто не ожидала, что вы вернетесь так рано. – Я привез картину и ключи от той комнаты, что вы просили. – О, замечательно. Я как раз там и уберусь. А что за картина? – внимательно поглядывает на меня девушка, а я даже замираю от искреннего интереса в ее глазах. Линда никогда не интересовалась картинами, да и в целом моей работой. Маша же буквально светится им. – Давайте пройдем в комнату, я все расскажу, – киваю ей, улыбнувшись. Не знаю зачем, но я хочу рассказать ей и о странной старушке, и о комнате, которая когда-то предназначалась моим детям. – Хорошо, конечно! Только поменяю воду в ведре… – Не стоит, просто пойдемте! Маша кивает, и я веду ее на третий этаж. Постояв пару минут перед дверью, я все же открываю ее, и запах пыли тут же ударяет в нос. – Ох, зря я не взяла инструмент. Тут же не убирались тысячу лет! Девушка по-деловому заходит в комнату и распахивает тяжелые шторы, впуская в помещение солнечный свет. Взору предстают светлый, немного запыленный ковер с толстым ворсом, тумбочки и комод цвета слоновой кости, диван из бежевой кожи и небольшая кровать с молочным невесомым балдахином. Вряд-ли с первого взгляда можно было понять, что это детская, но только потому, что здесь не было колыбели. Ее я выкинул сразу, как только ушла Линда. Вынес во двор и спалил к чертовой матери. – Какая чудесная комната! – восклицает Маша радостно. – Как хорошо, что вы нашли от нее ключи! – Да… – тяну я. – Ну что ж, показывайте картину. Оценим, подходит ли она к этой обстановке, или же придется менять обои! – Девушка улыбается, и от этого в душе становится так легко и просто, что я не могу не улыбнуться в ответ. – Вот, смотрите! – Я поворачиваю к ней полотно, и Маша подходит и аккуратно берет его в свои руки. – Ох, как же красиво… Только не говорите, что это Рембрандт. – Вы разбираетесь в живописи? – Поднимаю брови. – Да, немного интересовалась… Когда было время, – замявшись, отвечает она. – Приятно удивлен! Но нет, это не Рембрандт, хотя стиль написания невероятно похожий. Краска не успела застареть, да и навскидку этой картине не больше двухсот лет. – Расскажите подробнее! – просит она, увлеченно разглядывая полотно. – У нее такая необыкновенная история, но я узнаю о ней подробнее. Нужно только время. – Понимаю, – кивает Мария. Я приглашаю ее присесть на диван и начинаю рассказ: – Так вот, сегодня ко мне постучалась одна удивительная старушка… Я рассказываю ей все, что произошло сегодня, а девушка слушает меня с открытым ртом, время от времени поглядывая то на картину, то на меня. – То есть она досталась вам даром? – удивляется Маша. – Маргарита Петровна сказала, что я оплатил ее три года назад…Но я что-то не совсем понял, о чем речь. Девушка долго смотрит на меня и, покусывая губу, улыбается. – Что такое? – улыбаюсь ей в ответ. – Да так, ничего… Это удивительно… У вас есть дети, Егор Кириллович? – вдруг спрашивает Маша. В другое время этот вопрос мне доставил бы немало боли, но сейчас я только грустно качаю головой, уже не ощущая той бури в душе. – Нет, а у вас? – О, у меня двое. Мальчик и девочка. Они прекрасны… – Верю! – Смотрю на девушку, и взгляд падает на приоткрытые губы. Бог мой, как же я хочу ее поцеловать. Знаю, что это совершенно непрофессионально, но с самой первой встречи с Машей я чувствую невероятную связь с ней. Словно мы знакомы уже очень давно. Она отвечает на мой взгляд из-под опущенных ресниц, и я невольно наклоняюсь ближе. Еще мгновение, и это произойдет. Она и я одни в пустом доме – это может закончиться тем, о чем мы потом пожалеем. Но сил остановиться совершенно нет. И когда наши губы вот-вот соприкоснутся, звонит телефон. – Да? – прокашлявшись, отвечаю я. Маша сама подскакивает и, заливаясь румянцем, не знает, куда убежать. Я останавливаю ее движением руки и, закончив разговор, шепчу: – Извините, если я вас смутил. Я не хотел… Я уезжаю на неделю по делам, так что готовить пока не нужно. – Я поняла, да, конечно… – все так же смущается девушка. – И, Маша… – Да? – Она поднимает на меня взгляд серых глаз. – Картина. Я хочу, чтобы вы сами выбрали, где мы ее повесим. Улыбаюсь ей на прощание и ухожу из комнаты. Сжимаю руки в кулаки, ругая себя за слабость. Ну надо же, как мальчишка, чуть не набросился на девушку, словно век их не видел. Но должен признать, таких, как Маша, я еще не встречал. Она вся словно девушка-нежность. Хочется с ней разговаривать, узнавать… Но она, скорее всего, счастлива замужем. Вот и двое детей есть. Застарелая боль снова царапнула в сердце. Хотелось бы мне быть тем самым мужем Маши. Отвлекаюсь, только чтобы собрать вещи и еще раз попрощаться с Марией, потом сразу уезжаю на работу. Звонил заказчик. Нашли редкий экземпляр для его коллекции. Аукцион состоится завтра в Париже. И я непременно должен быть там, чтобы оценить качество и подлинность картины. И, если все будет хорошо, перебить любую предложенную сумму. Радуюсь, что смогу немного проветрить мысли. Ведь губы до сих пор саднят от не случившегося поцелуя. Глава 11 Маша Работать у Егора Кирилловича на удивление легко и приятно. Он не проверяет мою работу, не контролирует время прихода и ухода, не жалуется на вкус еды. Наоборот, он только хвалит, но в большую часть времени его просто нет дома. Мне так хочется поговорить с ним, узнать, почему он такой грустный, что случилось с ним, что он так поспешно и надолго покинул страну. Но я понимаю, что мой интерес – это лишнее. Он всего лишь мой начальник, а я его домработница. Он не виноват, что я ждала его появления все три года. Сначала мне казалось, что он придет и обязательно потребует что-то взамен денег, я даже сердилась на то, что не могу не принять эти деньги. Но потом я поняла, что он не придет. Часто мне казалось, что я вижу его на улице, я улыбалась незнакомцам и хотела поблагодарить, но это оказывались совершенно чужие люди. Думать, что я ему понравилась, у меня не хватало смелости, ведь встретились мы, когда я выглядела как сбежавшая из психушки беременная беспризорница. Я хотела с ним поговорить. Спросить, почему он так сделал, почему помог. Но Егор так мало бывал дома, что поговорить у нас не получалось. Мирончик и Аля с радостью узнали, что у меня новая работа. Мирон начал придумывать, какой подарок он хочет на день рождения, а Аля по-деловому расспрашивала, куда это меня угораздило устроиться. Сегодня я отвожу малышей в детский сад, а сама еду в дом Егора. Работы напланировала много, но настроение прекрасное. Нужно было приготовить поесть, а потом заняться уборкой. Мне хотелось перестирать все запыленные шторы, перемыть всю посуду, а после заняться бесчисленными картинами, статуэтками и другими предметами роскоши, которые превратились в не пойми что из-за количества пыли. К обеду я готовлю еду и убираю кухню, а потом решаю пойти наверх. Когда я протираю фарфоровые статуэтки, мне вдруг вспоминается песенка, которую пела мне мама в детстве. Думая, что дома никого нет, кроме Лойса, который бегал где-то во дворе, я начинаю напевать незамысловатый мотив, но буквально сразу слышу тихий шорох за спиной. От неожиданности вскрикиваю и оборачиваюсь. Передо мной стоит сконфуженный Егор с картиной в руках. Хоть он и извиняется, что помешал мне, но я чувствую, как щеки заливает румянец. Вот черт! Распелась тут… – Я привез картину и ключи от той комнаты, что вы просили, – говорит Егор, будто оправдываясь. – О, замечательно. Я как раз там и уберусь. А что за картина? Признаться, я была восхищена коллекцией Егора. У него, кажется, были собраны все реплики картин знаменитых художников, а может, не реплики, кто знает… – Давайте пройдем в комнату, я все расскажу. – Хорошо, конечно! Только поменяю воду в ведре… Меня радует, что мы можем поговорить с мужчиной хоть немного. А уж об искусстве я готова говорить вечно. Егор заводит меня в комнату, которая до сих пор была заперта. Я видела, что Егор не хочет пускать меня туда. Словно в том месте он запер кусочек своей души. Я не настаивала, не желая давить на старые раны. Но сегодня он сам решился. Зайдя внутрь, я понимаю, что это простая спальня. Да, удивительно нежная и светлая, но видно, что в ней никто не жил. – Какая чудесная комната! – говорю я бодро. – Как хорошо, что вы нашли от нее ключи! – Да… – тянет он тихо. – Ну что ж, показывайте картину. Оценим, подходит ли она к этой обстановке, или же придется менять обои! Я улыбаюсь Егору, радостная, что мы вместе, и он улыбается мне в ответ. В этот момент между нами словно протягивается какая-то невидимая нить, связь. – Вот, смотрите! Я подхожу к картине и аккуратно беру небольшое полотно в руки. – Ох, как же красиво… Только не говорите, что это Рембрандт. – Вы разбираетесь в живописи? – поднимает он брови в удивлении. – Да, немного интересовалась… Когда было время. Я стесняюсь своего прошлого только потому, что довольно большой его отрезок я сама себе не принадлежала. – Приятно удивлен! Но нет, это не Рембрандт, хотя стиль написания невероятно похожий. Краска не успела застареть, да и навскидку этой картине не больше двухсот лет. – Расскажите подробнее, – прошу я, не в силах сдержать любопытство. – У нее такая необыкновенная история, но я узнаю о ней подробнее. Нужно только время. – Понимаю, – киваю я. У таких работ должна быть история, иначе все это пыль. Он приглашает меня присесть на диван и рассказывает удивительную историю о старушке, которая не могла иметь детей и навлекла своим поступком в молодости беду не только на себя, но и на весь свой род. Эта картина служила оберегом их семье, и женщина оказалась ее недостойна. Так она сказала, когда отдала полотно Егору. – То есть она досталась вам даром? – удивляюсь я. Разве такое возможно? – Маргарита Петровна сказала, что я оплатил ее три года назад…Но я что-то не совсем понял, о чем речь. Я долго смотрю на него в надежде, что он вспомнит меня, но мужчина явно не понимает, почему старушка сказала, что тот оплатил ее три года назад. А ведь она точно имела в виду нас с малышами… Я улыбаюсь. Неужели на земле еще остались такие бескорыстные люди? – Что такое? – улыбается он мне в ответ. – Да так, ничего… Это удивительно… У вас есть дети, Егор Кириллович? – спрашиваю я. Мне почему-то кажется, что такие мужчины, как он, не хотят детей, предпочитая карьеру семье. – Нет, а у вас? – О, у меня двое. Мальчик и девочка. Они прекрасны… Вспоминаю малышей и вдруг замечаю, что Егор хмурится точно так же, как это делает Аля, когда о чем-то задумывается. Я, наверное, схожу с ума… – Верю! – шепчет он, и взгляд его падает на мои губы. *** Внизу живота становится предательски тяжело. Я уже забыла это чувство бабочек в животе. Когда все внутри горит от страсти, а губы пересыхают в желании почувствовать поцелуй. Сердце отбивает рваный ритм, а губы Егора все ближе… Когда мне кажется, что он вот-вот меня поцелует, раздается звонок телефона. – Да? – прокашлявшись, резко отвечает он, отпрянув от меня. Я чувствую себя ужасно. Боже, что он подумает обо мне? Что я вешаюсь на него? Как же стыдно! Мечусь, не зная, куда бежать от своего позора, но Егор останавливает меня жестом, пока говорит по телефону. Он кладет трубку и говорит: – Извините, если я вас смутил. Я не хотел… Я уезжаю на неделю по делам, так что готовить пока не нужно. – Я поняла, да, конечно… – И, Маша… – Да? – Поднимаю на него взгляд, и все внутри дрожит. – Картина. Я хочу, чтобы вы сами выбрали, где мы ее повесим. Слово «мы» приятно вибрирует в воздухе. Мы… Закусываю губу, осознавая, что влюбилась. Да что там, наверное, я влюбилась в него еще в день рождения малышей. Ведь никто никогда для меня не делал столько хорошего, как этот неизвестный тогда мужчина. И чем больше я его узнаю, тем больше мое сердце наполняется нежностью к нему. Но мечты мои прерываются звонком мобильного. Я вытягиваю телефон с кармана и, увидев номер воспитательницы из детского сада, быстро нажимаю зеленую кнопку. – Да, Людмила Петровна, я вас слушаю! – Мария? Здравствуйте! У Мирона и Алисы высокая температура. Алису даже стошнило несколько раз. Вы приедете или нам вызывать скорую? – Я приеду! – кричу я, дрожащими пальцами отключая звонок. Мечусь по комнате, не зная, что делать, за что хвататься. Наверное, каждая мать так реагирует на болезнь своих детей, но мне кажется, что мое сердце сейчас разорвется. Я всегда была одна с ними, сама не спала ночами, когда у них были ангины и отиты, мне казалось, мой страх за них оставит меня наутро седой. Но всходило солнце, и все казалось не таким страшным. Сейчас же я несусь к машине и, прыгая на переднее сиденье, несусь в сад. Доезжаю за полчаса, проезжая на все красные. Заношусь на всех парах в сад и вижу своих малышей – вялых, с болезненным румянцем на щеках, отчего все внутри переворачивается от страха. – Что с ними? – Думаю, вирус, медсестра осмотрела, сказала, горло красное у обоих, но налетов нет. – Хорошо! Мы справимся! Я быстро собираю детей и веду в машину. Пристегнув их на заднем сиденье, я тянусь к сумке, чтобы найти мобильный, но понимаю, что забыла ее дома у Егора. Вот блин, так торопилась… А там же кошелек, деньги, без которых даже в аптеку не заедешь. Что ж, придется возвращаться. – Алис, Мирон, сейчас заедем на мою работу, нужно забрать мамину сумочку, и сразу домой. Потерпите? Смотрю в зеркало заднего вида и понимаю, что им совсем плохо. Что же делать? И оставить даже не на кого! Ничего не остается! Нужно ехать обратно. Везу детей к Егору, радуясь, что мужчина уехал на несколько дней. Не думаю, что ему бы понравилось то, что я притащила своих детей к нему, да еще и болеющих. Приезжаю к дому и оглядываюсь назад. Мирон заснул, а Аля совершенно позеленела. – Мамочка, меня тошнит! Бегом выскакиваю из машины и вынимаю дочку из кресла. Алису тут же рвет. Когда в желудке у нее уже ничего не остается, она безвольно виснет у меня на руках. – Мамочка, можно поспать немного? Твой начайник не будет лугаться? Мне кажется, я не смогу плоехать в машине ни минуты. – Да, конечно, зайчонок. Конечно, не будет! Вынимаю Мирона и несу двоих малышей в дом. Не зная, где у Егора спальня, я боюсь залезть на чужую территорию, поэтому отношу детей в ту комнату, которую мне сегодня открыли. Похоже, там никто не жил до этого, поэтому ничего не случится, если мы там переночуем. К тому же вещей в комнате нет, порядок не нарушим. Я раздеваю детей и, порывшись в аптечке Егора, нахожу нужные лекарства от температуры. Дав детям выпить по таблетке, я раздеваю их до маечек с трусиками и, постелив на диване, укладываю спать. Сама же сажусь на пол рядом, каждые три минуты щупая лбы двойняшек. «Надо бы вызвать скорую или детского врача…» – мелькает мысль. Но температура начинает падать, и я, расслабившись, сама засыпаю прямо на полу, оперевшись на край дивана. Просыпаюсь, уже когда на улице непроглядная ночь. Дети сопят мирно и тихо, жар прошел. Но что меня разбудило? Встаю и, протерев глаза, слышу какой-то странный звук снизу. Проснуться быстрее мне не помог бы даже кипяток, вылитый на голову. Я аккуратно выхожу из комнаты, стараясь не шуметь, и тихонько спускаюсь на звук. Тут же из темноты показывается мохнатая фигура Лойса. Глажу его по загривку: мой мальчик тоже услышал шум и вышел защищать меня. Луна освещает лестничные пролеты, но дальше внизу ничего не видно. Неужели грабители? Мы спускаемся на второй этаж, и темнота полностью окутывает нас. Вдруг неожиданно загорается свет, и я вскрикиваю, закрывая рот рукой. – Мария? – удивленно спрашивает Егор. Как он здесь оказался? Он же должен был уехать на несколько дней. Что я ему скажу… – Что вы здесь делаете? Я думал, вы забыли закрыть дом или сюда пробрались грабители. – Я… – тяну, не зная, что сказать. – Мамочка? Мне страшно, ты где? – звучит тоненький голосок Алисы сверху. Я перевожу испуганный взгляд на хозяина дома, а тот мне отвечает откровенно удивленным. – Это ребенок? Мария, здесь ваши дети? – повышенным тоном спрашивает Егор, и я просто на грани обморока. Боже, как ему все объяснить? Глава 12 Егор Я вылетаю в Париж первым же рейсом. Мне нужно срочно попасть на аукцион, и желательно заранее. Я должен заблаговременно узнать, оригинал ли нам пытаются продать. Иногда бывают такие копии, что даже опытные коллекционеры обманываются и всю жизнь верят, что у них находится оригинал. Пока не случается так, что та же картина всплывает на черном рынке. Что тогда начинается… Именно для этого я и работаю. Обожаю свое дело. Я прилетаю в гостиницу, кидаю чемоданы, быстро принимаю душ, переодеваюсь и несусь в галерею. Там уже толпится народ. Все одеты вычурно и ведут неторопливые светские беседы. Дамы плавно кружат вокруг говорящих о делах мужчин и хищно посматривают по сторонам, выискивая очередную жертву для сплетен. Мужчины же в большинстве своем ждут начала аукциона молча. Изредка переговариваются друг с другом, но не более. Мысли каждого заняты заветным лотом. Для каждого своим. Выходит ведущий, и все замолкают, рассевшись по креслам. Свет приглушают и озвучивают список представленных сегодня лотов. Также нам раздали на входе специальные брошюры, по которым значилось, что картина, которую я должен осмотреть, будет выставляться на аукцион только завтра. Вот черт! Как только на сцену выносят первый экспонат, я тихонько поднимаюсь и выхожу в зал. Оглядываюсь по сторонам и, никого не заметив, прохожу по коридору дальше. Экспонаты, которые будут выставляться позже, находятся под круглосуточной охраной в специальном помещении-сейфе. Попасть туда невозможно, но у меня есть свои подвязки. Нахожу эту комнату и договариваюсь с охранниками, подсунув им денег и пригрозив, если что, расправой, невзначай вспомнив пару бандитских имен. Меня обыскали при входе, и я попал внутрь. Увидев зал, я направился прямиком к интересующему меня объекту и достал инструмент. Через пять минут изучения я был на девяносто девять процентов уверен, что передо мной оригинал, однако техника мазка была хоть и похожа, но не совсем та же. Так бывает, когда человек либо слишком стареет, либо сходит с ума. Но насколько мне известно, Райлаонд умер не старым, его жизнь унесла испанка, да и сходить с ума он уж точно не собирался. А значит, это подделка. Вздохнув, я упаковываю обратно лупу, щипцы и выхожу из комнаты. Охранник снова меня обыскал и, молча кивнув, отпустил. Я выкидываю листовку в ближайшую урну и несусь в аэропорт. Мне нечего здесь делать. В другой раз я бы остался еще на пару дней, погулял по городу, развеялся, но сегодня меня будто что-то тянет домой. Душа не на месте, а причину понять я не могу. Прилететь я должен уже под утро. Но даже этот неудобный перелет мне нужен. Меня буквально тянет домой. В полете я засыпаю, и то ли перелет, то ли усталость преподносит мне очень странный сон. Женщина, которая принесла мне картину на работу, стоит передо мной в ситцевом простом платье. Ветер треплет ее развевающиеся рыжеватые волосы. Она молода. Даже слишком. Но откуда-то я знаю, что это именно она. Та самая старушка, давшая обещание своей сестре подарить мне картину. Девушка улыбается, словно увидела давнего друга, и машет мне рукой. Я чувствую, что мне нужно к ней поскорее. Ведь что-то плохое нависает над ней, и только я могу ее спасти. Черная туча окутывает улыбающуюся девушку, а я все бегу и бегу, не приближаясь ни на метр. Ветер усиливается, и я, наконец, становлюсь ближе. Отсюда я замечаю, что у нее большой живот. Она держится за него и качает, словно ребенка в колыбели. Буря совсем расходится и, вздымая песок и землю, прячет от меня незнакомку. В последний момент я хватаю ее за руку и вытаскиваю из пучины. Но вижу, что это уже не она. Мою руку держит Маша. Просыпаюсь я, дёрнувшись от чьего-то прикосновения. – Сэр, мы подлетаем к Москве, пристегнитесь, пожалуйста. Я выхожу из аэропорта и, вспоминая сон, еще больше тороплюсь домой. Хочется позвонить Марии, но что я ей скажу? «Извините, я просто тревожусь о вас, у вас все в порядке?» Да уж, обрадуется она такому звонку посреди ночи. А еще, учитывая, что у нее есть дети и, скорее всего, муж, это вообще будет выглядеть очень странно. Я беру машину с платной стоянки, где оставил ее в обед, и мчусь домой. Тишиной встречает меня мое жилище. Тишиной, темнотой и одиночеством. Захожу внутрь и скидываю ботинки, устало потирая переносицу. Ожидаю, что на меня сейчас набросится Лойс, но его нет. Спит пес. Такого еще не было. Когда бы я ни возвращался, каким бы глубоким сном ни спал мой четырёхпалый друг, он все равно слышит мое приближение за версту и несется, встречает припозднившегося хозяина. «Хоть кто-то по-настоящему любит меня в этом мире», – с улыбкой думаю я, но грусть съедает заживо. Сейчас помоюсь и спать, а завтра уже решу все вопросы. Я оборачиваюсь, чтобы закрыть дверь, но вдруг вспоминаю, что зашел-то я без ключей. Мария забыла закрыть дом? Нет, не похоже на нее. Неужели что-то все же случилось и меня не просто так тянуло домой? А что, если меня пытались ограбить, но наткнулись на беззащитную девушку? Как назло, охранников сегодня не было. Один заболел, а другой взял отгул в честь рождения сына. Моя беспечность могла повредить Маше. Сжимаю кулаки и чувствую ярость. Я готов собственными руками удушить любого, кто посмеет причинить ей боль. Таких нежных и хрупких созданий, как Маша, я просто не встречал. Но чем выше я поднимаюсь, тем отчетливее понимаю: я дома не один. *** Я поднимаюсь на второй этаж и слышу тихие шаги сверху. Вряд ли грабители ступали бы так, словно они феечки. Да и по звуку человек явно один. Включаю свет и слышу женский вскрик. Как только глаза привыкают к свету, я вижу испуганную домработницу. – Мария? – спрашиваю я, ничего не понимая. Она осталась здесь на ночь? Но зачем? Нет, мне почему-то стало гораздо спокойнее, когда я понял, что с девушкой все в порядке. Но разве ей не нужно домой к мужу и детям? – Что вы здесь делаете? Я думал, вы забыли закрыть дом или сюда пробрались грабители. – Я… – тянет она тоненьким испуганным голоском. Мне становится ее жаль. Она такая покинутая, встревоженная, словно очень сильно о чем-то волнуется. Я понимаю, что точно что-то произошло. Неспроста это все. Лойс крутится рядом и будто ждет моего решения, защищая Машу, если я вдруг решу выгнать ее отсюда. Вдруг слышу детский голосок сверху, и меня пробивает дрожь. – Мамочка? Мне страшно, ты где? Скажите, что я не один это слышу! Может, самолет попал в аварию и я сейчас просто брежу? Но испуганный взгляд Маши говорит об обратном. Я жив и вполне в адеквате, просто Мария здесь со своими детьми. Знаю, что она ни за что не стала бы сюда их вести, значит, у нее действительно что-то случилось. Перед глазами встают картины, как муж-тиран выгоняет их из дома и им некуда идти, но я решаю не додумывать, а спросить прямо: – Это ребенок? Мария, здесь ваши дети? Она спускается на пару ступенек ниже и заглядывает в мои глаза. – Да, извините нас ради бога! Егор Кириллович, я не специально! Не выгоняйте нас сейчас! Дети заболели, и я… – Мамочка… – звучит снова. Я прерываю монолог Маши и мягко дотрагиваюсь до ее плеча: – Идите уложите детей, а потом спускайтесь, поговорим. Она кивает и уносится наверх, а я остаюсь еще на несколько минут на месте, но потом все же поднимаюсь к ним. Нет, я не хочу мешать или смущать их, мне хочется просто удостовериться, что все нормально. Подхожу ближе и слышу тихие голоса в детской. Надо же, она уложила малышей в той самой комнате, которую я готовил для своих детей. Мне казалось, что стены ее никогда не услышат детского смеха, но как оно все повернулось. Удивительно. Различаю два голоса: девочки и мальчика. Они что-то тихо рассказывают Маше, а та заверяет их, что все хорошо. Хочу уйти и уже даже разворачиваюсь, но застываю, услышав ту самую песню, которую пела Мария сегодня утром. Тонкий, нежный голос окутывает мое сознание. Хочется провалиться в него, как в мечту. Прекрасная женщина в детской поет песню своим малышам. И можно представить всего на секунду, что это моя женщина и мои дети. Лойс понимающе тыкается мордой в ладонь и жалобно поскуливает. – Пойдем, не будем им мешать. Пес спускается со мной на кухню, и я с удовлетворением и радостью обнаруживаю в холодильнике гору еды. Надо же, даже не думал, что настолько проголодался. Странно это. Сколько раз возвращался домой, когда жил с Линдой, и максимум, что было из еды, – это кусок сыра и колбаса. Сейчас же можно устроить целый пир. Разогреваю себе первое и второе и тянусь за добавкой, когда на кухню выходит смущенная Маша. Она застает меня с ложкой во рту, и я неловко хмыкаю, вынимая ее. – Извините за мой вид, так вкусно. – О, вам не за что извиняться. Это я должна просить прощения. – Прекращайте. Уложили малышей? При упоминании детей глаза Марии наполняются нежностью и тревогой. – Да, но температура снова начинает расти. – Это нехорошо… – тяну я задумчиво. – Да, еще раз простите. Я завтра заберу их домой. Правда, мне придется взять больничный… – Никакого больничного я вам не дам! – резко отвечаю, а девушка аж подпрыгивает. – Но как?.. – Вы остаетесь у меня, и точка. Даже слышать не хочу ни о каком отъезде. Куда вы их по машинам будете таскать с температурой? А если им станет хуже? Нет. – Но мы будем вам мешать, это же дети, а вы не любите… – Кто вам такое сказал? – рявкаю снова. Не могу сдержаться. Сам волнуюсь за этих совершенно незнакомых мне малышей. – Ну, у вас нет детей. Я сделала вывод, что вы не хотите, чтобы вас кто-то или что-то отвлекало от работы. Я понимаю, вы занятой человек… – Ничего вы не понимаете! – стиснув зубы, рычу я. – Я вас обидела… – шепчет Маша, и на глазах ее появляются слезы. Черт, что я за урод? У нее и так душа не на месте от волнения за детей, а тут еще я со своими проблемами прошлого. Я резко подрываюсь и подхожу к ней. Поднимаю руку, чтобы утешить, но девушка резко уклоняется и зажмуривается, словно я хочу ее ударить. – Я только хотел… Маша открывает глаза, и понимание проскальзывает в ее взгляде, да и в моем, видимо, тоже. Но мы молчим. Наконец я аккуратно, слишком медленно беру ее за руку и заглядываю в большие глаза. – Маша, где ваш муж? – Мы развелись три года назад. – Он вас бил? – спрашиваю я не своим голосом. Я знаю ответ. Никто не будет уклоняться от резких движений, не ожидая удара. Девушка долго молчит, покусывая губу, она смотрит прямо на меня, не решаясь ответить. Но слезы, ручьями стекающие по ее щекам, отвечают за нее. – Идите ко мне… Я хватаю ее в объятия и прижимаю к себе. Глажу по волосам и шепчу все, что приходит на ум. Какая она милая, хорошая, замечательная… Девушка плачет так, будто держала в себе все слишком долго. Слишком долго она была сильной. Моя рубашка насквозь пропитывается влагой, но мне наплевать. Все, что я хочу, – это хоть как-то помочь Маше. Наконец она успокаивается и замирает. Не думая о том, как это выглядит, я подхватываю ее на руки и несу в детскую. Уложив ее рядом с детьми, укрываю и тихонько покидаю комнату. Я не брошу их. Глава 13 Мария Я слышу грозный вопрос Егора, и колени подгибаются от страха. Что, если он сейчас нас выгонит? Перед глазами стоит уже не Егор, а Артур. Я вижу разъярённый взгляд, как трясутся его руки, и не сразу понимаю, что это не мой бывший муж. Это Егор, он же не такой. Но кто знает наверняка? Может, он терпеть не может детей точно так же, как Артур? – Да, извините нас ради бога! Егор Кириллович, я не специально! Не выгоняйте нас сейчас! Дети заболели, и я… – Мамочка… – звучит снова сверху. Мне хочется схватить Алису и прижать к себе, успокоить, но я не могу двинуться, умоляя Егора оставить нас здесь на эту ночь. Но мужчина прерывает мой монолог: – Идите уложите детей, а потом спускайтесь, поговорим. Удивленно замираю и вскидываю на него взгляд. Он не сердится? Я киваю, боясь спугнуть решение мужчины не выгонять нас, и несусь к Алисе. Беру малышку на руки и заношу в комнату. Мирон тоже не спит. Он сидит на диване и с удивлением смотрит в окно. – Мамочка, тут такие большие окна и видно звезды! Их так много! – восхищенно говорит сын. Я сажусь на край дивана и, покачивая на руках Алису, смотрю в окно. Мысли кружат в голове непрерывным вихрем и, словно осы, жалят одна больнее другой. Что, если за мою выходку Егор решит уволить меня завтра? Да, он не Артур, не стал выгонять болеющих детей ночью на улицу, но все может оказаться не таким, каким было вначале. Признаться, я боюсь мужчин. После замужества с таким страшным человеком я еле пришла в себя и снова довериться кому-то вряд ли смогу. Даже в рабочих моментах. А уж что касается детей… Тут и говорить нечего. Они мои, и только я несу за них ответственность. Алиса ерзает на коленках, словно чувствует мое напряжение, и поднимает на меня свои большие карие глаза. – Мамочка, тот дядя, что пришел сюда, – это твой начальник? – Да, дорогая, это он. – И он нас выгонит сейчас? – Девочка кусает губки, словно боится моего ответа. Она всегда была чувствительной и сейчас ловит каждую мою эмоцию. Мирон тоже оторвался от созерцания звезд и устремил взгляд на меня, ожидая, что я скажу. Стараюсь улыбнуться, чтобы лишний раз не тревожить их. – Нет, мои хорошие! Он добрый дядя, он не выгонит вас! Все будет хорошо! А сейчас нужно спать. Вы же хотите быстрее вылечиться? – Хотим… – зевает Алиса. Я укладываю их и пою ту самую колыбельную, которую вспомнила утром. Малыши быстро засыпают, а я сижу еще несколько минут. Глажу их влажные лобики с прилипшими волосами и собираюсь с духом. Нужно идти и поговорить с Егором. Ох, почему же мне так страшно? Спускаюсь, не зная, где искать хозяина дома, но свет на кухне ясно указывает путь. Нервы натянуты как струна, и, когда я ступаю в комнату, кажется, что от переживаний вот-вот потеряю сознание. Но увиденная картина словно медом окутывает мою душу и расслабляет все внутри. Егор сидит за столом и уплетает то, что я приготовила, да с таким аппетитом, будто не ел уже несколько дней. Лойс сидит рядом и выпрашивает кусочки еды. Вот уж кто тоже будто голодный, кормила же недавно. Внутри расцветает от такой картины, губы дрожат в намечающейся улыбке, но мужчина с набитым ртом поднимает на меня взгляд. Удерживаюсь от смеха, чтобы не смущать его. Мужчина прожевывает все и извиняющимся тоном говорит: – Извините за мой вид, так вкусно. – О, вам не за что извиняться. Это я должна просить прощения. – Прекращайте. Уложили малышей? При упоминании моих малышей внутри все сжимается от вновь накатившей тревоги. Они так слабы, и температура, кажется, снова начинает расти, а у меня нет лекарств, да и врача вызвать не могу, пока мы не дома. – Да, но температура снова начинает расти, – отвечаю коротко. Вряд ли ему интересно на самом деле… – Это нехорошо… – тянет он задумчиво. – Да, еще раз простите. Я завтра заберу их домой. Правда, мне придется взять больничный… – Никакого больничного я вам не дам! – резко отвечает Егор, а у меня в душе что-то обрывается от этого тона. – Но как?.. – Вы остаетесь у меня, и точка. Даже слышать не хочу ни о каком отъезде. Куда вы их по машинам будете таскать с температурой? А если им станет хуже? Нет. Боже, я так напряжена. Мне так неловко. Я уж думала, он сейчас меня уволит, да и все. Но зачем мы ему здесь? Чужие дети… – Но мы будем вам мешать, это же дети, а вы не любите… – Кто вам такое сказал? – рявкает он снова. Мое состояние похоже на американские горки. От полного спокойствия до ужаса и помутнения. Я сама так устала сегодня от нервов, от ненужных воспоминаний и страха за детей, что сейчас уже мало что соображаю. – Ну, у вас нет детей. Я сделала вывод, что вы не хотите, чтобы вас кто-то или что-то отвлекало от работы. Я понимаю, вы занятой человек… – Ничего вы не понимаете! – зло рычит он, а я уже вообще ничего не понимаю. Чем я могла его так разозлить? Снова невольно вспоминаю Артура. Того злило все, что я говорила. – Я вас обидела… – шепчу я, чувствуя, как на глазах наворачиваются слезы. Мне хочется тут же уехать, никогда больше не чувствовать злости и ярости от мужчины. Хочется забиться в угол и плакать, словно ребенок. Кричать, чтобы он прекратил. Но я не маленькая девочка и ради детей вытерплю что угодно. Даже ночь рядом с мужчиной, который, возможно, такой же, как мой бывший муж. Он резко поднимается, ничего не ответив, и подходит ко мне. Внутри все сжимается от паники. Она буквально душит меня. Мужчина замахивается, а я рефлекторно уворачиваюсь и зажмуриваюсь, зная, что удар все равно меня настигнет. Но ничего не происходит. Только полный отчаяния шепот пробивается сквозь шум в ушах. – Я только хотел… Я открываю глаза и вдруг понимаю, что повела себя как идиотка. Он не хотел меня бить, боже… Он всего лишь хотел успокоить. Я молчу, не зная, что сказать, а мужчина медленно, слишком аккуратно берет меня за руку. Он заглядывает в мои глаза и спрашивает то, что понял: – Маша, где ваш муж? – Мы развелись три года назад, – отвечаю я еле слышно. Он догадался. Он понял, почему у меня такая реакция. Мне становится жутко стыдно, но что могу изменить? – Он вас бил? – нежно спрашивает Егор, но в глазах его полыхает ярость. Только теперь я понимаю ее природу. Он злится не на меня, а на того, кто довел меня до такого состояния. Моя душа просто переворачивается от боли. Я сломана. Я не хотела этого признавать, пыталась быть сильной, но я сломана Артуром, и отголоски той жизни еще долго будут меня преследовать. Долго, а может, и всю жизнь. Реву и не могу остановиться. Рядом с Егором я впервые почувствовала защиту. Молчаливую и мужскую, но такую необходимую. Кусаю губы и не могу ничего сказать сквозь слезы. Боже, как же стыдно за все. – Идите ко мне… – звучит так проникновенно и чувственно, что я задыхаюсь от накатывающего волнами облегчения. Такое я чувствовала только в детстве, когда сидела у отца на руках. Слишком сильное чувство, чтобы его можно было передать словами. *** Егор притягивает меня к себе и прижимает к крепкому телу. Он так мягко и успокаивающе гладит меня, жалеет, словно я его любимая. Из-за сотрясающих меня рыданий я не слышу, что именно он говорит, да это и не важно. Главное – это его поддержка. У меня словно снесло все барьеры и установки, я плачу на плече у чужого мужчины, а чувствую его как самого родного. Я не знаю, сколько проходит времени, прежде чем моя истерика иссякает. Я висну в объятиях мужчины, слишком уставшая, слишком вымотанная даже для того, чтобы сказать хоть что-то. Егор, будто чувствуя мое состояние, без слов подхватывает меня на руки и несет в спальню к детям. Укладывает меня к ним и заботливо укрывает одеялом. Я так устала, что даже не испытываю стыда за свою слабость, хотя знаю, что завтра даже не смогу посмотреть мужчине в глаза, вспоминая то, что я устроила. Но прежде чем провалиться в сон, я понимаю, что вместе со слезами пришло освобождение. Я слишком долго старалась держать в себе боль. Она душила и изматывала меня. Но рано или поздно она должна была вылиться. И вот это произошло. Жаль только, что Егор это видел. Я открываю глаза от негромкого стука в дверь. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что уже обед. Надо же, сколько мы проспали? Дети сопят, даже не пытаясь проснуться, но румянец на щеках явно говорит о том, что у них высокая температура. Снова слышу стук в дверь и бегу открывать. На пороге стоит Егор. Он серьезно смотрит на меня, словно вчера я не выплакала на нем все слезы. – Доброе утро вам, Мария. Вы долго не просыпались, я уже начал волноваться, все нормально? Неимоверно благодарна ему, что он не стал вспоминать вчерашнее. Оно так и осталось между нами тайным знанием, которое лучше не обсуждать лишний раз. – Да-да, просто мы устали вчера все… – А дети как? – Оу… У них снова температура. Нужно ехать домой, там мы можем вызвать врача и найти нужные лекарства… – Не нужно! – перебивает меня Егор. – Я как раз поэтому и зашел. Я вызвал детского врача, он приедет через полчаса. Все, что он выпишет, я съезжу куплю. Вам не о чем волноваться. – Егор Кириллович, вы не обязаны были… – Не обязан, но хочу. И, Мария… – Да? – Поднимаю на него смущенный взгляд. – Давайте на «ты»? Называйте меня просто Егор, я еще не старый. – На губах появляется намек на улыбку, и я отвечаю ему тем же: – Хорошо, Егор. – Вот и прекрасно! Детей пока будить не стоит, а вот ты спускайся. Нужно поесть, набраться сил. Я снова расплываюсь от такой заботы. Впервые я не одна. И это не показательное выступление, как изредка было у Артура, я чувствую. Мужчина искренне заботится о нас. Только до сих пор не могу понять, зачем ему это? Я поправляю одеяла детям и, умывшись, почистив зубы, спускаюсь на кухню. Совсем простой завтрак из яичницы и тостов дымится на столе, а я застываю и смотрю на него, словно вижу настоящее чудо. – Маш, не стой, садись и ешь! Не стесняйся! – отрывается от ноутбука Егор и улыбается мне. Только сейчас я замечаю, насколько он красив. Как идет ему улыбка. Этот черный свитер, обтягивающий широкие плечи, свободные брюки. Эта небрежная прическа и легкая небритость. Он словно сошел с обложки рекламы дорогих духов, но улыбается мне так, будто звезда здесь именно я. Только вот одна рука на костяшках пальцев заклеена лейкопластырем. Он поранился? – Да, спасибо вам… – Тебе, – поправляет меня мужчина. – Да, тебе! – Улыбаюсь и быстро приступаю к завтраку, который оказывается на удивление вкусным. – Спасибо большое, я даже не знаю, как тебя благодарить… – начинаю я разговор, но Егор не успевает ответить: в дверь раздается звонок. – А вот и доктор! – восклицает мужчина и поднимается. Через пять минут он приводит на кухню мужчину в возрасте. Тот одет в белый халат и в руках держит чемоданчик. Оглядывает меня и вежливо говорит: – Здравствуйте! Меня зовут Марат Вениаминович. Я педиатр. Врач первой категории. Егор Кириллович сказал, что у вас заболели дети. – Да-да, здравствуйте. К сожалению, да… – Где я могу их осмотреть? – уточняет мужчина. – В спальне, они еще спят. Пойдемте, я вас проведу. Мы приходит в детскую, и доктор моет руки в прилегающей к спальне ванной комнате, а я тем временем бужу двойняшек. Егор стоит у входа, будто не решаясь войти, но и заходить не спешит. – Что ж, малыши, как вас зовут? – улыбаясь, подсаживается к детям врач. – Алиса! – слабо шепчет дочка, покашливая. – Мирон! – серьезно и более бодро отвечает сын. Марат Вениаминович кивает и приступает к осмотру. Спрашивает меня о симптомах, жалобах и записывает все себе в папку. Прослушав их легкие и посмотрев горло, он молча выписывает лекарства и отдает лист Егору, потом поворачивается ко мне. – Мария, у ваших детей вирусное заболевание. Пока ничего страшного не вижу. Лечение симптоматическое. Алису рвало не от отравления. Если тошнота прекратилась с падением температуры, то причиной такого состояния послужила гипертермия. Детей часто рвет при высокой температуре. – Да, я понимаю. – Что ж, вы замечательная мама и все делали правильно! Три дня постельный режим и много питья. Нужные лекарства я выписал. От температуры в том числе. Если она все так же будет держаться через три дня, вызывайте меня еще раз. Его голос такой успокаивающий, что страх за детей немного утихает. Я киваю и прощаюсь с доктором. Егор провожает его к машине и возвращается к нам. – Мария, я сейчас в аптеку. Вам что-нибудь нужно еще? Может, в магазине или из дома? Понимаю, что у меня нет даже запасного белья, но стесняюсь просить о таком Егора, поэтому просто качаю головой. – Нет, спасибо! Все есть. Но разве вам не нужно на работу? Мужчина качает головой и мягко улыбается. – Нет, я решил взять небольшой отпуск. Не могу же я вас бросить. Он уходит, а я стою в полном шоке. Совершенно посторонний человек просто так помогает мне. Я бы заподозрила его в корыстных целях или скрытых мотивах, если бы не знала, что однажды он уже помог нам, не требуя ничего взамен. Таких, как Егор, – один на миллион, и я ловлю себя на мысли, что, кажется, влюбляюсь. Но, боже, как же это не вовремя… Глава 14 Егор Уложив Марию спать, я иду в душ и смываю с себя остатки трудного дня. Бедная девушка, сколько же ей пришлось пережить. Представляю, как какой-то урод издевается над ней, бьет, и у меня сжимаются кулаки. Хочется размазать этого недочеловека по стене. Вода стекает по моему лицу, ни капли не остужая гнев. В мыслях возникают все новые и новые картины издевательств, и я, не выдерживая, бью кафель, разбивая костяшки пальцев. Боль помогает прийти в себя. Я узнаю, кто это. Узнаю и просто закопаю. А сейчас я сделаю все, но Маша снова поверит в людей. Я же вижу, что под маской запуганного зверька прячется веселая, очень умная девушка. Я вытащу ее на свет, чего бы мне это ни стоило. В полном замешательстве я ложусь в кровать. Мне хочется пойти в комнату к Маше и предложить помощь, и я даже подхватываюсь и иду к ее двери. Но, услышав только тишину, возвращаюсь к себе. Зачем их будить? Девушка и так пережила сильнейшее эмоциональное потрясение. Завтра нужно будет вызвать врача, купить лекарства, позаботиться о самой Маше. С этими мыслями я успокаиваюсь, и меня уносит сон. Встаю рано и, пока все спят, готовлю завтрак. Ловлю себя на мысли, что мне приятно сделать что-то для Марии. Она такая ранимая, добрая, искренняя. Таким людям, как она, нужна поддержка, а девушки вроде нее невольно рождают желание защищать. Приготовив незамысловатую еду, я набираю знакомого врача и через него вызываю педиатра на дом. Меня заверяют, что это лучший детский доктор на весь город, а мне только такого и надо. За ценой вопрос не стоит. Когда до визита врача остается полчаса, я все же решаюсь пойти разбудить девушку. После короткого стука заспанная Мария открывает мне дверь. Я вижу, как она смущена, но стараюсь не подать виду, что вчера что-то вышло за рамки деловых отношений. – Доброе утро вам, Мария. Вы долго не просыпались, я уже начал волноваться, все нормально? – Да-да, просто мы устали вчера все…– растерянно отвечает она. – А дети как? – Оу… У них снова температура. Нужно ехать домой, там мы можем вызвать врача и найти нужные лекарства… – Не нужно! – перебиваю я ее. – Я как раз поэтому и зашел. Я вызвал детского врача, он приедет через полчаса. Все, что он выпишет, я съезжу и куплю. Вам не о чем волноваться. – Егор Кириллович, вы не обязаны были… – тянет она, теряясь. – Не обязан, но хочу! – твердо отвечаю девушке и добавляю: – И, Мария… – Да? – Она поднимает на меня смущенный взгляд серых больших глаз. Я на миг растворяюсь в них, настолько они красивы, но потом быстро прихожу в себя: – Давайте на «ты»? Называйте меня просто Егор, я еще не старый. – Я пытаюсь улыбнуться, но внутри все пылает от нахлынувших чувств. – Хорошо, Егор, – робко улыбается она в ответ. – Вот и прекрасно! Детей пока будить не стоит, а вот ты спускайся. Нужно поесть, набраться сил. Она кивает, а я спускаюсь на кухню. Сажусь за ноутбук, отправляю клиенту письмо о том, что на аукционе подделка, прикрепив фото самого экспоната. Звоню помощнице и говорю, чтобы перенесла все встречи, я сегодня на работе не появлюсь. И скорее всего, завтра тоже. Как только заканчиваю звонок, на кухне появляется Маша. Она неловко переминается с ноги на ногу и смотрит на меня. – Маш, не стой, садись и ешь! Не стесняйся! – Стараюсь не смущать девушку чрезмерной опекой, но чувствую, что у меня ничего не выходит. Она такая красивая, боже… Как я раньше этого не замечал? Нет, я видел ее необыкновенную внешность, но сейчас она словно нереальная. Свет из окна напротив окутывает ее тонкую фигуру и делает ее образ похожим на картину Моне. – Да, спасибо вам… – шепчет ожившее чудо. – Тебе, – поправляю я ее. Мне хочется, чтобы она хоть словесно была ко мне ближе. – Да, тебе! – улыбается она в ответ и приступает к завтраку. Я отворачиваюсь к экрану, чтобы не смущать ее, но глаза сами ищут девушку, подмечая в ней все новые и новые детали. То, как она поправляет волосы, вжимая голову в плечи, то, как от улыбки на ее щеках играют ямочки, солнечный свет, отражающийся в ее удивительно глубоких глазах, словно в штормовом океане… – Спасибо большое, я даже не знаю, как тебя благодарить… – начинает она, но ее перебивает звонок в дверь. – А вот и доктор! – Поднимаюсь и иду встречать прибывшего врача. Им оказывается высокий мужчина лет сорока. Он снимает обувь и накидывает халат. Я провожаю его к Марии, которая сразу ведет его к детям. Пока идет осмотр, остаюсь у порога, не решаясь войти, но и уйти не могу. Я сам очень волнуюсь за детей. Словно они мне родные. Мальчик и девочка оказываются очень похожи на Машу, особенно Алиса, а вот Мирон не так явно, он не понятно на кого похож. Наверное, на своего отца… Дети ведут себя тихо и спокойно, хотя у обоих оказывается сильный жар. Пока доктор рассказывает Маше о лечении, она буквально искусывает все свои губы. Мне буквально не терпится сжать ее в своих объятиях и сказать, что все будет хорошо. Что она теперь не одна и дети будут в порядке, я их не брошу. Но с моей стороны, скорее всего, это прозвучит слишком дико. Когда доктор заканчивает осмотр, я провожаю его до машины и возвращаюсь к девушке. – Мария, я сейчас в аптеку. Вам что-нибудь нужно еще? Может, в магазине или из дома? Я вижу, что на ней вчерашняя одежда. Уверен, у нее даже зубной щетки нет, не считая уже всех женских штучек, которые им нужны. У Линды, к примеру, весь шкаф в ванной был забит разными средствами по уходу, а Мария невольно оказалась без ничего в чужом доме. – Нет, спасибо! Все есть. Но разве вам не нужно на работу? – скромно отвечает девушка, и я хмыкаю про себя. Ну конечно, кто б сомневался. Она не попросит меня об услуге, даже если ей что-то позарез нужно будет. А вот если детям… Тут она становится совершенно другой. Именно это меня в ней восхищает. И то, что даже в такой момент она все равно волнуется обо мне и моей работе. Удивительная женщина. – Нет, я решил взять небольшой отпуск. Не могу же я вас бросить. *** Я выхожу во двор и сажусь в машину. Решаю поехать в большой торговый центр. Там на месте сориентируюсь, что взять. По приезде я быстро набираю нужные лекарства, а потом покупаю все, что примерно может понадобиться Маше, пока она живет у меня: одежду, белье, гигиенические принадлежности, шампуни, кремы… Потом заворачиваю в детский магазин и набираю еще больше: игрушки, одежду, книги. Думаю, это порадует их и ускорит выздоровление. С полными пакетами я возвращаюсь в машину и, покидав их в багажник, мчусь домой. Заношу покупки в дом и нахожу Машу с детьми в гостиной. Девушка что-то им читает, а они внимательно слушают ее, улегшись рядом с ней и положив темноволосые головки ей на колени. Эта картина буквально вышибает дух из моего тела. Словно наконец исполнилось мое желание. Вот они – моя семья. Ждут моего возвращения, радуются… Но Маша поднимает на меня взгляд, а дети, увидев незнакомого мужчину, теснее прижимаются к матери. – Всем привет! – весело начинаю я. – Меня зовут Егор. А вас как? Я тут накупил всякого, думаю, вам будет интересно. Ставлю пакеты на пол и наблюдаю заинтересованные взгляды двойняшек. Вижу, как им хочется посмотреть, что я привез, но они пытливо смотрят на Машу, ожидая, что она скажет. Маша поднимается и, покусывая губу, говорит: – Егор, не нужно было, это так неудобно… – Маша, я же сказал, мне в радость сделать для вас хоть что-то хорошее! Оборачиваюсь к детям и весело заявляю: – Ну, кто-то скажет мне свое имя сегодня? – Я Алиса! – первая выступает девочка. Он поднимается и подходит ко мне, протягивая маленькую ладошку. Я вежливо пожимаю ее, и тут встает мальчик. – А я Мирон. – Он подозрительно смотрит на меня, потом на Алису. Выражение его лица и мимика так напоминают мне меня в детстве, что я удивляюсь. Может, все мальчики такие серьезные? – Что ж, Алиса и Мирон! Сейчас примете лекарство, а потом пойдем разбирать покупки. Ваша мама, наверное, устала, дадим ей поспать, да? – Да! Да! – радостно восклицает Алиса, а Мирон просто кивает. – Что ты, Егор, я совсем не устала… – тянет Маша, но я вижу темные круги под глазами и болезненную бледность. – Маш, я понимаю, как ты волнуешься, но поверь, со мной дети будут в порядке. Поспи, сколько сможешь. Я там привез тебе тоже кое-что. Извини, если не угадал с размером или маркой, я торопился. Она хватает меня под локоть и отводит в сторону. – Егор, мне правда так неловко, я даже не знаю, как тебя отблагодарить. О нас никто еще так не заботился… Я поднимаю руку и осторожно прикасаюсь к щеке Маши. Нежная кожа под пальцами вмиг загорается румянцем, но девушка не отстраняется. Я вижу, как ее взгляд затуманивается, и чувствую, что тоже плыву. – Маша… Все, что ты можешь сделать для меня, – это отдохнуть. Я хочу, чтобы ты была счастлива, а Мирон с Алисой скорее поправились… – Но зачем это тебе? – еле слышно спрашивает она. – Я сам не знаю, но по-другому просто не могу. Беру ее ладонь и нежно целую пальцы, отчего девушка еще сильнее краснеет. – Пошли… Я отдаю ей пакет с купленными для нее вещами и отправляю в душ и спать, а сам возвращаюсь к детям. Дав им нужные лекарства, я, как и обещал, сажусь с ними на пол в гостиной и разбираю пакеты с игрушками. И с каждой минутой рядом с ними, с каждым взрывом смеха или перебранками между сестрой и братом я чувствую, как оттаивает мое давно заледеневшее сердце. Когда я жил с Линдой, мне казалось, что все вокруг сделано из тонкого льда: дотронься – и рассыплется. Да, с виду наша жизнь казалась идеальной, красивой, но она была лишена самого главного: души, искренней любви, тепла. За этот же день, который я провел с детьми, я будто получил больше счастья, чем за всю свою жизнь. Мы смеялись, играли в прятки, я читал им свои любимые сказки и находил все больше общего у них с собой. Это так удивительно. Совершенно чужие дети всего за один день стали мне ближе своих. Мирон оказался разговорчивым парнем, но он, как и я, открывался людям не сразу. Алиса смеялась и хохотала сразу, но зорко следила, чтобы все было на своих местах. Эта педантичность в мелочах тоже мне напомнила меня. Помню, как же меня раздражало в детском доме то, что я не находил вещи на своих местах. Их всегда переставляли, меняли местами и убирали. Мирон, оказывается, любит рисовать, у него развита любовь к искусству. Он меня буквально заставил рассказать все о художниках картин, которые увидел в моем доме. Мы обошли практически весь дом, представляя, что находимся в Лувре. Позже я приготовил всем нам поесть, ведь, находившись по комнатам, набегавшись и наигравшись, мы изрядно проголодались. А когда начало темнеть, к нам спустилась Маша. Ну как спустилась – буквально вбежала. – Боже, Егор, я как уснула, так только сейчас и открыла глаза! Сколько же я проспала?! Как дети?! Все хорошо?! – У нас все замечательно, правда, карандаши? Двойняшки радостно закивали и побежали к Маше, наперебой рассказывая обо всем, что успели поделать. Лицо девушки немного расслабилось, и я с удовлетворением заметил, что бледность с ее лица практически сошла, да и вид стал намного здоровее. Не хватало еще, чтобы и она заболела. – Спасибо тебе, Егор! Я безумно тебе благодарна, даже не представляла, насколько я устала… – Я рад, если смог тебе помочь… Мы еще минуту молчим, но я замечаю, как дети все чаще зевают. – Малыши тоже сегодня устали… – О, я представляю! Сколько всего успели сделать! Как они еще дом вам не разнесли? – смеется она. – Пусть бы разнесли. Главное, что это признак того, что наступает выздоровление, – заверяю я Машу, а она кивает: – Точно! Тогда я пойду уложу их… Мне так не хочется, чтобы она уходила… – Маша, когда уложите, спускайтесь ко мне? Все равно вы не сразу уснете… Я чувствую себя словно школьник, впервые приглашающий понравившуюся девушку на свидание. Вот сейчас она откажет и уйдет, а я буду чувствовать себя последним дураком. Но Маша улыбается и кивает: – Хорошо, я приду. Глава 15 Мария Дети чувствуют себя неплохо, но все же очень слабы. Поэтому я стараюсь их занять какой-нибудь спокойной игрой. Мы располагаемся в гостиной, и я долго читаю им сказки. Алиса и Мирон уютно умостились у меня на коленях, а я незаметно глажу их по лобикам, понимая, что температура снова растет. Может, не стоило полагаться на чужого человека и надо было все сделать самой? «Но Егор не такой», – тут же одергиваю я себя. Да и без его помощи мне действительно не обойтись, я так ему благодарна… Не успеваю я это обдумать, как слышу торопливые шаги на лестнице, и в комнате тут же показывается Егор. – Всем привет! – весело обращается он к детям. – Меня зовут Егор. А вас как? Я тут накупил всякого, думаю, вам будет интересно. Мне до жути неудобно, ведь я вижу пакеты, и там явно не только лекарства. Мы всегда были стеснены в средствах, но только потому, что я знала, как тяжело они зарабатываются. А тут Егор просто так за один раз тратит примерно сумму моей месячной зарплаты на детей, которые ему никто… Двойняшки же оживляются при виде подарков, но не спешат, поглядывают на меня, ожидая моей реакции. Я поднимаюсь и подхожу к мужчине. – Егор, не нужно было, это так неудобно… – Маша, я же сказал, мне в радость сделать для вас хоть что-то хорошее! Он оборачивается к детям и весело заявляет: – Ну, кто-то скажет мне свое имя сегодня? – Я Алиса! – первая выступает дочка, и неудивительно. Она всегда была бойкая. Она поднимается и подходит к Егору, протягивая маленькую ладошку. Он вежливо пожимает ее, и тут подает голос Мирон, видимо поняв на примере сестры, что дядя не кусается: – А я Мирон. – Что ж, Алиса и Мирон! Сейчас примете лекарство, а потом пойдем разбирать покупки. Ваша мама, наверное, устала, дадим ей поспать, да? Я запинаюсь, не сразу понимая, что он имеет в виду. Я спать? Устала? А дети? Но двое сорванцов уже и забыли, что болеют, во весь голос крича: – Да! Да! – Что ты, Егор, я совсем не устала… – тяну шокированно. Нет, я абсолютно доверяла Егору. Не знаю почему, но точно знала своим материнским сердцем, что дети с ним будут в порядке. Правда, не могла себе позволить отдых, пока они болеют, хоть и чувствовала, что еще немного – и я потеряю сознание от усталости. Но Егор убеждает меня: – Маш, я понимаю, как ты волнуешься, но поверь, со мной дети будут в порядке. Поспи, сколько сможешь! Я там привез тебе тоже кое-что. Извини, если не угадал с размером или маркой, я торопился. Я хватаю его под локоть и отвожу в сторону, подальше от любопытных деток. – Егор, мне правда так неловко, я даже не знаю, как тебя отблагодарить. О нас никто еще так не заботился… Он неожиданно поднимает руку и прикасается к моей щеке. Так трепетно и нежно, что у меня щемит в сердце. Какой же он невероятный, о таком мужчине я мечтала еще девчонкой… Как жаль, что он не встретился мне раньше… – Маша… Все, что ты можешь сделать для меня, – это отдохнуть. Я хочу, чтобы ты была счастлива, а Мирон с Алисой скорее поправились… – Но зачем это тебе? – еле слышно спрашиваю я. – Я сам не знаю, но по-другому просто не могу. Егор берет мою ладонь и целует пальцы, что кажется мне таким интимным, таким сексуальным, что подкашиваются коленки, а на щеках горит предательский румянец. – Пошли… Он отдает мне пакеты – видимо, те, которые предназначались именно для меня, – и отправляет в душ. Я, перебарывая желание отказаться, иду в ванную и разворачиваю покупки. В другой раз я бы отказалась от подарков, гордо сказав, что мы справимся сами, но, видя искренность мужчины, его желание нам помочь, не могу отказать ему, да и отдых мне просто необходим, равно как и душ. В пакетах оказывается много всего: шампуни, дорогущие бальзамы, кремы, на один из которых мне пришлось бы работать месяца два, а еще я нахожу то, что вмиг заставляет меня густо покраснеть, – белье. Женское, очень красивое и неимоверно дорогое, оно казалось невесомым в моих руках, но даже на ощупь я понимала, что в нем я буду не только красива, но и носить его будет очень удобно. Быстро вымыв голову, я споласкиваюсь под душем и надеваю тот самый комплект. Сверху – домашний трикотажный костюм. Меня удивляет, что все сидит на мне словно влитое. Когда Егор успел так детально рассмотреть меня? Ложусь в кровать и думаю, что нужно бы спуститься и посмотреть, как там дети, но усталость, накопленная за эти дни, срубает меня, как только голова касается подушки. Я не знаю, сколько проспала, но, открыв глаза, замечаю, что на улице уже темно. Не сразу понимаю, где я и что происходит, но, вспомнив, буквально вылетаю из комнаты и бегу вниз. Я так надолго оставила своих детей… Совесть буквально вопит о том, какая я плохая мать, но здравый смысл подсказывает, что мне нужно было отдохнуть. Влетаю в гостиную и вижу всех в целостности и сохранности. – Боже, Егор, я как уснула, так только сейчас и открыла глаза! Сколько же я проспала?! Как дети?! Все хорошо?! – У нас все замечательно, правда, карандаши? Двойняшки радостно кивают и бегут ко мне, наперебой рассказывая обо всем, что успели поделать. Оказывается, программа у них была довольно насыщенная. У меня в душе разливается тепло. Мне кажется, я никогда еще не чувствовала себя такой отдохнувшей и счастливой. – Спасибо тебе, Егор! Я безумно тебе благодарна, даже не представляла, насколько я устала… – Я рад, если смог тебе помочь…– отвечает он, глядя на меня так, что я буквально таю. Так мужчина смотрит на свою женщину. Ту, которую любит… На меня еще никто так не смотрел. Никогда. От этого чувства в животе порхают бабочки. Тут Егор шепотом говорит: – Малыши тоже сегодня устали… – О, я представляю! Сколько всего успели сделать! Как они еще дом вам не разнесли? – нервно смеюсь я. – Пусть бы разнесли. Главное, что это признак того, что наступает выздоровление, – отвечает он с теплом. Оказывается, они привязались друг к другу? – Точно! Тогда я пойду уложу их… – шепчу. Мне так не хочется уходить сейчас от него. Так хочется поговорить с ним еще хоть минуту, но я не смею навязываться. Просто поворачиваюсь к детям, но Егор берет меня за руку. – Маша, когда уложите, спускайтесь ко мне? Все равно вы не сразу уснете… У меня в сердце словно взрывается салют. Боже, почему же я чувствую себя как школьница? Улыбаюсь мужчине и киваю: – Хорошо, я приду. *** Дети засыпают буквально после первой сказки. Да и лекарство от температуры ускорило процесс засыпания. Укрыв их, я еще минуту любуюсь своими ангелочками. Боже, как же я благодарна небу за них. Без них я бы давно потеряла желание жить. Даже знай я заранее, что Артур меня бросит, все равно сделала бы ЭКО, чтобы родить моих двойняшек. Но я всегда чувствовала себя одиноко, привыкла справляться со всеми трудностями сама, а теперь… Теперь я ощутила колоссальную поддержку. Поняла, что если рядом настоящий мужчина, то все в жизни легко и просто. И уже нет чувства, что борешься одна против всего мира. Иду в ванную и, еще раз оглядев себя с ног до головы, плескаю себе холодной воды на лицо. Что же так волнительно? Поправив кофту, я спускаюсь в гостиную и замечаю, что вокруг темно, а Егор, пока я укладывала детей, успел разжечь камин. На столике возле дивана стоит вино и два бокала, а мужчина, присев, смотрит на огонь. – Привет… – глупо здороваюсь я. Егор оборачивается, и я вижу, как отблески огня пляшут в его карих глазах. Какой же он красивый… – Привет… – шепчет он мне в ответ и подходит ближе. – Садись, будешь вино? – Я обычно не пью… – отвечаю ему. – Но сегодня, пожалуй, не откажусь. – Я тоже к алкоголю равнодушен, но это вино я привез из Франции. Ему лет десять, если не больше. Думаю, сегодня вечер именно для него. Егор наливает нам по бокалу и садится рядом, протягивая мне один. Отпив глоток, я сразу чувствую терпкий сладковатый вкус, и тепло разливается по моим венам. – Очень вкусно… – Да, неплохо! – соглашается Егор. Он смотрит на меня внимательно, с какой-то затаившейся печалью во взгляде. Мне так хочется узнать его историю. Почему такой мужчина настолько одинок? Кажется, я задала последний вопрос вслух, потому что Егор невесело улыбнулся и ответил: – Тебе правда это интересно? – Да, очень! – киваю я. Он пожимает плечами и начинает рассказ: – Знаешь, а я ведь из детдома. У меня никогда не было родителей, братьев, сестер. Я всегда был безумно одиноким. Нет, ты не подумай, я не жалуюсь. Мне просто казалось, что все в моих руках. Что я вырасту и обязательно создам крепкую большую семью. В моем доме будут звучать детский смех и топот маленьких ножек. Но, как оказалось, не все мечты осуществимы… Егор отпивает глоток из бокала и снова смотрит на меня. Он берет мою ладонь в свою и легонько поглаживает, продолжая рассказ: – Я рано женился. Линда была свободной, легкой и веселой. В общем, в ней были те качества, которых мне не хватало. Мне казалось, у нас гармоничный союз, мы дополняем друг друга, но это была просто видимость. Она не хотела детей, семью, да и вообще вышла за меня замуж только для того, чтобы кто-то оплачивал ее счета, пока она веселится. – Егор, я тебе сочувствую… – Сжимаю большую ладонь мужчины в своей, а он невесело усмехается: – Я больше не хотел семью. Так обжегся тогда, что думал: никогда не встречу ту, которую полюблю, но тут появилась ты, Мария… От его слов и проникновенного тона у меня перехватывает дыхание. Неужели все может сложиться так быстро? Я никогда не влюблялась так стремительно, но с Егором все происходит само собой. – Расскажи мне свою историю, почему такая невероятная девушка, родившая таких замечательных детишек, вынуждена растить их одна? Я закусываю губу. Никогда еще ни с кем не делилась этим, но, выплакав все слезы на плече Егора, я просто не вижу смысла скрывать от него все. – Он не хотел детей. Он не любил их. Да и вообще, мне кажется, он не способен любить никого, кроме себя. Я забеременела, и, как только родила, он нас бросил… Вижу, как глаза Егора наливаются злостью, но не хочу этого. Не хочу, чтобы Артур, пусть и косвенно, портил такой замечательный вечер. Он только наш, и эта ночь тоже будет для нас двоих. Я отставляю бокал и, прильнув к мужчине, нежно целую его. Да, это неожиданно даже для меня. Но Егор отвечает на мой порыв. Он нежно проводит языком по моим губам, слишком осторожно, будто боясь сделать лишнее. Мне кажется, что ничего не может быть слаще, чем этот поцелуй. Руки мужчины притягивают меня к себе, прижимая к широкой груди, и я прерывисто выдыхаю. Боже, как же кружится голова. Огонь в камине потрескивает, но мое тело покрывается мурашками, словно от холода. Когда пальцы Егора забираются под кофту и накрывают полушарие груди, я не могу сдержать сдавленный стон, но мужчина углубляет поцелуй, выпивая мои стоны своими губами. Внизу живота мучительно сладко тяжелеет. Боже, как же давно я не испытывала такого желания. Разорвав поцелуй, я снимаю с мужчины свитер, и в ту же минуту моя одежда тоже падает на пол, оставляя меня практически обнаженную дрожать, но не от холода. Егор смотрит на меня потемневшим взглядом, и я буквально задыхаюсь от увиденной в них страсти. Он медленно наклоняется и снимает с меня оставшееся белье, отчего я чувствую толпу мурашек по коже. Никогда я еще не ощущала себя такой красивой, как сейчас в его глазах. От одного его взгляда со мной творится что-то невообразимое. У меня был только один мужчина, и я всегда считала себя холодной, бесчувственной. Но теперь поняла, что дело было не во мне. Ведь сейчас я буквально горю от желания. Мужчина накрывает меня своим крепким горячим телом и целует шею, ключицы, плавно спускаясь к груди, вырывая из моих губ все больше стонов. Выгибаюсь навстречу его ласками, ловлю его каждый вдох и вскрикиваю, закусив губу, когда его язык находит чувствительную горошину груди. – Маша… – шепчет Егор, лаская меня, и я, не выдержав, помогаю ему избавиться от остатков одежды. Хочу его так сильно… Он опускается на меня и, на мгновение застыв, смотрит в мои глаза, будто ждет ответа. Дает мне время еще раз подумать, хочу ли я этого, хотя сам изнывает от желания. Я чувствую его естество, крепко упирающееся в мой живот, и четко знаю, что пути назад нет. – Маша, если ты не готова, не уверена… Толкаюсь ему навстречу и шепчу в губы: – Я никогда еще не была так уверена, Егор… Мы сливаемся друг с другом, будто нет ничего естественнее. Его ласковые движения сменяются более резкими и быстро доводят меня до пика. Кусаю его губы и царапаю плечи, не в силах сдержать такую волну удовольствия. Егор настигает меня, с рыком притягивая к себе. В этом момент мы с ним едины. Я парю, чувствуя себя невесомой, а Егор нежно целует меня в шею и шепчет еле слышное: «Люблю…» Глава 16 Егор Она уходит наверх укладывать детей, а я стою словно истукан еще несколько минут. Так, нужно что-то сделать! Растапливаю камин и достаю коллекционное вино из погреба. Оно должно понравиться Маше. Мне безумно приятно видеть ее счастливую улыбку, слышать радостный смех. И до боли в сердце неприятно вспоминать то, как она сжалась, когда я хотел ее утешить, тогда она ожидала удара. Черт! Ни за что на свете не дам этому повториться. Маша забудет прежнюю жизнь, будто ее никогда и не было. Я помогу ей и детям. Задаю себе вопрос, почему я это делаю, и сам не нахожу на него ответа. Просто в какой-то момент понял, что не могу без них. Словно они всегда были в моей жизни, как неотъемлемая ее часть. Присаживаюсь на корточки возле камина и смотрю на полыхающий огонь. Я думал, что никогда больше не полюблю. После предательства Линды мое сердце потеряло возможность любить, верить… Но Маша… Она не похожа ни на кого. Я еще не встречал таких… – Привет… – раздается за спиной, отвлекая меня от мыслей. – Привет… – шепчу в ответ, удивляясь красоте девушки. Она такая мягкая у нее, не ослепительно сверкающая, как у павлина, но нежная и чистая, как у лебедя. – Садись, будешь вино? – Я обычно не пью… – отвечает она кротко, чем еще больше мне нравится. – Но сегодня, пожалуй, не откажусь. – Я тоже к алкоголю равнодушен, но это вино я привез из Франции. Ему лет десять, если не больше. Думаю, сегодня вечер именно для него. Я наливаю нам по бокалу и сажусь рядом с Машей, протягивая ей один. Она делает крохотный глоток и на миг закрывает глаза. – Очень вкусно… – Да, неплохо! – соглашаюсь я, глядя исключительно не нее. Как же она мне нравится, совершенно необыкновенная. – Почему такой мужчина настолько одинок? – задумчиво спрашивает она, а я невесело улыбаюсь. – Тебе правда это интересно? – Да, очень! Я даже не знаю, что потянуло меня за язык, ведь я всегда трудно делился своей историей с чужими, но почему-то уверен, что такой, как Маша, можно доверять. К тому же она рассказала мне намного больше. Она сильнее раскрылась передо мной, и мне кажется, будет честно, если я тоже поделюсь с ней своим прошлым. Рассказав ей про детдом и про Линду, про ее предательство и годы одиночества, я смотрю прямо в ее глаза и вижу то, чего никогда не видел в других, – понимание. – Егор, я тебе сочувствую… – сжимает она мою ладонь своей хрупкой и нежной. – Я больше не хотел семью. Так обжегся тогда, что думал, никогда не встречу ту, которую полюблю, но тут появилась ты, Мария… Я вглядываюсь в ее невероятно красивые глаза, и что-то внутри оттаивает. Словно огромная глыба льда, намертво застывшая в моей грудной клетке, начала стекать и плавиться. Иду на поводу у своего желания знать о ней больше, постичь ее мысли. – Расскажи мне свою историю, почему такая невероятная девушка, родившая таких замечательных детишек, вынуждена растить их одна? Мне жизненно необходимо знать, что произошло, но и давить на Машу не хочется. – Он не хотел детей. Он не любил их. Да и вообще, мне кажется, он не способен любить никого, кроме себя. Я забеременела, и, как только родила, он нас бросил… Бросил только родившую жену? Это вообще как? Что за чудовище этот ее муж? Волна ненависти поднимается в моей душе. За Машу, за Мирона и Алису: они не заслуживали подобного! Хочу спросить о ее бывшем и уже планирую то, как найду урода и размажу его по стенке, но девушка неожиданно льнет ко мне и целует. Слишком нежно и невесомо. Словно боится моего отказа. Я притягиваю ее к себе и целую в ответ. Вмиг из головы вылетают все другие мысли. Остается только она, словно ожившая мечта. Невероятно сладкая. Нежная. Мягкая… Хочу ее до безумия. Никогда еще во мне не сплетались такие удивительные ощущения нежности и страсти одновременно. Я исследую ее тело поцелуями и загораюсь от ее реакции, словно огонь. Слишком долго я искал ее. Слишком долго… Я снимаю с нее одежду, любуясь изяществом хрупкого тела. Веду по нему пальцами и вижу, как мурашки покрывают нежную, как шелк, кожу. Моя. Только моя… Маша дрожит, но я вижу в ее глазах желание, которое вторит моему. Она стягивает с меня рубашку, пока я, глубоко дыша, сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее. Хочу срывать с ее искусанных губ стоны, наслаждаться их сладостью, пить свое имя, пока она будет кричать его в момент наивысшего удовольствия. Сердце лупит о ребра как ненормальное, когда я склоняюсь к ней и снова целую, ощущая обнаженной кожей острые пики ее груди. Скоро между нами не остается никаких преград, я заглядываю в ее затуманенные желанием глаза, боясь увидеть в них сомнение, но Маша сама толкается мне навстречу, и это легонькое движение буквально сносит мне крышу. – Маша… – шепчу ее имя сквозь поцелуи. Я никогда еще не испытывал такую гамму эмоций. Где удивительно тонко сплетаются страсть и желание, но главным аккордом звучит любовь. Теперь, когда наши тела соединились, я знаю одно: я никогда ее теперь не отпущу. Она будет моей. Никто больше не посмеет обидеть ее или ее малышей. Никогда больше они не будут ни в чем нуждаться. Уткнувшись носом в ее шею, я тихо шепчу то, о чем кричит сердце: «Люблю…» *** Утро наступает слишком быстро. Я не успеваю насладиться ею, мне все время мало. Хочу ее целовать, ласкать, узнавать самые чувствительные точки на теле Маши. Она такая податливая и в моих объятиях раскрывается, как цветок с огненной сердцевиной. Я вижу, как ей тоже не хватает этой ночи, но солнце неумолимо приближает день и пробуждение малышей. – Пора вставать… – лениво тянет Маша. – Полежи еще, я приготовлю завтрак! – Целую ее в нос и хитро добавляю: – Хотя до того, как дети встанут, у нас есть еще часик. Может, ну его, этот завтрак? Накрываю ее своим телом и целую улыбающиеся губы. Тут же раздается урчание живота. – Ох, кажется, не ну его! Пошел готовить! – Я слезаю и, подмигивая Маше, удаляюсь на кухню, предварительно нацепив на себя одежду. Хотелось ходить голышом, но, думаю, Мирон с Алисой не оценят такого внешнего вида. Смеюсь про себя и замешиваю тесто на блины. Я привык готовить для себя в Европе. Не то чтобы я совсем одичал, но научился справляться без помощи прислуги. Я мог себе ее позволить в любом количестве и качестве, но не хотел никого видеть. Я практически перестал общаться с людьми, а вечерами долго просиживал у огня камина или же на пляже, в зависимости от погоды и настроения. Сейчас, напевая себе под нос что-то из «Nirvana», я мешаю ложкой тесто и разогреваю сковородку. На душе так легко и хорошо, что не верится. Разве бывает такое счастье? – Его-о-о-о-ор! – Алиса влетает на кухню и с ходу залезает мне на руки. – Ты чего тут делаешь, а? – Готовлю тебе завтрак, кнопка! – Щелкаю ее по носу, и девочка жмурится. – А ты умеешь? – Это мы сейчас узнаем. Как спалось? – Я усаживаю девочку на высокий стул, боясь, что на нее брызнет масло. Снимая блин со сковороды, я поворачиваюсь к ней: – Уже хорошо себя чувствуешь? Вид у нее явно получше, чем в первую нашу встречу. – Да. Мне такое снилось! Хочешь, расскажу? – Алиса смешно округляет глазки в ожидании моего ответа, и я киваю: – Спрашиваешь еще! Конечно! – Мне снилось, будто я стала Ассоль! Знаешь, кто это? – спрашивает девочка и, не дав сказать, сама сразу же отвечает: – Это дочка моряка из «Алых парусов»! – Ничего себе! Ты знаешь такую историю? – удивляюсь я знаниям девочки. Помню, я в три года тоже обожал эту историю. Днями и ночами доставал нашу воспитательницу, чтобы она мне ее почитала. Вот так совпадение. – Да, нам мама читала. Мы не любим с Мироном детские сказки про колобка или курочку Рябу. Мирон обожает «Маленького принца», он думает, что наш папа летчик, а он тот самый маленький принц. Представляешь? Я задумываюсь. При упоминании их папы внутри поднимается волна гнева. Надо расспросить Машу, что она говорила детям об их отце, чтобы не ляпнуть лишнего. – Хорошие у вас истории. Я б тоже послушал! Тут на кухню заходит Маша с Мироном на руках. Мальчик выкручивается и бежит к Алисе, усаживаясь на второй стул рядышком с сестрой. – Пахнет очень вкусно, – улыбается Маша, подходя ко мне. Я легонько целую ее в нос, а дети хихикают. – Жених и невеста, тили-тили тесто! – дразнится Алиса. – Так, сейчас будем есть! – улыбаюсь я им. – А кто будет дразниться – не получит десерт! – М-м-м… так нечестно! – поджимает губки Мирон. – Я люблю сладкое! – И я! Хочу мороженое! – хлопает в ладоши Алиса, а Маша строго отвечает: – Вы еще не выздоровели! Так что никакого мороженого! Вот как поправитесь… – Я обязательно свожу нас всех в кафе, и мы наедимся мороженого, пока животы не начнут трещать! – Трещать? Как у волка из «Красной Шапочки»? – хохочет Мирон. У него на щеках играют ямочки, а я так и застываю с лопаткой в руках. Мне кажется или я вижу себя в детстве? Словно в зеркало гляжусь! – Что-то случилось? – Маша прикасается к моей руке, с нежностью глядя мне в глаза. – А? Что? Нет-нет… Немного задумался! – невпопад отвечаю я и отворачиваюсь к сковороде. Нет, я точно схожу с ума. Разве такое вообще возможно? Алиса – вылитая Маша. Те же повадки, характер и смех. Но Мирон… Он будто маленькая копия меня. Вскоре блинчики готовы, и я достаю творог, варенье и сгущенное молоко. Расставив все на столе, наливаю детям чай, а нам с Машей по чашке кофе. Девушка с благодарностью принимает напиток, и на несколько минут за столом воцаряется молчание. – Очень вкусно, Егор! – хвалит мои блинчики Маша. У нее на щеке остался след от варенья, и мне безумно хочется слизать его с нежной кожи, закончив это дело долгим поцелуем, но при детях я не позволяю себе это сделать. – Я рад, что тебе нравится. – Вытираю пальцем ее щеку и, облизывая его, вижу, как Маша краснеет. Даже после такой ночи она все еще меня стесняется. Ну что за невероятная девушка? – И нам нравится! – хором говорят дети. – Ну, тогда время десерта. Достаюиз холодильника разные фрукты, которые купил еще вчера. Тут чего только нет! – Надеюсь у вас нет аллергии? А то я набрал всего, что видел. Из знакомого только бананы и апельсины. – Нет, Егор, все хорошо. У них аллергия только на помидоры, представляешь? Вот такой сюрприз! Ни на что нет, а на помидоры почему-то сыпет. – Маша пожимает плечами, а задумчиво тяну: – У меня тоже. Именно на помидоры… – Да? Вот так совпадение! – восклицает Маша, не замечая моего шока, а потом добавляет: – Ну что, ты готовил, а я мою посуду? Целый день мы проводим вместе. И этот день я запомню на всю жизнь как самый счастливый. Мы играем, разговариваем и веселимся, а когда дети засыпают, я подхватываю Машу на руки и уношу к себе, чтобы насладиться ее близостью сполна. Знаю, что мне все равно будет мало, но я снова и снова сливаюсь с ней в танце наших тел, надеясь, что эта ночь не закончится никогда. Глава 17 Мария Я просыпаюсь в теплых объятиях Егора. Он сопит, крепко прижимая меня к себе, а я обвожу взглядом его прекрасное лицо. Какой же он красивый… А еще невероятно добрый, чуткий. Таких, как он, кажется, вообще не бывает. Бросаю взгляд в окно и понимаю, что уже утро. Скоро проснутся дети, а мы тут в таком неприглядном виде… – Пора вставать… – лениво тяну я, поглаживая голую грудь мужчины. Егор тихо смеется, не открывая глаз. Потягивается и шепчет: – Полежи еще, я приготовлю завтрак! – Он игриво целует меня в нос и хитро добавляет: – Хотя до того, как дети встанут, у нас есть еще часик. Может, ну его, этот завтрак? Не дождавшись ответа, он накрывает меня своим телом, и я чувствую, как снова внутри все загорается от желания. Еще один разочек… Но мой желудок издает звук умирающего кита, а мне становится жутко неловко. – Ох, кажется, не ну его! Пошел готовить! – Егор слезает и, подмигивая мне, удаляется на кухню, предварительно нацепив на себя одежду. Улыбаюсь ему вслед, не веря в свое счастье. Неужели я действительно чем-то могла привлечь такого мужчину? Решаю тоже не отлеживаться и, одевшись, шагаю в комнату к детям. – Алиса, Мирон, пора вставать, – ласково шепчу я, присев на краешек кровати. Не то чтобы мне нужно было их поднимать, но уже почти обед, а они еще не пили лекарство. – Ну, ма-а-ам, еще пять минут! – тянет Мирон и зарывается в одеяло. Алиса же мигом подскакивает и усаживается у меня на коленях, ручонками обняв за шею. – Ма-а-а-амочка! Доблое утло! – И тебе доброе, крошка! Как спалось? – Целую дочку в макушку, а та жмется и хихикает: – Отлично! Мне снилось тако-о-ое! Но тебе я потом расскажу, сначала расскажу дяде Егору. А где он? Вспоминаю мужчину, и краска заливает мое лицо. Неужели я так сильно влюбилась, что при любом упоминании его имени буду краснеть, словно девочка? – Он на кухне, готовит завтрак. Ты куда? – кричу я, но Алиса уже бежит вниз. Что ж, Егору так Егору. Не скажу, что мне неприятно это. Наоборот – я очень рада, что у них так быстро нашелся общий язык. Мы с Мироном не спеша собираемся, одеваемся и чистим зубы. Он всегда был спокойнее Алисы, но при этом прекрасно ее дополнял. Гасил некоторые необдуманные порывы сестры, в то время как она придавала ему уверенности в общении со сверстниками. Мы с сыном заходим на кухню, в то время как Алиса с Егором что-то весело обсуждают. Мирон выкручивается и бежит к Алисе, усаживаясь на второй стул рядышком с сестрой. – Пахнет очень вкусно! – улыбаюсь я, подходя к Егору. Я буквально таю от его вида. От того, как сексуально облегает черная футболка его широкие плечи. От того, как сидит на нем передник. Егор легонько целует меня в нос, а дети хихикают. – Жених и невеста, тили-тили тесто! – дразнится Алиса. – Так, сейчас будем есть! – улыбается Егор. – А кто будет дразниться – не получит десерт! – М-м-м… так нечестно! – поджимает губки Мирон. – Я люблю сладкое! – И я! Хочу мороженое! – хлопает в ладоши Алиса, а я поворачиваюсь к дочке и строго говорю: – Вы еще не выздоровели! Так что никакого мороженого! Вот как поправитесь… – Я обязательно свожу нас всех в кафе, и мы наедимся мороженого, пока животы не начнут трещать! – Трещать? Как у волка из «Красной Шапочки»? – хохочет Мирон. Я улыбаюсь в ответ сыну. До чего смышлёный и интересный малыш. Перевожу взгляд на Егора и вижу, что его лицо застыло в изумлении. Вряд ли же это из-за слов о Красной Шапочке. – Что-то случилось? – Я прикасаюсь к его руке, с нежностью глядя ему в глаза. – А? Что? Нет-нет… Немного задумался! – невпопад отвечает он и отворачивается к сковороде. Странно все это. Что-то явно его смутило, но что? Вскоре блинчики готовы, и я уже готова наброситься на завтрак, ведь ночь отняла немало сил, но, пока мужчина достает творог, варенье и сгущенное молоко, сижу смирно. Расставив все на столе, он наливает детям чай, а нам с ним по чашке кофе. Я с благодарностью принимаю напиток, и на несколько минут за столом воцаряется молчание. Ем очень быстро, обжигая язык, но голод не тетка. – Очень вкусно, Егор, – хвалю я его умение готовить. – Я рад, что тебе нравится, – отвечает тот и неожиданно вытирает пальцем мою щеку. Следом облизывает его, не спуская с меня красноречивого взгляда. Чувствую, как заливаюсь краской, но ничего не могу поделать. Перед глазами стоит картина ночи, где эти самые губы целовали меня в самых чувствительных местах – И нам нравится! – хором говорят дети. – Ну, тогда время десерта, – отвлекается мужчина. Он достает разные фрукты из холодильника, которые купил еще вчера. Тут чего только нет! Надо же, половину из них я даже не знаю, как назвать. – Надеюсь, у вас нет аллергии? А то я набрал всего, что видел. Из знакомого только бананы и апельсины. – Нет, Егор, все хорошо. У них аллергия только на помидоры, представляешь? Вот такой сюрприз! Ни на что нет, а на помидоры почему-то сыпет. – Я пожимаю плечами, а Егор задумчиво тянет: – У меня тоже. Именно на помидоры… – Да? Вот так совпадение! – восклицаю я, а потом добавляю: – Ну что, ты готовил, а я мою посуду? Целый день мы проводим вместе. Я часто ловлю себя на мысли, что дети очень сильно похожи на Егора, но пытаюсь гнать от себя эти размышления. Не хватало еще сойти с ума. Но очевидное никак нельзя пропустить мимо. Мирон так вообще, если улыбнется, точно Егор. Стараюсь отвлекаться от сумасшедших мыслей и концентрируюсь на детях. Мы играем, разговариваем и веселимся, а когда дети засыпают, Егор подхватывает меня на руки и уносит к себе в спальню. Я целую его на ходу, не сумев дождаться, когда он уложит меня на кровать. Знаю, что влюбилась в этого мужчину, и влюбилась уже давно. Но гордое сердце признало это только сейчас. Мне никогда никто не был так сильно нужен, как Егор. *** В таком уюте и семейной атмосфере проходят две недели. Я свечусь от счастья, вставая по утрам, и засыпаю в объятиях самого любимого мужчины на свете. Кажется, что жизнь не может быть счастливее… Утром, совсем еще рано, Егор целует меня и прощается: – Дорогая моя, я на работу, не скучайте тут… Притягиваю мужчину к себе и углубляю поцелуй. Мне так нравится это ощущение легкости, когда еще не совсем вынырнул из сна, но уже чувствуешь нежность любимых губ. – Я сейчас никуда не пойду – и тогда держись, женщина! – рычит Егор, посмеиваясь. – Иди, удачи, мой хороший… – шепчу я. Егор уходит, а я еще долго нежусь в кровати, чувствуя себя самой счастливой девушкой на свете. Встаю и приняв душ, надеваю привезенные Егором вещи. Сегодня это голубой костюм из шифоновой юбки до колена и свободной футболки. Смотрю на бирку и понимаю, что Егор на одежду не поскупился. Бог мой, никогда еще не надевала ничего настолько дорогого. Так и привыкнуть можно. Иду на кухню и, заварив себе кофе, усаживаюсь и большого окна с видом на сад. Сегодня нужно бы съездить на квартиру, взять кое-какие вещи, да и хозяйку нужно предупредить. А то уже подошел срок оплаты, а мы с детьми пропали. Допив кофе, я решаю что-то приготовить к возвращению Егора. Хочется сделать для него приятное. Начинаю разбирать нужные продукты и слышу топот ножек. Тут же в кухню влетают два вихря: Алиса и Мирон. – Ма-а-амочка! А Мирон меня дразнит! Он говорит, что я тараторка. Но разве это так? Это не так! Я вообще не она, а кто это? Я поглядываю на смеющегося сына и отвечаю дочери: – Это человек, который много говорит. Мирон, ты правда так назвал Алису? – Да! Она же не замолкает! Даже поспать мне не дала, – пожимает плечами мальчик и усаживается на кресло. – Вообще-то уже утро. А где дядя Егор? – спрашивает Алиса, и Мирон вторит: – Да, где Егор? Я хотел у него кое-что спросить! – Он на работе. – У-у-у-у… жалко! – А вам пора завтракать. Ну-ка, живо умываться и переодеваться! – Отправляю детей в ванную, а сама готовлю им легкий завтрак. Дети быстро едят и бегут играть с игрушками, а я принимаюсь за готовку. Как-то незаметно подкрадывается обед, а за ним и вечер. Интересно, когда придет Егор? Я уже начинаю скучать по нему. Надо же – так привязаться за две недели. Но сердце упрямо твердит, что произошло это гораздо раньше. Достаю вишневый пирог из духовки и слышу звонок. На экране неизвестный номер, и я почему-то думаю, что это Егор. – Алло, Егор? Ты когда приедешь? У нас уже все готово! В трубке стоит оглушительная тишина, но спустя пару мгновений звучит голос, который пробирает меня до мурашек. Голос человека, которого я не хотела бы больше никогда ни слышать, ни видеть. – Что у вас там готово, Мария? – Артур? – задыхаясь, шепчу я. – Да, угадала! Твой муж звонит тебе, дорогая! – Бывший муж! – набираюсь смелости и отвечаю мужчине. Он никак не реагирует на мой выпад и продолжает обманчиво добрым голосом: – Что ж ты, Машенька, забрала детей и уехала? Я пришел к тебе, хотел увидеть своих детей, тебя, а вас нет. Ни вчера, ни сегодня, ни уже почти две недели… – Как ты нас нашел? – дрожащим голосом спрашиваю я. – Чего ты хочешь? – Как чего? Тебя, моя дорогая! И наших детей! Ты что, забыла, кто я? Или тебе напомнить, кем я работаю? Для меня не составило труда узнать твой номер и твой новый адрес. Кстати, я как раз здесь, на твоей квартире. Ну и халупу же ты сняла. И тут живут мои дети? – Ты нас бросил! Это не твои дети! – шиплю я в трубку, а мужчина смеется: – Машенька, дорогая моя! То, что ты раздвинула ноги перед каким-то богачом, еще не делает из тебя первую леди! Ты, видимо, все же забыла, какие у меня связи! Так что давай по-хорошему: или ты возвращаешься ко мне… – Я не вернусь! Ты мне никто! Ты НАМ никто! Не звони мне больше! – на грани истерики выкрикиваю я. – Не спеши бросать трубку, милая. Я тебе напомню, что ни ты, ни твой любовник не сможете противостоять тому, что я биологический отец детей! И любой суд, который, кстати, естественно, будет на моей стороне, учитывая, что со многими у меня свои договоренности. – Ты не посмеешь! Ты… – задыхаюсь я, чувствуя горячие слезы, скатывающиеся по щекам. – Да-да, еще как посмею! – Суд оставит детей с матерью, как ни крути! – пытаюсь защищаться, хотя сама в это не верю. – О, так ты какая была наивная дурочка, такая и осталась! Поверь, у меня достаточно связей, которые пришьют тебе и алкоголизм, и ненадлежащий уход, и еще кучу всего, и поверь, я тебе такое резюме сколочу, что тебя не допустят к детям на пушечный выстрел, поняла?! – Что ты хочешь? Зачем тебе мы? Ведь ты сам бросил нас! Сам! – реву я, понимая, что выбора у меня нет. Я просто не смогу жить, если у меня заберут моих малышей. – Все просто! Мне нужны наследники, нужна жена! И ты вернешься ко мне! И будешь целовать мои ботинки, умоляя взять тебя. А твой хахаль пусть найдет себе новую подстилку. – Артур… – Я даю тебе время до завтра! Думай, малышка, что тебе важнее! Любовник или отпрыски. Все. – Артур! – кричу я, но в трубке раздаются лишь короткие гудки. Сползаю по стене на пол и закрываю лицо руками, задыхаясь в рыданиях. Боже, что же мне делать? В таком состоянии меня находит Егор. Он бросается ко мне и, сгребая в охапку, пытается дозваться: – Маша! Машенька! Что случилось? Что?! – Он заберет детей… – хриплю. – Кто он? О чем ты говоришь? Дети в порядке, они играют в гостиной, я только что с ними говорил! – Артур, мой бывший муж! Он сказал, что хочет вернуть нас. А если я не вернусь, он заберет у меня Алису и Мирона. Глава 18 Егор Я ухожу на работу впервые с такой легкой душой, ведь знаю, что по возвращении меня будут ждать Маша и дети. Еще никогда я не чувствовал себя настолько счастливым. На работе это тоже не остается незамеченным. – Егор Кириллович, да вы весь светитесь от счастья! Что-то произошло? Или это отпуск на вас так повлиял? – спрашивает помощница, и я поднимаю на нее взгляд. – Нет, с чего ты взяла? – отвечаю серьезно. – Ну просто у вас такой вид… – Какой? – Будто вы влюбились! – хихикает она. – Давайте оставим личное личным! – вежливо улыбаюсь девушке, а она кивает: – Да, конечно! – И уже серьезно добавляет: – Но если это правда, то я безумно рада за вас! – Спасибо, Елизавета, – не удерживаюсь от искренней улыбки. Девушка уходит, а я принимаюсь за работу. Нужно разобрать заказы, посмотреть расписание нужных выставок и организовать благотворительное мероприятие. Работы много, но мысли то и дело возвращаются к Марии. Как они там с детьми? А вдруг что понадобится? Тревога поселяется в моей душе, а к вечеру совершенно выходит из-под контроля. А что, если детям стало хуже? Все же болезнь могла вернуться. Черт… Нужно нанять еще пару работников, чтобы постоянно были рядом, ведь я не могу всегда быть дома. После приезда из Европы я так и не нанял ни охранников на постоянной основе, ни обслуживающий персонал. Была Мария только, и то она уже точно не будет делать в моем доме ничего. Только то, что она сама пожелает. Мне хочется окружить ее заботой и лаской, которой ей так не хватало. Мне страшно оставлять ее с детьми одну. Ведь случись беда с Машей, дети тоже будут в опасности. Я стараюсь не накручивать себя и понимаю, что у девушки есть мой номер, если что, но тревога все нарастает. Я будто сердцем чувствую, что с ней что-то не так. Что ей плохо. Кидаю все как есть и, даже забыв выключить компьютер, я бегу вниз и прыгаю в машину. До дома чуть меньше часа езды. Набираю по пути Машу, но у нее занято. Что ж, может, я просто паникер. Она просто болтает по телефону, а я уже завелся. В моей жизни никогда не было такого счастья, а даже если и была какая-то радость, то все убегало сквозь пальцы буквально сразу, оставляя после себя лишь пустоту. Сейчас же, обретя такую желанную семью, я больше всего на свете боюсь ее потерять. Неудивительно, что я так боюсь за них. Подъезжаю к дому и вижу свет в окнах. На душе немного проясняется. Захожу в дом и, скинув пиджак, иду в гостиную. Вижу, как Алиса и Мирон собирают пазл, время от времени друг друга поправляя. Любуюсь картиной, словно это мои дети. Они такие смешные, сосредоточенные на своем деле, что хочется подхватить на руки Алису и щекотать, а Мирону взъерошить причесанные волосы и рассмеяться, сказав ему не быть таким серьезным. Они замечают меня и бегут навстречу. – Его-о-о-ор! – Алиса по привычке запрыгивает мне на руки. – Ты вернулся! – Конечно! Куда ж я без вас? – А мы тоже скучали! – улыбается девочка, а Мирон кивает, подходя ко мне. Здороваюсь с ним по-мужски, пожимая руку, и вижу, как это нравится мальчику. Словно он вмиг стал взрослым. – Ну, что вы делали? Слушались маму? – Да-а-а… – хором отвечают дети. – Тогда вот вам по маленькому подарочку! – хохочу я, вынимая из кармана киндеры. По пути заехал в магазин, чтобы купить по-быстрому хоть что-то, не мог же я вернуться к детям с пустыми руками. Но и заезжать в торговый центр просто не было времени. – Ура-а-а! Маленькие пальчики выхватывают лакомство, а я строго говорю: – Но сладкое можно только тем, кто ужинал. Вы уже ели? – Нет, мама еще готовит. А игрушку можно посмотреть? – спрашивает Алиса. – Нужно! А все остальное на десерт. Так мама на кухне? – Угу! – бубнят они, ловко разворачивая фольгу и уже не обращая на меня никакого внимания. Хмыкаю и иду на кухню. Ищу глазами Машу, но не вижу, лишь со стороны звучат всхлипы. Маша? Девушка сидит у стены и, закрыв лицо руками, рыдает так, что разрывается душа. – Маша! Машенька! Что случилось? Что?! – кричу я, подлетая к ней. Сгребая в охапку, качаю, как ребенка. Она не может вымолвить ни слова, слезы душат ее, а я с ума схожу от тревоги. Я был прав. Что-то случилось. И это не порезанный палец во время готовки. Так рыдала она лишь единожды, когда… – Он заберет детей… – хрипит она, подтверждая мою догадку. Неужели муж? Но малыши дома, я их видел… – Кто он? О чем ты говоришь? Дети в порядке, они играют в гостиной, я только что с ними говорил! – Артур, мой бывший муж! Он сказал, что хочет вернуть нас. А если я не вернусь, он заберет у меня Алису и Мирона, – задыхается Маша, а я застываю, словно каменное изваяние. Какого х…?! – Что?! Маша, милая моя, успокойся! Никто вас у меня не заберет, понятно? Никакой Артур не посмеет даже пальцем к вам прикоснуться. Ну же, успокойся… Я глажу ее по волосам, но слезы все так же текут по щекам любимой. Она дергано машет головой. – Нет! Нет, ты не понимаешь, он не простой человек. Он психопат, бандит. Он может отсудить у меня детей – и я никогда их не увижу! – Маша, я тоже не простой человек. У меня в штате есть адвокаты, которые решат твое дело в считаные разы! Не переживай! Я не брошу вас, слышишь? – Он тоже адвокат… И все его связи в этих кругах… Он очень опасен, понимаешь? В основном потому, что сам бандит! Он ненормальный! – Маша заглядывает мне в глаза безумным взглядом. Так смотреть может только мать, потерявшая своих детей. Горе плещется в серых радужках, грозя затопить безумием. – Я все понимаю, Маша! – Я боюсь его… – шепчет она одними губами. Я обнимаю ее крепче, а потом беру лицо в ладони и спокойно говорю: – Машенька, любимая моя, не бойся! Я всегда рядом! И пока я жив, вас не тронет ни один отморозок! Я тебе гарантирую! *** Мария Егор гладит меня и качает на руках, пытаясь успокоить, но у меня не выходит унять слезы. Сейчас сюда прибегут дети и увидят маму в таком состоянии, что же они подумают? Только эта мысль дает мне силы остановить неконтролируемую истерику. – Машенька, давай воды? – заботливо предлагает Егор, и я киваю. – Да… Он наливает в стакан минералки и подносит к моим губам. Делаю пару глотков и немного успокаиваюсь. – Все, мне легче. Сейчас умоюсь, и поужинаем. Дети уже голодные. Встаю и подхожу к умывальнику, чувствуя, как Егор становится сзади. Он кладет ладони на мою талию и прижимает к себе. – Маша, я тебе обещаю, все будет хорошо! Ты мне веришь? – его шепот приятно ласкает ухо, разгоняя по коже мурашки. – Верю, Егор, верю, – вздыхаю я и умываюсь холодной водой. Когда краснота с лица уходит, мужчина зовет детей за стол. Алиса и Мирон едят, громко переговариваясь между собой. Они часто обращаются ко мне, но я будто под водой. В ушах шумит, и я не могу сосредоточиться на беседе. Егор заботливо держит меня за руку под столом и отвечает на детские вопросы вместо меня. Он увлекает детей разговором, все так же сжимая мою ладонь. Взглядом же показывая мне, что все будет хорошо. Я чувствую колоссальную поддержку, но страх не отступает. Не из-за того, что я не верю Егору или сомневаюсь в его возможностях, просто я знаю Артура. После ужина мы еще немного сидим в гостиной, Егор рассказывает о своих поездках, о том, какие диковинки он видел, и обещает свозить детей в «Диснейленд», а я все так же сижу, не в силах вымолвить ни слова. Забравшись с ногами на диван, я утопаю в объятиях Егора, пока дети играют перед нами. Мне тепло и уютно, но как же дрожит все внутри. – Егор, а ты был в Австралии? Говорят, там пауки размером как машина! – с горящими глазами спрашивает Мирон. Мужчина смеется и кивает. – Да, был. Но не переживай, пауков там хоть и много, особенно в сезон, но они уж точно не размером с машину. А ты любишь их? – Нет! – хихикает Алиса, – Он у нас очень боится пауков. Вот смешной! Мирон хмурится, а Егор поворачивается к нему. – Я тоже терпеть не могу пауков, ужас просто! Так что все в порядке. Многие их боятся. – Да? Но я же мужчина и не должен бояться… – неуверенно тянет мальчик. Я хочу его успокоить, но Егор останавливает меня. Он берет мальчика на колени и серьезно заявляет: – Мирон, разве я не мужчина? – Мужчина! – удивленно отвечает тот. – Ну вот, но я тоже много чего боюсь. Это нормально. Все мы чего-то боимся, даже мужчины. Но главное – не отступать перед своими страхами, понимаешь? – Да! – Вот и славно! Лучше расскажи, кого из братьев наших меньших ты больше всего любишь? – Собак! – сразу же выкрикивает Мирон. – Ты смотри, мы с тобой и в этом похожи! Я, как вырос, сразу же завел себе друга – Лойса. – Я бы тоже хотел такого друга, – грустно говорит мальчик. Егор улыбается и громко зовет собаку. Тот прибегает буквально через минуту и садится напротив хозяина. – Лойс, будешь верным другом этому прекрасному взрослеющему мужчине? Пес виляет хвостом и подходит ближе. Облизав мальчику щеку, он ясно дает понять, что не против. – Вот и прекрасно! Теперь это и твой друг. Не обижай его! – Ни за что на свете! – заверяет Мирон и слезает с коленок Егора. Они с Алисой возятся вокруг радостного Лойса, а я поворачиваюсь к мужчине. – Спасибо тебе за все! Если бы не ты… – шепчу и чувствую, как слезы снова начинают наворачиваться на глаза. Егор прикладывает палец к моим губам. – Чш-ш, милая моя… Тут же палец сменяют мягкие губы и украдкой дарят короткий поцелуй. – Что ж, дети, пора спать! – как можно бодрее объявляю я. – Ну, ма-а-а-ам, еще немного! – просят они. Я даю им еще десять минут и увожу в спальню. На сердце тревожно, а когда мы остаемся одни, я вообще близка к панике. Без Егора и его успокаивающих объятий меня снова начинает трясти. Алиса и Мирон слушают сказку и вскоре засыпают, а я глажу их головки и не могу надышаться ими. Если Артур их отнимет, я просто не найду сил жить… Прикрываю за собой дверь и иду в нашу с Егором спальню. Он уже ждет меня и, как только я вхожу в комнату, протягивает руку. – Садись со мной, Маш… – Егор… – начинаю я, но мужчина меня перебивает: – Послушай меня внимательно, Маша! Я набрал нужным людям, завтра съезжу и все решу! – Не бросай нас! – судорожно вцепляюсь в его руку. – Не брошу, милая моя, но мне нужно будет отъехать буквально на час. Запритесь дома и никуда не выходите. Я думаю, твой муж не объявится, но если и так, то дом – ваша крепость. – Я поняла… Хорошо. – Верь мне, Маша! И не бойся! Я решу все! Иди ко мне… Он нежно заключает меня в объятия и проводит ладонью по волосам. Сладко шепчет мое имя, выдыхая его возле уха. От этого невинного движения внутри все загорается, а страх уходит. Да, Егор не бросит нас, я чувствую. – Я верю…– шепчу, прерывисто дыша. – Пообещай мне кое-что… – все так же сладко роняет Егор. – Что угодно… – Пообещай, что не уйдешь, не сделаешь ничего, не посоветовавшись со мной, что бы он тебе ни сказал, хорошо? – Да… Обещаю тебе… Егор накрывает мои губы своими – горячими, требующими – и прижимает телом к кровати. Его руки заставляют меня дрожать и плавиться, но мне этого мало. Я обнимаю мужчину крепче и чувствую, как бьется сердце любимого. Теперь это мой любимый звук… Глава 19 Егор Просыпаюсь еще затемно. Смотрю на спящую рядом Машу и глажу по волосам. Какая же она нежная, заботливая, я таких еще не встречал. Мне хочется остаться с ней сейчас, но дела не ждут. Нужно решить все вопросы с ее бывшим мужем. Я раздавлю этого гада с беспощадным удовлетворением. Он ответит и за то, что делал с девушкой раньше, и за то, что посмел угрожать ей сейчас. Тихонько собираюсь, стараясь не разбудить Машу, и, проверив детей, которые мирно спали в детской, выезжаю в офис. В здании еще пусто и темно. Именно то, что нужно для приватного разговора. С минуты на минуту должны прибыть Дима и Влад, они обещали пробить по базе того самого Артура, бывшего Маши. Следом приедет адвокат. Мы решим это дело быстро и по закону. Вот только мне хочется самолично разобраться с уродом. Завариваю себе кофе и тут же слышу стук в дверь. – Егор, привет! – заходит Влад. Он пожимает мне руку и усаживается в кресло. – Нашел что-то? – перехожу сразу к делу. Ставлю чашку кофе перед Владом и усаживаюсь за стол. – Нашел, но тебе не понравится… Сейчас Димона подождем, у него все доки. – Хорошо. Как сам? Как Кира и дети? – С Кирой все лучше не бывает. Она необыкновенная. Не знаю, за какие заслуги судьба вернула ее в мою жизнь. – Я так рад за тебя! – искренне произношу я. – А ты что? Ничего не рассказываешь… Кто она, эта Маша Карпенко? Что-то мутная у нее история прошлого. – Да уж, сам не знаю всего, но, кажется, я по-настоящему полюбил, Владюх, нет слов, чтобы описать то, что я чувствую. – И не надо! Все написано на твоем лице. Ничего! Решим все вопросы с ее бывшим. Он у нас еще на коленях ползать будет. – Кто на коленях будет ползать? – заходит в кабинет Дима. – Наша маленькая проблемка, – отвечаю я, здороваясь с другом. – А, это. Да, тут вот какое дело. Сама проблемка-то не совсем и большая. Так, мелкая сошка, но в подвязках у этого карасика ходит куда более крупная рыба, – серьезно отвечает Димка, бросая папку на стол. – Что ты имеешь в виду?– спрашиваю. – Сам почитай, – кивает на документы Дима, и я открываю их. Пока пролистываю его данные, в груди растет все большая злость. Этот подонок оправдывает в суде и защищает исключительно насильников и убийц. Молча пробегаю глазами по его «заслугам», а Влад добавляет к уже прочитанному: – Карпенко Артур Акимович, тридцать пять лет, место жительства – Москва. Родители неизвестны. Но по тем обрывкам информации, что мы слышали, отец убил мать, сел, там же, в тюрьме, и умер. Убили сокамерники. Наш же Артурчик выучился на адвоката и теперь яростно защищает всех маньяков и насильников. Отсюда и подвязки в криминальном мире. – Он может отсудить детей Маши? – Легко! С его связями это плевое дело! Но и мы ж не лыком шиты, верно? Посмотри в другом файле, там компромата на него нашли… В общем, только одно твое слово, и Артурчика загребут по десятке статей. – Отлично! – Оно-то так, но есть небольшая проблемка, – тянет Дима. – Какая? – Поднимаю взгляд на друзей. Они неловко переглядываются, и Влад отвечает: – Понимаешь, все, что мы ему можем пришить, никак не получится сделать, не подставив его «крышу». То есть на выходе будут проблемы куда серьезнее. Вот если бы он засветился сам, тогда б ему ничего не помогло… – Я понял… Насколько крупная рыба эти самые бандиты? – Очень. Одного из них ты регулярно видишь по телеку. Скажем, вообще нежелательно ворошить это болото, если не планируешь уезжать. В противном случае, боюсь, ни Маше, ни детям просто не выжить. Вот так все серьезно, Егор. – Да уж… – тяну я, думая, как можно решить проблему. – Ладно, сейчас дождемся адвоката и обсудим с ним момент угроз самой Маше. – А вот это уже дело! – оживляется Влад. – У тебя есть запись телефонного разговора? Письмо? Сообщение? – Нет… – Тогда нужно достать! Звони Маше и говори, чтобы записывала, как только этот урод снова объявится. Я встаю и, взяв мобильный, набираю любимой. Долго слушаю гудки, но трубку никто не берет. Что ж, может, еще спит или в душе. Захожу обратно в кабинет. Мы с друзьями еще час-второй строим разнообразные комбинации планов, пока к нам не присоединяется адвокат. – Здравствуйте! – серьезно кивает пришедший мужчина. – Антон Петрович, рады видеть, заходите! – произносит Влад, предлагая стул мужчине. – Ну что ж, чувствую, дело серьезное, раз вы втроем в сборе. Я слушаю. Мы с друзьями переглядываемся, и я начинаю рассказ. Выслушав меня, адвокат просматривает то, что удалось накопать ребятам, и откладывает папку в сторону. – Что ж, интересно. Но вы понимаете, что на некоторых фигурирующих в этой папке личностей лучше не рыпаться. Даже с вашими деньгами и связями. Нет, оно-то, конечно, можно, но будет ли все это стоить результата! – Что вы имеете в виду? – серьезно переспрашивает Дима. Антон Петрович поворачивается к нему и отвечает: —Дмитрий Николаевич, вы, конечно же, посадите и Артура Акимовича, и других личностей. Тут, бесспорно, суд на вашей стороне, но… – Но что? – подаюсь я вперед. – А то, Владислав Кириллович, что на вас начнется охота. И никакая охрана не спасет. Даже смена личности и отъезд не помогут. Я знаю этих людей. Они сделают все, но перетрут в порошок все, что вам дорого. И жен, и детей. Их в первую очередь. – Понятно, но какой у нас выход? – Нужно ловить этого Артура в одиночку. С поличным! Я киваю и снова выхожу позвонить Маше. Уже обед, а она не перезвонила. Внутри закрадывается тревожное чувство, но я гоню его прочь. Мы справимся. Набираю ее еще раз и еще, но девушка все так же не берет трубку. Проклятье. Что-то случилось! *** Мария Просыпаюсь, когда лучи солнца пронизывают комнату ярким светом. Лениво потягиваюсь и оборачиваюсь. Половина кровати, где спал Егор, пуста. Что ж, значит, ушел очень рано. Встаю и, одевшись, спускаюсь на кухню. Завариваю себе кофе, но руки трясутся так, что трудно донести чашку до губ. Быстрее бы Егор вернулся. На душе очень неспокойно. Иду к двери и, проверив все замки, возвращаюсь на кухню. «Все будет хорошо!» – убеждаю я себя, потягивая напиток. Вымыв чашку, я хочу набрать Егора, но вижу, что батарея практически села. Поднимаюсь снова в спальню и ставлю мобильный на зарядку. Бросаю взгляд на часы и понимаю, что пора идти будить малышей: разоспались мы сегодня. Потом нужно приготовить обед, убраться… Выхожу из комнаты и врезаюсь в чью-то грудь. Медленно поднимаю взгляд. От крика меня сдерживает только осознание, что я могу напугать детей. Зажимаю ладошкой рот, в ужасе глядя на бывшего мужа. – Артур… – шепчу я пересохшими от страха губами. – Привет, Машенька! А что это ты не встречаешь? Иль забыла своего благоверного? – Как ты сюда пробрался? – спрашиваю я, быстро соображая, как сделать так, чтобы взять телефон. – О, эти замки совершенно никого не удержат. Смешно даже. Вот так тебя защищает твой любовничек? – тон мужчины начинает меняться, а я застываю, как заяц перед удавом. Узнаю эти нотки. Они вызывают у меня панику. Артур менялся со скоростью света, и настроение его невозможно было предугадать даже на минуту вперед. Вот и сейчас его взгляд чернеет при упоминании о Егоре. – Ты вторгся в чужой дом, ты понимаешь это?! – Не начинай. Для меня нет закрытых дверей, поняла? Я тебе дал время до сегодняшнего дня, не вижу, чтобы ты собиралась! – Я и не собиралась! – кричу ему в лицо, теряя контроль. Я обещала Егору, что дождусь его, а значит, я сдержу обещание. Он не сможет меня запугать больше. Не сможет! – О, наша мышка почувствовала себя львицей? Тебе не поможет никто! Так что быстро собрала детей и вышла за мной! – рычит Артур. – Зачем тебе мы? Ты же бросил нас, даже не захотел посмотреть на двойняшек. А теперь что? Взыграли отцовские чувства? – То, чего не было, взыграть не может! Но для одного дела мне нужна семья и дети! И по счастливой случайности у меня они есть! – Я никуда с тобой не пойду, понял? – Отталкиваю мужчину и бегу к детям. В детской есть замок на двери. Небольшая защелка. Может, получится как-то спастись. Дождаться помощи, приезда Егора. – Неправильный ответ! – шипит мне в спину мужчина и хватает за плечо. Разворачивает и сильно бьет по лицу. От удара трескается губа, но мне все равно. Я должна защитить детей! Ногой толкаю его по колену и вырываюсь. Артур шипит, но у меня получается немного оторваться. Я уже практически достигаю двери детской, как чувствую удар в спину. Не удержав равновесие, заваливаюсь набок и ударяюсь виском о дверной косяк. Перед глазами темнеет. Я дотрагиваюсь до головы и вижу на пальцах кровь. Боже, хоть бы не потерять сознание. Буквально ползу в комнату, удивляясь тому, чего Артур смотрит на меня с насмешкой, сложив руки на груди, а не пытается ловить. – Алиса… – шепчу я еле слышно. – Мирон… Дотягиваюсь до двери, но она тут же распахивается. Выворачиваю голову, чтобы посмотреть наверх, и от страха лишаюсь дара речи. На пороге стоит огромный лысый мужчина и держит моих малышей. Нет, нет… Этого не может быть! Просто не может быть! Глаза закрываются, и меня накрывает тьма. Прихожу в себя от сильной пощечины. Открыв глаза, вижу перед собой Артура. – Что, пришла в себя? – выплевывает он. – Где дети?! – кричу осипшим голосом. – А, эти… они в комнате с Бахдиром. Не бойся, я ему приказал не трогать их. Не изверг же я совсем. Я бы с этим поспорила, если бы были силы, но у меня их нет даже на слова. Зато Артур не скупится: – Я знал, что ты не приедешь! Пришлось немного поторопить тебя. Показать возможности, так сказать… – Он оглядывает свою рубашку и, заметив на белом рукаве каплю крови, грязно ругается: – Вот паршивка, измазала меня! Ну ничего, сама же и отстираешь! – Я не пойду с тобой… – шепчу. – Значит, мне забирать детей без тебя? Без проблем! Бахдир, тащи сюда этих двух! – кричит Артур, а я сжимаю зубы. – Твоя взяла! Мы пойдем…Только дай позвонить! – Э, нет. Нашла дурака. Небось хочешь набрать своему хахалю? Кстати, как давно вы спутались? Я смотрю, дети так похожи на него. Особенно мальчик. Так это с ним ты мне изменяла? – Я тебе не изменяла! Мы с Егором знакомы всего ничего! – Замечательно! И кого я возвращаю к себе под крышу? Знает мужика две недели, а уже прыгнула к нему в койку. Ну да, ради денег можно и не такое. Ничего не меняется, я смотрю, да, Маша? – Я люблю его! Понял? Это ты бегал за каждой юбкой, пока я носила наших детей! – выплевываю я. – Я б на твоем месте не бесил меня сейчас! А то твой Егорушка найдет тебя здесь не совсем целой. У Бахдира уже месяц не было женщины – знаешь, что он с тобой сделает? По блеску в глазах Артура я понимаю, что он не шутит. Замолкаю и испуганно смотрю на ненавистное чудовище перед собой. – Ну вот, я смотрю, ты осознала, что не в твоей власти сейчас дразнить льва. – Что ты хочешь? – Ничего необычного! Я узнал про твоего любовника любопытную информацию, и мне проблемы лишние не нужны. Так что ты просто сейчас напишешь ему прощальную записку, что уехала к мужу, что больше не хочешь его видеть. И вообще, напиши, что воспользовалась им просто ради развлечения и денег, чтобы насолить мне! – А если я не захочу? – Тогда я разозлюсь. И поверь, только на тебе я не остановлюсь! Глава 20 Егор – Ребята, я домой. Кажется, что-то случилось с Машей! – Второпях хватаю пиджак и вылетаю из кабинета. – Помощь нужна? – спрашивает Влад, выбежавший следом, а я отмахиваюсь. – Сам справлюсь! Если что – наберу! Бросаюсь к машине и с полуоборота срываюсь с места. Проклятье! Нельзя было оставлять ее одну. О чем я думал? Но до отъезда я не знал, кто он – этот ее бывший муж. Я не думал даже, что он настолько отморожен. Мчу во весь опор, не переставая звонить Маше. Боже, а как же дети? Ведь они даже защитить себя не смогут, случись что! Въезжаю во двор и, хлопнув дверкой, забегаю в дом. – Маша? – кричу во весь голос, но в ответ только тишина. Взбегаю по ступеням в спальню, но там пусто. В детской тоже никого. – Маша! Алиса! Мирон! – зову поочередно, но в ответ по-прежнему тишина. Вещи разбросаны, но ничего не взято. По крайней мере, из того, что привез я. В гостиной разбросаны игрушки, но что-то во всем этом неуловимо похоже на попытки драки. Или мне это чудится из-за бьющего в висках адреналина? – Маша! – кричу и слышу легкий скрежет. Неужели дома? Может, они спрятались где-то? Снова бегу наверх и ориентируюсь по звуку. Он исходит из кладовой. Распахиваю дверь, но вместо Маши и детей на меня бросается Лойс. Он скулит так, будто у него что-то ранено. Осматриваю лапы и тело, но ничего не нахожу. – Друг мой, Лойс, где Маша? – спрашиваю так, будто он может дать ответ. Пес лает и снова скулит, все же пытаясь мне объяснить. – Они забрали? Увезли, да? – Пес гавкает и гавкает, не в силах остановиться. Глажу его и пытаюсь успокоить: – Ну все, все, я дома. Все хорошо. Не скули, ты пытался защитить ее, но тебя заперли, друг мой, ты не виноват. Но нужно что-то делать… Лойс опять гавкает и сбегает вниз, оглядываясь проверить, иду ли я за ним. Он приводит меня на кухню и тычет носом в сложенный напополам листок бумаги. Сжимаю зубы, ощущая горечь во рту, но все же беру записку и разворачиваю. В ней Машиным почерком написано несколько строк. В глазах плывет от злости, но я все же читаю: «Извини, Егор, но я ухожу. Я забираю детей и возвращаюсь к Артуру. Он любит меня, а я его. Тебя же я не любила никогда, только использовала. Ты чужой нам человек, так что будь добр, не ищи нас. Прощай». Я со злостью сжимаю листок. Не любит, значит. Использовала. Отбрасываю его в сторону и хватаюсь за волосы. Я снова поверил, полюбил, хотя думал, что больше никогда мое сердце не сумеет открыться, и снова получил плевок в душу. Нет, это Линда плюнула в душу. Маша же вырвала ее с корнями. Черт бы побрал эту Машу. Черт бы побрал их всех. Я ведь действительно ее люблю! Как она могла вернуться к этому ублюдку, для которого люди – мусор? Поднимаюсь наверх и захожу в детскую. Боль ранит сердце осознанием, что и малыши больше не вернутся. Я же привязался к ним, как к своим. Даже видел в Мироне себя, а в Алисе проглядывались черты Маши, которая отогрела мое сердце. С ненавистью хватаю покрывала и стаскиваю с дивана. Сметаю с полок книги, сами же полки тоже вырываю с корнем. Шторы, тумбочки и все, что находилось здесь, разбито в хлам. Лойс кружит рядом, все время поскуливая, будто просит остановиться, но я не хочу. Выгоняю пса из комнаты и продолжаю крушить все, что еще осталось целое. Сев на пол, я запускаю пальцы в волосы и с силой дергаю. Боль физическая на миг помогает отвлечься от душевной. Поднимаю глаза, и взгляд упирается в единственный уцелевший предмет в комнате – в картину. Медленно встаю в намерениях уничтожить и ее, но вдруг замечаю что-то красное краем глаза. Забываю про картину и подхожу ближе. На косяке двери виднеется кровавый след. Это я поранился, что ли? Осматриваю свои руки, но не вижу нигде ни царапины. Так откуда же тут кровь? Присматриваюсь вокруг и вижу пятна ниже, на плинтусе, и пару капель на полу. Проклятье! Выругавшись вслух, я выбегаю из комнаты, чуть не сбив Лойса с ног. Бегу на кухню и снова разворачиваю записку. Читая ее второй раз, я понимаю, что Маша не могла так написать. Она никогда бы не вернулась к этому уроду, который издевался над ней, бил и выгнал из дома с двумя маленькими детьми. В ее словах о бывшем муже я слышал только страх и ненависть. Никакой любви там не было и в помине. Вот я дурак! Потерял сколько времени! Это же была ее кровь! Перед глазами встает картина, словно живая, как Маша, пытаясь защитить детей, падает, ударяясь о косяк двери. Алиса и Мирон плачу и зовут ее, но ответа нет. Что же он с ней сделал? Смотрю на записку и с облегчением понимаю, что, если бы Маша не пришла в сознание или рана оказалась слишком серьезной, она бы не смогла написать письмо. А так остается надежда, что с ней все в относительном порядке. Пока. Хватаю телефон и звоню своим друзьям. – Егор, что-то случилось? Как Маша? Как дети? Все в порядке? – Влад! Вызывай всех, звони Димону. Машу похитили! – Что? О боги! Но погоди, может, она ушла на прогулку или в магазин? – с надеждой уточняет друг, но я перебиваю: – В детской повсюду кровь! – Черт! – ругается в трубке мужчина. – Бери всех, кто может отследить местоположение по телефону, лучших программистов и охрану. Езжайте немедленно ко мне. Каждая минута на счету! Не уверен, что он оставит ее в живых надолго. Насколько я понял, ему нужны только дети. *** Пока друзья едут, я еще раз иду в детскую. Все перевернуто вверх дном. Вот идиот! Мог бы найти какие-то еще улики, а теперь… Меня разрывает злость. На Артура, на себя, на то, что оставил Машу одну. Она так боялась, просила не бросать ее, а я понадеялся, что успею. Взгляд снова останавливается на уцелевшей картине, которую принесла мне старушка. Прищуриваюсь. С появлением этого полотна у меня дома я действительно обрел семью, но из-за своей глупости могу ее потерять. Какая-то мистика окружает это портрет женщины с детьми. И подсказывает, что если я не разбил картину, но все еще можно спасти. Лойс скулит и трется о мои ноги. – Ничего, друг, мы найдем их. Я обещаю, я верну Машу и ее детей. Наших детей! Слышу звонок в дверь и сбегаю вниз. – Что конкретно случилось?! Первым влетает Влад, на ходу спрашивая обо всем. За ним врассыпную по дому разбегается еще с десяток людей. Я сконфуженно смотрю на них, замечая в руках одних чемоданчики и перчатки, а у других кучу техники. – Это команда лучших профессионалов. Одни обследуют дом, другие постараются отследить местоположение Маши. Не дрейф, Егор, найдем мы ее! – Погнали! – киваю я, и мы с друзьями проходим в гостиную. Расположившись где кто, мы подключаем навигатор, компьютеры и прослушки, я же попутно быстро ввожу в курс дела Влада и Диму, дав почитать записку Маши. – Да, плохо дело. Теперь я понимаю, почему ты сразу поверил этой писульке, ведь она выразилась словами Линды… – Хватит! – рявкаю на ни в чем не виноватого Диму. – Да, понял, извини! Но видно же, что буквы скачут, рука дрожала, когда девушка писала это, а это уже не связывается со смыслом слов на листке. – Меня убедило! – бурчу я, ругая себя за ранимость. – Ладно, сейчас пробьем адрес нашего адвокатишки и выедем туда. – Побыстрей бы! – Скажи, у нее мобильный с собой? – поднимает на меня глаза Влад. – Да – вроде бы. Я не знаю. Трубку она не берет. – Ясно. Диктуй номер! Я говорю цифры мобильного Маши, вцепившись взглядом в друга. Неужели найдет?! Влад долго что-то клацает на ноутбуке, а потом выдает: – Нашел! Подхватываюсь и в ту же секунду оказываюсь напротив экрана. – Где? – Сейчас, смотри, GPS фокусирует местоположение, сужаясь до метра. Мы, замерев, смотрим в экран, даже Дима подходит ближе, но чем точнее адрес, тем мрачнее мое лицо. – Он здесь… – Да, Егор. Показывает твой адрес. Проверь ее комнату. Я бегу наверх и, залетев в спальню, ищу глазами мобильный. Остатки надежды на сбой системы тают, когда я вижу телефон на тумбочке возле кровати. Он стоит на зарядке, и я понимаю, почему девушка не смогла набрать меня и не брала трубку. Черт! Спускаюсь вниз и тут же вижу, как собирается весь народ, который разбежался по моему дому. – Ну что? – выпрямляется Влад, задавая вопрос мне и им. – Телефон вот! – показываю я на аппарат в моей руке. – Грустно. Ну что ж, надежда на вас, парни, что нашли? – Влад оборачивается к своей команде, и главный из них начинает излагать: – Нашли биообразцы волосы, отпечатки пальцев и кровь троих людей. – Троих… – шепотом повторяю я. – Дети? – Нет, детские отпечатки тут повсюду, мы сравнили их с теми, что имеются, и твоими, естественно. Из свежих – отпечатки Маши, мы так понимаем, ведь ладошка узкая и пальцы анатомически меньше, чем у двоих других. Предположительно, мужчины. – А кровь? – спрашиваю я, холодея внутри. – Кровь чья? – Тут мы вам точно не скажем, но образец крови один. То есть ранен был только один человек. – Маша… – Предположительно, она. Драка произошла возле детской. Мы нашли след от удара о косяк двери, там же разбрызгана кровь. Еще несколько капель, размазанные ногами, мы нашли на кухне. – Возьмите записку. Просмотрите тут отпечатки. Я отдаю бумажку специалисту, и он долго рассматривает под ультрафиолетом письмо. Спустя пять долгих минут оборачивается. – Здесь те же отпечатки. Двое: мужские и женские. Проклятье. Он еще и проверял, что она написала. Небось и контролировал, диктовал, что нужно. Урод! – Органы вызываем? – спрашивает парень, на что я качаю головой. – Пока нет. Только мешать будут. И еще, не дай Бог, спровоцируют какие-то действия Артура против Маши и детей. – Хорошо, мы тогда просмотрим все в лаборатории и дадим вам полный отчет буквально в течение суток, – кивает парень, а Влад встает и жмет ему руку. – Спасибо, ребята, на связи. Те, кто были с чемоданчиками, уходят, к нам же присоединяется пара человек с компьютерами. – Егор, познакомься, это Данила и Федя – мои лучшие программисты. Они помогут найти всю возможную информацию о передвижениях Артура. Кстати, возьми телефон Маши, посмотри номер, с которого ей вчера звонили, пробьем его… – Черт, и как я сам не подумал? Мы до вечера ищем любую информацию об Артуре. Все покупки, использование карт, недвижимость. Номер его, как и предполагалось, оказался заблокирован. Пробить его по GPS тоже не представлялось возможным, по крайней мере, пока телефон отключен. Но что-то я подозреваю, он его уже никогда не включит, а сама сим-карта уже выкинута в реку. Кое-как подремав по очереди, мы продолжаем рыть информацию и на следующий день, время от времени выпивая по чашке кофе. На большее просто нет ни минуты. Чем дольше мы ищем – тем больше времени Маша и дети остаются в опасности. Наедине с этим извергом. Когда на улице совсем темнеет, у Влада получается установить его адрес. Артур знатно заморочился со скрытием всех данных. Но у друга получается пробить, где он чаще всего пользовался картой для покупок, и отследить по камерам его машину, которая парковалась возле одного из загородных домов. – Все! Можем брать охрану и выезжать! – Поехали! – вскакиваю я. Я готов ехать и без охраны. Голыми руками душить этого ублюдка. Душить, пока он не станет умолять о пощаде. – Егор, ты должен услышать, – начинает Дима. – Что еще? – Если мы его найдем… Когда мы его найдем, держи себя в руках. Мы с Владом рядом, но ты должен понимать, что закон защищает даже таких, как он. Ты можешь его убить, но легче от этого никому не станет. Нужно отдать его правосудию, на зоне с такими знаешь что делают? Поверь, смерть ему покажется заманчивым выходом. – Я понял все! Не буду я его убивать! Поехали уже! – нервно рычу я, хватая ключи от машины. Я не знаю, как я поступлю, поэтому обещать сейчас не в силах ничего. Пусть друзья думают, что я спокоен, но, если я увижу, что с Машей что-то случилось или же с детьми, боюсь, не смогу сдержаться. Глава 21 Мария Артур силком затаскивает меня в машину, детей запихивает следом. Алиса и Мирон очень напуганы, в особенности моим внешним видом и состоянием. – Мамочка, с тобой все хорошо? – шепчет Мирон, стискивая мою ладонь. Алиса же просто забирается на руки и прижимается ко мне, прячась в спасительных объятиях. – Все хорошо, все будет хорошо! Мы просто съездим в одно место… – Мы едем домой, дети! Я ваш папа, приятно познакомиться! – противно хохочет Артур, садясь за руль. – А как же Егор? Мам? – шепчет Алиса на ухо, но, к сожалению, бывший муж слышит. – Ну и воспитала ты детей! Таскаешься по мужикам, выбирая папку моим детям. Я молчу. Мне нечего сказать на это. А ссориться при детях с Артуром в принципе страшно. Если за себя я не боюсь, то что станет с ними, если мужчина решит меня добить? Сбоку садится верзила, который закрывал моих детей в спальне, и я невольно прижимаюсь к стеклу, оттаскивая детей подальше, насколько это возможно в тесноте салона. Тот противно ухмыляется, показывая желтые зубы. – Куда мы едем? – подаю я голос. – Не твое дело, женушка! Для одного дела мне нужны жена и дети, поэтому придется вам пожить у меня. Может, год-два, а может, и все десять. Как пойдет. – Зачем? – шепчу еле слышно. – А я ж помню тебя. С тобой вообще нельзя по-хорошему. Сколько добра я тебе сделал! Обеспечивал, жалел, а ты потащилась по мужикам! – Артур, здесь дети! Прекрати! – шиплю я. – Я должен прекратить? Нормальная логика! Значит, не ты должна прекратить раздвигать ноги, а я должен прекратить об этом говорить! – выплевывает тот, но я уже закрыла уши детям как могла. Дальше мы едем молча. Когда доезжаем до города, Артур просит своего «друга» завязать мне глаза. Я сопротивляюсь, но тот рычит: – Я могу и по-другому тебя вырубить! Не испытывай мое терпение! Детям тоже скажи, чтобы отвернулись от окна! Я соглашаюсь с ним, боясь сделать неверный шаг и создать опасность для малышей. Я же вижу, что Артуру мы никто. И если я просто ему не нужна, ведь я чужой человек, то на детей он даже не смотрит! Уверена, когда мы ему уже будем не нужны, он просто прибьет нас всех троих, даже не смотря на то, что дети его. С закрытыми глазами мы едем еще около часа, и вскоре я слышу, как машина тормозит. – Вылезаем! – командует Артур. Я стягиваю повязку и выхожу, схватив детей за руки. Артур ведет нас в дом. Само жилище, если его можно так назвать, страшит своей неприступностью. Вокруг выстроен бетонный забор. Кованые ворота Бахдир защелкивает на замок с кодовым циферблатом. Пройдя внутрь, я замечаю, что во всем трехэтажном особняке окна в решетках. Словно хозяин боится грабителей или мстителей, что, скорее всего, недалеко от правды. А может, Артур приказал поставить решетки как раз для нас. Чтобы мы с детьми никуда не убежали. – Ну все, женушка, располагайся! Здесь есть продукты и все необходимое на первое время. Я приеду вечером, поговорим! – с сальной улыбкой сообщает Артур, а у меня мурашки идут от этого. Он уходит, и только тогда я могу перевести дух. Умыв и накормив детей тем, что нашла в холодильнике, я оглядываю себя в зеркало и ужасаюсь: осунувшееся лицо, темные круги под глазами и затравленный взгляд. Но хуже всего – это кровавые подтеки по щеке от виска и засохшая рана. И такую меня видели дети? Господи… Намочив полотенце, я прикладываю его к ране, аккуратно размачивая засохшую кровь. Вода в умывальнике быстро окрашивается в алый. – Мамочка, тебе больно? – заглядывает в комнату Алиса. Мирон стоит позади с испуганным взглядом. В этот момент я как никогда ненавижу Артура. Не за то, что он сделал со мной, а за то, что детям пришлось все это увидеть! – Нет, зайка, мама просто поцарапалась немного! Поскользнулась и ударилась и дверь, – как можно убедительнее произношу я. Промокнув еще раз полотенцем лицо, я откладываю его в сторону и приседаю возле детей. Взяв их за руки, я смотрю в глаза моим малышам и твердо говорю: – Мои хорошие! Со мной все будет хорошо! Не переживайте, мы просто поживем тут немного, и все! – А тот дядя? Это правда, что он сказал? – тянет Мирон. – Да, то, что он наш папа! – добавляет Алиса. Я мнусь, отводя глаза, а потом решаюсь: – Нет, он не ваш отец и никогда им не был. Это один мой старый знакомый. Он не умеет ладить с детьми, поэтому не обращайте внимания на его слова. Вообще ни на какие. – Понятно! Я знал, что он врет! Наш папа – Егор! – выдает Мирон, а Алиса быстро кивает. – Да… – грустно произношу я. В сердце словно прорубили рваную рану. Я вспоминаю, что написала Егору, и меня буквально рвет на части. И дело не в том, что он не будет нас искать, что не спасет меня. Дело в том, что я представляю, какую боль ему причинила. Артур будто специально выбирал слова, чтобы побольнее ранить Егора. Есть у него такая особенность – видеть страхи и боль других людей. Вот и здесь он надиктовал мне то, что я бы даже в страшном сне не сказала любимому мужчине. На улице вечереет. За это время я облазила весь дом в поисках телефона, компьютера, да хоть чего, но Артур хорошо подготовился. Здесь не было даже ножей или ножниц, а значит, я не смогу нанести ему никакую рану по возвращении или хотя бы защититься. Устав от мыслей и беготни, я укладываю детей на кровать, которую нашла в дальней комнате, и, подперев дверь стулом и комодом, ложусь рядом. В груди все болит и ноет, но усталость берет свое, и я засыпаю. *** Просыпаюсь как будто от удара. Подхватываюсь на кровати, пытаясь понять, что произошло и где я. Медленно вспоминаю все предшествующие события и закрываю от боли глаза. Когда все успело покатиться в бездну? Закрываю лицо руками, стараясь не расплакаться. Не время для слез. Я должна найти выход. Спасти детей и себя от этого изверга. Оглядываюсь назад и вижу спящих двойняшек. Безмерная любовь наполняет мое сердце. Ради них я готова на все. Я зубами загрызу Артура, если он хоть пальцем их тронет. Аккуратно встаю и иду к окну. На улице уже довольно светло, вроде около десяти часов утра. Артур обещал вернуться вчера, но не пришел. С облегчением понимаю, что ночь мы пережили хорошо. Но сейчас срочно нужно искать возможность сбежать. Оглядываю постройки вокруг: вдруг смогу докричаться до соседей? Но ничего, кроме леса, не вижу. Что же делать? – Мамочка? – зовет проснувшаяся Алиса. За ней тут же открывает глазки Мирон. Подхожу к ней и сажусь на кровать. – Что, мои хорошие? Как спалось? – Не очень… мне снился большой медведь, который хочет нас съесть. Но Егор спас нас, – отвечает Алиса, а у меня при звуке этого имени до боли щемит в груди. Как он там? Что думает о нас? Наверное, ненавидит меня… – Мои хорошие, мы должны отсюда уйти. Правда, я не знаю, как это сделать. Но пообещайте мне, что если я скажу что-то сделать, то вы это сразу же выполните! – Мам, тот дядя плохой, да? – поднимает серьезный взгляд Мирон. – Да, солнышко. Этот человек нехороший. Но я не дам ему вас обидеть! – Нет, это я буду защищать тебя и Алису. Я же мужчина! – горячо выдает Мирон, а я невесело улыбаюсь. – Мужчина, конечно, мужчина. Я отодвигаю комод от двери и выглядываю на коридор. Вроде все тихо. – Пошли, нужно поесть! – шепотом говорю я детям. Умыв их и причесав, веду на кухню. В холодильнике я нахожу яйца и молоко, из которых быстренько готовлю детям завтрак. – Мам, а что мы будем теперь делать? – отодвинув пустую тарелку, спрашивает Алиса. – Ну для начала помоем посуду, а потом попытаемся найти отсюда выход! – Мы словно в заколдованной башне? – спрашивает дочка, а я киваю. Пусть лучше воспринимает это как сказку. Вымыв посуду, я отвожу детей обратно в спальню. Включив им там телевизор, выхожу. Нужно попытаться найти хоть что-то, чем можно будет защититься. И сделать это нужно быстро, пока не вернулся Артур. Обойдя весь дом снова, я вижу небольшую стеклянную вазу на одном из комодов. То, что нужно! Беру ее и несу в ванную. Обернув полотенцем, бью ею о пол, а развернув, нахожу подходящий осколок. Прячу его в карман, остальное же выбрасываю в мусорное ведро. Надеюсь, Артур не заметит этого вандализма, иначе мне придет конец раньше, чем я ожидаю. Возвращаюсь в комнату и присоединяюсь к детям. И пока они увлеченно смотрят мультики, обдумываю план. Нужно дать понять Артуру, что я согласна быть с ним. Что я снова принадлежу ему и подписываюсь на его условия. Может быть, тогда он потеряет бдительность и выпустит нас? Но что потом? Я смогу сбежать, но он же все равно найдет нас. Куда бежать? К Егору? Думаю, после всего, что я ему написала, он и видеть меня не захочет. За окном стемнело, когда я услышала звук хлопнувшей двери. Внутри все замерло от страха. Вернулся. – Так, дети, слушаем меня внимательно! Не выходите из комнаты ни при каких обстоятельствах. Сидите тихо, как мыши. Я сейчас постараюсь поговорить с Артуром. Если все будет хорошо, он нас не тронет. Понятно? Помогите мамочке! – Хорошо! – кивают малыши, и я, окинув их быстрым взглядом, выхожу из комнаты. Прикрыв за собой дверь, быстро спускаюсь в гостиную. Если мужчина не будет знать, где дети, в какой они комнате, это не даст ему манипулировать ими. – О, а вот и женушка! – ехидно тянет бывший муж. – Скучала тут без меня? – Артур! – начинаю я. – Нам нужно поговорить. Я уверена, мы, как взрослые люди, сможем найти удобный для всех вариант. – О, как заговорила! – смеется он, отпивая что-то из фляжки. – Неужели у нашей Машеньки появились мозги? – Давай без оскорблений, пожалуйста. – Как хочу, так и буду! – Улыбка пропадает с лица мужчины. Он подходит ближе и в лицо выплевывает мне ругательства вперемешку с парами алкоголя. – Ты – никто, поняла? Ты дрянь и потаскуха! Что, думаешь, я слепой? – Ты о чем? – шепотом спрашиваю я. Я вижу перед собой того же Артура, который никогда не умел разговаривать нормально. По крайней мере, со мной, особенно когда почувствовал свою власть. А сейчас я полностью в его власти. – А о том, дорогая моя, что ты спуталась с этим Егором еще раньше. И дети тоже от него, не так ли? Правильно я сделал тогда, что бросил такую шваль, как ты. А как же ты пела в роддоме про то, что не изменяла! – Ты несешь какой-то бред! Это твои дети… были. Теперь они только мои! – Тянусь к осколку в кармане, но Артур хватает меня за руку, больно сжимая ее. – Слушай сюда, когда с тобой говорят! И признайся же, ты с ним еще в клинике болтала! Я помню! Ты ж практически обвела вокруг пальца меня! – В какой клинике, Артур? Ты в своем уме? Я не знала его до этого года! – Да? А я видел, как вы общались в клинике ЭКО, или скажешь, что мне показалось? Вспоминаю тот день, когда приходила впервые в клинику, и в памяти всплывает парочка. Красивый мужчина и девушка. Понимаю, что теперь ясно, откуда я знала Егора. Мне всегда казалось, что я его уже видела раньше. Не считая дня аварии и родов. – Вижу по глазам, что поняла, о чем я говорю! Так скажи, что мне с тобой сделать? А с детьми? – Отпусти нас, пожалуйста! Это твои дети, я клянусь. Не делай им больно! – роняя слезы, умоляю я. Артур хватает меня за подбородок и бросает на диван. – Сейчас посмотрим, на что ты готова ради них! Он рвет на мне кофту, а я всеми силами пытаюсь оттолкнуть мужчину. – Отпусти меня! – кричу, отчаянно выкручиваясь в его руках. – А что так? Всем подряд даешь, а мне не хочешь? – Отпусти, Артур! – пищу, нащупывая осколок. – Нет уж, покажи мне, почему на тебя вообще смотрят мужики. Что ты такое умеешь? Мужчина хватает меня за грудь, а я вскидываю руку и прохожусь по его спине острым краем. Артур кричит от боли, вскакивая на ноги. – Ах ты… – Мужчина выхватывает осколок из моих рук и бьет им меня прямо в грудь. Я чувствую, как он глубоко режет мою кожу, но все же пытаюсь бороться. Артур снова замахивается им на меня. Тут все разворачивается слишком быстро. Где-то сбоку я слышу крик Мирона: – Не трогай маму! Мальчик бросается наперерез нам, и осколок случайно проходится по его телу. Слышу душераздирающий крик, не сразу понимая, что кричу именно я. Перед глазами все плывет, но я хватаю ребенка, зажимая руками рану. Мне кажется, я умираю от боли. Сынок… Глава 22 Егор Мы приезжаем к указанному месту. Вылетаю из машины первый. За мной припарковывается микроавтобус, и из него высыпаются наши ребята. Их не меньше пятнадцати. Все с оружием и в бронежилетах, но я чувствую, что готов в одиночку задушить этого ублюдка, голыми руками. На воротах стоит кодовый замок, но ребята Влада с помощью какого-то прибора быстро справляются с препятствием. Они окружают дом, а я спешу прямо к центральному входу. Я чувствую, что мы не ошиблись. Маша здесь. В одном из окон горит свет, и это дает надежду, что все пока хорошо и мы на правильном пути. – Егор, пусть ребята первыми зайдут! – отзывается Влад, когда я хватаюсь за ручку двери. Оборачиваюсь к другу, но не успеваю ничего сказать, как слышу оглушающий женский крик. Маша!!! Не слушая уже ничего и никого, я бегу внутрь. Перепрыгивая через ступеньки, оказываюсь на втором этаже, и на мгновение все плывет перед глазами. Я вижу Мирона, всего в крови, на руках у Маши. Девушка без сознания, а над ними стоит это чудовище с осколком чего-то в руках. Чувствую, как в груди все немеет от страха. Бросаюсь к Артуру и валю его на пол. Тот не ожидает такого и неловко выставляет руки, но это не спасает его от удара. С хрустом в кулаке я бью его по лицу снова и снова, пока мужчина не теряет сознание. Кто-то оттаскивает меня от этого урода, не дав закончить начатое. – Егор, очнись! Приди в себя! Ты нужен Маше! Очнись же! – кричит мне Дима. Маша… Мирон… Алиса… Только эти имена возвращают мне некое подобие разума. – Что с ними? – Мы уже вызвали скорую. Они без сознания, но живы. Я бросаясь к любимой. Над ней уже колдует один из парней, перематывая рану. Другой же пытается помочь Мирону. – Они будут жить? – Девушка потеряла сознание от шока, кровопотеря у нее невелика, а вот мальчик… – Что с ним? – В горле пересыхает, а сердце, кажется, сейчас выпрыгнет из груди. – У него большая потеря крови. Плюс ко всему у детей это состояние быстро переходит в декомпенсацию. Слышу вой скорой помощи и кидаюсь на поиски Алисы. – Где девочка? – хрипло рычу я парням, которые проверили уже весь дом. – Больше никого не нашли! – отвечает один их них. Бог мой… – Егор! – бросается ко мне Алиса, прятавшаяся все это время за шкафом. – Девочка моя хорошая. С тобой все нормально? – Я оглядываю ее и вижу, что хотя бы с ней все хорошо. Ни ран, ни синяков. – Егор, он убил маму? А Мирон? Он убил их да? Егор? – истерически плачет малышка, дергая меня за рубашку. Боже, что же они пережили… Стараюсь взять себя в руки и как можно спокойнее произношу: – Все хорошо, они живы. Теперь я рядом, никто вас не обидит, слышишь? Врачи уже едут. Они помогут маме и Мирону. С ними обязательно все будет хорошо! Тут же комнату заполняют люди в форме. Они оперативно грузят Машу и Мирона на носилки и несут в машину. Я хватаю Алису на руки и запрыгиваю в скорую помощь следом за врачами. Уже по пути их подключают к аппаратам и вводят что-то в вены. Я беру в руки холодную ладонь Маши и понимаю, что если они не выживут, то я тоже больше не вижу смыла в существовании. Они стали для меня всем. Моей семьей, моей отдушиной. Я не могу их потерять. Просто не могу. Мы доезжаем до больницы в считаные минуты, хотя мне кажется, проходит целая вечность. Машу и Мирона сразу везут в реанимацию, а мы с Алисой остаемся в отделении. Девочка плачет, не в силах остановиться, а я глажу ее по волосам, как заведенный повторяя, что все будет хорошо. Нужно бы вернуться и убить урода. Но я знаю, что парни его так просто не отпустят. – Вы кем приходитесь пострадавшей? Милицию уже вызывали? Кто ее так? – спрашивает медсестра, а я медленно поворачиваюсь, не понимая, что от меня хотят. – Я… муж. – зачем-то говорю неправду. – Что ж, даже мужьям у нас запрещено посещать реанимацию, можете подождать вестей от врача в холле. Пройдите в процедурный, нужно успокоить девочку. Ей сделают укол, и она поспит, пока все не решится. Киваю, стараясь не думать о том самом «решится». – Егор… – плачет Алиса. Слез уже не осталось, только сухие всхлипы. Девочку трясет, и я понимаю, что без помощи врачей ей не успокоиться. Мы заходим в указанный кабинет, и медестра ставит ей укол. Девочка даже не реагирует на боль. У нее внутри мир рвется на части, что ей какая-то царапина. И я понимаю ее. Как же мне хочется точно так же уснуть, а завтра проснуться рядом с Машей и Мироном. Но у меня другая задача. Я должен закончить с Артуром. Выживет Маша или нет, я убью этого недочеловека. Он будет умолять меня остановиться, но я его не пощажу. Спустя пять минут Алиса перестает дрожать. Ее тельце расслабляется, и она засыпает. – Сколько у меня есть времени, пока девочка проснется?– спрашиваю я медсестру. Не хочется, чтобы она испугалась, когда откроет глазки и не увидит никого знакомого рядом. – До утра точно. Можете уложить ее в палате. Пойдемте. – Хорошо. Я приношу Алису в темную палату на две кровати и, уложив ребенка на постель, плотно укрываю. Поворачиваюсь к медсестре и, скосив взгляд на ее бейдж, шепчу: – Алина Дмитриевна, можно попросить вас понаблюдать за девочкой и позвонить мне, когда она проснется? – Вкладываю в ее руку купюру, и девушка улыбается. – Конечно! Напишите номер, я все сделаю. Девочку никто не побеспокоит. Я благодарно киваю и оставляю ей свою визитку. Выхожу из палаты, тихо прикрыв за собой дверь, и набираю Влада. – Что у вас? – без предисловий спрашиваю я. – Ну что, сидит вот, приходит в себя, голубчик. Да? – грубо спрашивает он у того. В трубке нечленораздельно мычат, и я злорадно усмехаюсь. – Придержи его до моего приезда. *** – Как скажешь, друг. Но мы уже получили сколько информации, что лет на двадцать пять точно тянет. – Отлично! – бросаю я равнодушно. Меня не это сейчас интересует. Уверен, ему не дожить до расправы в виде тюрьмы. – Как Маша? – уже серьезнее спрашивает он. Я замолкаю, но потом отвечаю: – Нормально, только… – не успеваю я договорить, как в коридоре появляется врач. – Кто родственник Карпенко Марии и Мирона? – Я! – Подлетаю к врачу, отключая телефонный звонок. – Пройдёмте ко мне. Нужно поговорить с вами, вы муж?– Седобородый мужчина ведет меня в свой кабинет и, усевшись в кресло, предлагает мне сесть напротив. – Что с ними?! – срывающимся голосом спрашиваю я. – У Марии все хорошо, кризис миновал. Она спит, но в целом ее состояние удовлетворительное. Уже завтра мы переведем ее из реанимации в палату. – Боже… – выдыхаю я с облегчением. – А Мирончик? Как мальчик? Доктор мрачнеет и серьезно выдает: – С ним дела обстоят куда хуже. Поэтому я и поинтересовался степенью родства. Ему срочно нужно переливание крови, но группа у него довольно редкая, у нас нет в больничных запасах такой. – Какая? Вопрос в цене не стоит, понимаете? Я оплачу любую сумму! – Не в этом дело. Дети хуже переносят переливание. Да и в случае переливания непроверенной крови огромные риски заражения ВИЧ или гепатитом. – Я понимаю… – Так вот, в банке нашего города нет подходящей группы, а заказывать долго. У Маши первая положительная, она не подходит, я подумал, что у отца должна быть точно такая же, как у сына. – Какая? – выдыхаю я, точно понимая, что выхода нет. Я же не его отец, но я готов поехать и выкачать у Артура хоть пять литров, если это будет нужно. – Четвертая отрицательная… – констатирует врач, словно озвучивает приговор. Я задыхаюсь от шока. – Как четвертая отрицательная? – Вот так, говорю же, самая редкая группа крови в мире. – И у меня… – тяну я, не понимая вообще ничего. – Я знал, конечно, вы же отец. Значит, все будет отлично! – Он неуверенно улыбается, и я стараюсь ответить тем же. Мы проходим в процедурный, мне обрабатывают руку и ставят систему. Кровь медленно стекает в специальный герметический пластиковый мешок, а я жалею только о том, что все происходит слишком медленно. Мирон умирает, а я сижу тут, по капле сцеживая то, что может его спасти. – Скоро уже? – недовольно спрашиваю медсестру, и она кивает. – Да, осталось немного! Уже пятьсот миллилитров. – Берите больше! – кричу я. Что значат эти пол-литра для умирающего? Смех, да и только! – Не положено! – отвечает медсестра. – Ну а Мирону – сколько ему нужно? – задаю резонный вопрос. – Точно не знаю, но, как правило, не меньше литра. – Берите! – рявкаю я, придерживая иглу в вене, не дав девушке ее вытащить. – Я же вам говорю, не положено. Это опасно для донора, то есть для вас! – Послушай, дорогая! – начинаю я, не заботясь ни о чем. Все, что меня волнует, – это жизнь Мирона. – Если ты сейчас вытащишь эту чертову иглу, я обещаю, твоя жизнь тебе больше не покажется сказкой. Бери вторую емкость и забирай еще пол-литра. Я заплачу. Поверь, немало! Девушка закусывает губу и бегает глазами по кабинету. – Думай быстрее! – Ладно! Только, если что, я ничего не знаю! – Как скажешь! – киваю я. Она подключает еще раз аппарат, и я чувствую легкое головокружение, когда последняя капля заполняет пакет. – Держи! – Вынимаю пачку купюр из кошелька и отдаю шокированной медсестре. Наверное, она таких денег за всю жизнь не видела. Но мне все равно. Главное – я сделал все, что мог. И все же как так вышло, что Мирон имеет ту же группу крови? Такую редкую! Да еще и похож на меня как две капли воды. Сажусь на скамейку, пытаясь немного отдышаться. Перед глазами немного плывет, но уверен, скоро все будет хорошо. Медсестра уносит пластиковые пакетики с красной жидкостью в реанимацию, а я с облегчением вздыхаю. Все будет хорошо! Ему помогут! Мирон – мой сын. Я чувствую незримую связь с ним и с Алисой. Не знаю, может, потому, что люблю их маму больше всего на свете, или потому, что они так похожи на нас с Машей. Но в некоторые моменты мне трудно себе напоминать, что они не мои, настолько я чувствую с ними связь. Постовая медсестра приносит мне поднос с чаем и булочкой. – Поешьте, после сдачи крови это обязательно! И двое суток избегайте переутомления, а также пейте много воды. – Я понял, – устало киваю я. Хочу отказаться от еды, но жажда не заставляет себя долго ждать. Хватаю стакан и осушаю его до дна. – Пройдите в комнату отдыха, если хотите. – Нет, мне некогда, – качаю головой я. Смотрю на наручные часы и вздыхаю: три ночи. Черт, Влад с ребятами заждались. – Позвоните, когда Алиса проснется, – говорю я девушке, и она кивает. Иду на улицу, чувствуя, как силы понемногу возвращаются. Настало время разобраться с тем, кого я ненавижу сильнее всех. С ничтожеством, посмевшим поднять руку не только на свою жену, но и на детей. Его родных детей. Приехав по адресу, я застаю приятную картину: Артур, весь в крови, сидит, привязанный к стулу. Его лицо заплыло и отекло, но наглая ухмылка все еще сверкает на ненавистном мной лице. Ничего, это ненадолго! Скоро я поправлю это недоразумение. Глава 23 Мария Открываю глаза, не понимая, где я. Что произошло? Тут же в мысли врываются воспоминания, и я вскакиваю с криком: – Мирон! – Тише-тише, любимая моя девочка. С детьми все хорошо! – хватают меня поперек ребер и прижимают к твердому, сильному телу с таким родным запахом. – Егор… Откуда ты… Где дети? – Я нашел вас почти сразу после того, как ты и Мирончик получили ранения. Мы отвезли вас в больницу. У тебя была потеря сознания вследствие сильного шока. В том числе болевого. – А сын? – С Мироном было все немного хуже, но сейчас ему сделали переливание. Он идет на поправку. Алиса же в соседней палате. С ней все хорошо, только дождаться не может, когда тебя увидит! – Зови! – Хватаю за руку мужчину, и тот улыбается: – Секунду! Он встает и идет к двери. – Егор… – тихо окликаю его, и мужчина оборачивается. – Что, Машенька? От его взгляда и добрых слов у меня выступают слезы на глазах. Он спас нас. Снова. – Почему ты приехал? Я же написала тебе такое… Егор подходит ко мне и, присев, берет мое лицо в горячие ладони. – Признаться, я чуть с ума не сошел от боли. Я поверил записке, но потом увидел кровь… Знаешь, я бы все равно тебя нашел, даже если бы не увидел ничего. Я просто не мог уже без тебя. Ты навсегда в моем сердце, любовь моя… – Я не хотела писать такое. Артур заставил под угрозой расправы над детьми. Извини, я так виновата перед вами всеми… – Перестань, милая… Он горячо целует меня, прижимая к себе сильнее. Я вздрагиваю, когда давление на рану увеличивается. – Ох… Извини, – шепчет Егор. Он уходит, и уже через минуту в палату врывается Алиса. – Мамочка! Ты жива! – Она бросается ко мне на руки и утыкается личиком в шею. – Я так испугалась за вас. Так сильно! Дочка начинает плакать, и я не сдерживаюсь тоже. Глажу ее по шелковым волосикам и шепчу: – Доченька моя, Алиса, хорошая моя. Как же я боялась за вас… – Егор нас всех спас! Он появился сразу после того, как ранили Мирона, и смог помочь тебе и ему. И мне! Я поднимаю взгляд на мужчину и произношу одними губами: «Спасибо». Он кивает, а я качаю дочку на руках, пытаясь успокоить. Думаю, после того, что с нами произошло, детям еще долго придется приходить в себя. Да и мне тоже. Алиса успокаивается и засыпает рядом со мной. Егор берет ее на ручки и уносит в ее палату. – Она очень переживала. Практически не спала, измаялась вся, пусть поспит. – Конечно… – шепчу я, вытирая слезы. Когда Егор возвращается, в руках у него большой поднос с едой. – Пора восстановить силы! – улыбается он мне, а я качаю головой: – Хочу увидеть сына! – Я как раз поэтому и пришел. Но сначала обед! Ты не дойдешь даже до лифта. Закусываю губу, раздумывая, что же делать. Аппетита совершенно нет, но головокружение все же дает о себе знать. Да, Егор прав, нужно поесть! Я быстро запихиваю в себя еду, не разбирая вкуса, и под одобрительный взгляд мужчины запиваю все это сладким чаем. – Все, можем идти! – Вот это я понимаю – боевой настрой! Встаю и чувствую легкую тошноту. Все же не нужно было так быстро наедаться. – Егор… что-то меня тошнит. – Сейчас! Мужчина подхватывает меня на руки и несет в уборную. На входе я вырываюсь и в последний момент успеваю к унитазу. – Выйди, пожалуйста. Это отвратительно… – шепчу я, ощущая, как жжет горло. Артур терпеть не мог, когда я болела. Он предпочитал не видеть и не слышать о моих проблемах. А если они носили подобный характер, так и подавно. – Маша, не говори глупостей! Он придерживает мне волосы и гладит по спине, когда меня снова сворачивает в сухом позыве. Когда все успокаивается, Егор помогает мне умыться и относит в палату. – Я принесу воды и позову врача. Так ведь не должно быть… – Хорошо… Через несколько минут мужчина возвращается со стаканом воды. Следом за ним входит доктор. – Мария, здравствуйте! Меня зовут Николай Валерьевич. Как вы себя чувствуете? Ваш муж говорит, что вас рвало? – Муж? – Перевожу взгляд на Егора, и тот коротко кивает, всем своим видом показывая, что объяснит все потом. – А, да, тошнит. И сильно кружится голова! – Я понял, – кивает врач. – Значит, это может быть посттравматическое расстройство или реакция на сильный стресс, но я вам назначу дополнительные анализы. Сейчас придет медсестра и возьмет кровь. – Хорошо, – киваю я. Николай Валерьевич осматривает рану, проверяет рефлексы и, удовлетворенно кивнув, идет на выход. – Мне можно к сыну? – спрашиваю. – А? Да-да. С мальчиком все в порядке. Он уже переведен из реанимации на этот этаж. Можете сходить. Но все же я советовал бы дождаться, пока вам станет легче. – Я помогу ей дойти! – уверенно выдает Егор. – Что ж, хорошо. Только дождитесь медсестру, – серьезно отвечает доктор и исчезает за дверью. Девушка приходит в течение десяти минут. Набрав кровь из вены в большой шприц, она оставляет ватку на месте укола и просит согнуть руку в локте. – Вот и все. Завтра будут результаты. А сегодня больше воды и отдыха! – улыбается она, унося с собой приборы. Егор улыбается мне и подсаживается ближе. Он берет вторую руку в свои ладони и с нежностью целует. – Муж? – поднимаю брови, и мужчина невозмутимо кивает: – Должен же я был как-то объяснить свое пребывание здесь. – Верно! – соглашаюсь я. Внутри что-то дрожит от нежности к нему. От той всепоглощающей любви. Он не ушел. Спас нас с детьми, был с Алисой все это время, пока я была без сознания. Следил за лечением Мирона… – Спасибо тебе… – шепотом говорю я. Егор гладит меня по волосам и делает глубокий вдох, будто хочет что-то сказать, но потом вздыхает: – Ну что, пойдем к Мирону? Вижу же, что ты не может больше ждать… *** До палаты сына Егор несет меня на руках, собирая удивленные взгляды медперсонала. Но ему все равно, а мне тем более. Все мои мысли только о сыне. Мужчина толкает дверь и, когда мы оказываемся внутри, ставит меня на ноги. – Пришли… Оборачиваюсь и вижу комочек, свернувшийся под белым одеялом. – Мирон… – бросаюсь к нему. Мальчик лежит слишком бледный, и меня просто рвет на части от боли из-за того, что не уберегла свое сокровище. Не смогла… – Мирончик… – Глажу его ручку, и сын открывает глазки. – Мама? – Да, это я, мой хороший! Обнимаю ребенка так сильно, как могу. – Я так испугалась за тебя! Зачем же ты вышел из комнаты? Я же просила… А если бы случилось непоправимое? – плачу я, но мальчик спокойно отвечает: – Я должен был защитить тебя! Я же мужчина! Мы с Алисой услышали крики, и я приказал ей оставаться в комнате, а сам вышел к тебе. Я хотел спасти тебя! – Ох, мой сынок… Тут подходит Егор и протягивает мальчику руку. – Ты настоящий мужчина, Мирон. Я горжусь тобой так, как может гордиться отец сыном! Глаза мальчика расширяются от удивления, и он прерывисто вздыхает. Жмет руку мужчине, а я в тот момент отчетливо вижу их нереальное сходство. Как такое вообще может быть?! – Мамочка, а где Алиса? Когда мы домой? – Алиса спит, но скоро проснется, и я приведу ее к тебе. А домой мы поедем, как только поправимся. Даже не знаю, где теперь наш дом. Стараюсь не думать об этом и просто глажу сына по волосам. Рассказываю ему что-то, но вдруг понимаю, что меня снова начинает мутить. – Маш, ты побледнела! Пойдем в палату! Да и поесть тебе не мешало бы, а то завтрак же… – Да, пошли… Я с болью в сердце покидаю своего малыша. Просто не могу оставить его в таком уязвимом состоянии. Егор, видя мое настроение, понимает все без слов. И уже через час нас переводят в общую трехместную палату. – Держите, я принес вам поесть, чтобы вы не ходили в буфет. Егор ставит поднос на тумбочку, и я с сомнением смотрю на гору еды. Что-то не уверена, что она у меня усвоится, а вот детей нужно покормить обязательно! – Спасибо тебе, Егор… Тут же заходит врач, осматривая палату. – Удобно, хорошо, что ваш папа умеет заботиться о своей семье. Да и вам, Мария, гораздо спокойнее, когда дети рядом. – Это точно, повезло нам с Егором. – Не то слово! Я видел много семей, но чтобы отец так переживал за сына, что слил с себя литр крови за раз, – такое впервые! – Вы… – начинает Егор. – Да, мне рассказали. Но не бойтесь, я не пойду против своих же. Тем более вы спасли сыну жизнь, а я, как врач, не могу не оценить риск ради родных людей. Сам такой же! – Егор, ты не говорил… – начинаю я, но он молча качает головой. – О, так он еще и не признался вам! Любовь отца к сыну такая, да! – смеется врач. – Да, спасибо, – серьезно кивает Егор. – Но только Мирон не мой сын. – Смешная шутка, Егор Кириллович! – улыбается врач, присаживаясь рядом с Мироном. Он ощупывает пульс мальчика и достает тонометр. – Это не шутка! – говорю я. – Мирон и Алиса мои дети. Когда они родились, мы с Егором друг друга не знали, – неловко тяну я. Вспоминаю слова Артура, что мы с Егором все же познакомились в клинике ЭКО, просто забыли этот эпизод, но пары слов диалога недостаточно, чтобы забеременеть. – Я не знаю, о чем вы говорите, молодежь сейчас любит пранки, или как вы там называете, но я больше верю доказательной медицине, а она как раз таки подтвердила, что отцом Мирона и, соответственно, Алисы является Егор. – Как? – выдыхаю я еле слышно. – Егор, ты мой папа? – подскакивает Мирон. – Я же тебе говорила! – добавляет Алиса. Доктор переводит взгляд с нас на детей и обратно. – Так, вижу, что это для вас новость. Даже не знаю, что вам сказать, но тест показал 99.9% вероятности того, что Егор и есть отец малышей. Как вы могли этого не знать? – Поразительно… Кажется, я догадываюсь, в чем дело, – шепчет Егор. Сказал бы, а то я просто не могу переварить эту информацию. Как это вообще вышло? – Но это еще не все новости… – продолжает врач, но Егор его перебивает: – Я скоро… – и вылетает из палаты. Я смотрю ему вслед, даже забыв, как дышать. Куда он? Что он знает? Дети прыгают от радости, сминая одеяла на кроватях, а я чувствую, как начинает кружиться голова. Встаю, сама не знаю зачем, и понимаю, что не могу удержать равновесие. – Мария! Куда же вы… – кричит доктор, подхватывая меня под мышками. Он укладывает меня на кровать и вызывает медсестру. Ватка с нашатырем под нос, и я уже могу различать картинку перед глазами. – Доктор, объясните еще раз. Как так вышло… – Маша, Маша, успокойтесь, вам нельзя нервничать. Я лишь сказал то, что показал тест. Думал, вы знаете! – Нет… – Уверен, что все решится. Но сейчас нужно успокоиться. Я зашел сообщить вам причину вашего недомогания. Пришли анализы. – И что там? – еле слышно спрашиваю я. Может, я просто сошла с ума? А может, давно лежу в коме и мне все это кажется? Иначе как объяснить это? – Вы беременны. У вас будет малыш. Уровень ХЧГ еще маленький, недели на четыре, но на УЗИ я смогу вам точнее все рассказать. – Беременна? – на грани нового обморока спрашиваю я. И если новость, что Егор является биологическим отцом моих детей, меня шокировала, то эта – контрольный выстрел. – Да, у вас будет малыш! – повторяет доктор. – Это чудо, что вы его не потеряли, учитывая все обстоятельства трагедии, произошедшей с вами. – Да… – Мама! У нас будет братик? – радостно кричит Алиса. – Почему сразу братик? Может, это будет сестричка! – недовольно поправляет Мирон девочку. А у меня перед глазами все плывет. Я так хотела детей, семью. Большую и крепкую. Думала, причина во мне, что Бог не дает мне детей, потому что я этого недостойна, но несколько ночей с Егором доказали обратное. Сказать, что я счастлива, – не сказать ничего! – Спасибо вам, доктор! – шепчу я и лишаюсь сознания. Глава 24 Егор – Ты хоть знаешь, что натворил? – рычу я, хватая Артура за воротник разорванной рубашки. – Что? Лишь проучил проститутку! – выплевывает тот и сразу же получает удар в лицо. Да, ему нехило сегодня досталось. Даже удивительно, как он еще в сознании. Удивительно живучая скотина! – Ты чуть не убил женщину, родившую тебе двоих прекрасных детей! Чуть не убил собственного сына! – Я сомневался, что они мои. Но когда увидел их, сразу понял, что мне пытались подсунуть чужих ублюдков! – шипит тот. – Что ты несешь, больной урод?! – Вы ж с ней кувыркались еще три года назад. Я видел вас в клинике! Вы там мило беседовали, а я, дурак, поверил, что вы не знакомы! – В какой еще клинике? Тебе совсем мозги отбили? – В клинике ЭКО, куда затащила меня моя драгоценная женушка. Может, она уже тогда была беременна и пыталась как-то скрыть это – кто знает… Я отталкиваю Артура, вытирая руки о штаны. В воспоминаниях всплывают первое посещение клиники, куда я записал нас с Линдой, и очаровательная шатенка с самыми грустными глазами в мире. Маша… Понимаю, что уже тогда мог спасти любимую от этого изверга, если бы знал… – Ты бросил ее с двумя новорожденными! – Бью его по лицу снова, слыша приятный хруст носа. Артур запрокидывает голову назад, но кровь все равно стекает по его лицу. – Закопать! – отдаю команду ребятам и разворачиваюсь к выходу. – Постой! – еле слышно просит мужчина. – Не убивай! Я могу заплатить! У меня есть много денег! – Не больше, чем у меня! – рычу я. – Такие, как ты, вообще не должны топать эту землю. Бесполезный кусок дерьма! – Погоди! Умоляю! Не убивай! Хмурюсь, делая вид, что обдумываю. Конечно, я и не думал его убивать. Ребята просто отвезли бы его в полицию и сдали с потрохами, но Артур-то этого не знает. – Ладно, живи. Но поверь, в тюрьме ты будешь жалеть о своем решении. Я ухожу. Приехав обратно в больницу, первым делом узнаю, как дела у детей. Узнав, что все хорошо, иду в палату к Маше. Она еще спит, поэтому я тихонько присаживаюсь на стул рядом и сам не замечаю, как засыпаю. Просыпаюсь от хриплого крика и, сообразив, что это Маша, бросаюсь к ней. – Тише-тише, любимая моя девочка. С детьми все хорошо! – Хватаю ее поперек тела и прижимаю к себе, пытаясь успокоить. – Егор… Откуда ты… Где дети? – Я нашел вас почти сразу после того, как ты и Мирончик получили ранения. Мы отвезли вас в больницу. У тебя была потеря сознания вследствие сильного шока. В том числе болевого. – А сын? – С Мироном было все немного хуже, но сейчас ему сделали переливание. Он идет на поправку. Алиса же в соседней палате. С ней все хорошо, только дождаться не может, когда тебя увидит. – Зови! – хватает она меня за руку, а я улыбаюсь, мысленно удивляясь такому сильному материнскому инстинкту. – Секунду! Я встаю и иду к двери, когда слышу: – Егор… – Что, Машенька? На глазах девушки выступают слезы, а губы дрожат, пока она пытается спросить меня: – Почему ты приехал? Я же написала тебе такое… Я подхожу и в порыве нежности и любви к ней беру бледное личико в свои ладони. – Признаться, я чуть с ума не сошел от боли. Я поверил записке, но потом увидел кровь… Знаешь, я бы все равно тебя нашел, даже если бы не увидел ничего. Я просто не мог уже без тебя. Ты навсегда в моем сердце, любовь моя… – Я не хотела писать такое. Артур заставил под угрозой расправы над детьми. Извини, я так виновата перед вами всеми… – Перестань, милая… Я горячо целую Машу, прижимая ее к себе сильнее. Но девушка вздрагивает, когда я нечаянно давлю на рану. – Ох… Извини, – шепчу я. Я ухожу, зову Алису, и мы тут же возвращаемся. – Мамочка! Ты жива! – Она бросается к Маше на руки и утыкается личиком в ее шею. – Я так испугалась за вас. Так сильно! Девочка начинает плакать, и Маша не сдерживается тоже. Девушка гладит ее по шелковым волосикам и ласково приговаривает: – Доченька моя, Алиса, хорошая моя. Как же я боялась за вас… – Егор нас всех спас! Он появился сразу после того, как ранили Мирона, и смог помочь тебе и ему. И мне! Маша поднимает на меня полный благодарности взгляд и произносит одними губами: «Спасибо». Я киваю, а она продолжает качать дочку на руках, пытаясь успокоить. Бедные дети, что им пришлось пережить… Алиса скоро успокаивается и засыпает рядом с Машей. Я беру ее на ручки и уношу обратно в ее палату. – Она очень переживала. Практически не спала, измаялась вся, пусть поспит, – объясняю я Маше свой поступок, и она кивает, вытирая слезы. Проходя мимо буфета, я набираю Маше поесть и возвращаюсь с полным подносом. – Пора восстановить силы! – улыбаюсь я нарочито весело, но девушка качает головой: – Хочу увидеть сына! – Я как раз поэтому и пришел. Но сначала обед! Ты не дойдешь даже до лифта. Девушка смешно закусывает губу, будто ребенок ищет, что же придумать, лишь бы не есть. Наконец она выдыхает и кивает. Она быстро запихивает в себя еду, но я вижу, что она не голодна, а просто торопится на встречу с сыном. – Все, можем идти! – Вот это я понимаю – боевой настрой! Маша встает и тут же резко бледнеет. Не стоило разрешать ей так быстро есть и вскакивать. Она еще не совсем оправилась. – Егор… что-то меня тошнит, – побледневшими губами шелестит она. – Сейчас! Быстро подхватываю девушку на руки и несу в уборную. Как только ее ноги касаются пола, она наклоняется над унитазом. Вся еда уходит, мучительно скручивая Машу. – Выйди, пожалуйста. Это отвратительно… – шепчет она, но я перебиваю: – Маша, не говори глупостей! Придерживаю ей волосы и глажу по спине, пока ее снова сворачивает в сухом позыве. Когда все успокаивается, я облегченно вздыхаю и помогаю ей умыться, так же на руках относя в палату. – Я принесу воды и позову врача. Так ведь не должно быть… – Хорошо… Вызвав врача, я набираю Маше стакан воды и возвращаюсь. Внутри все переворачивается от волнения за девушку. Это же не совсем нормально. Может, у нее сотрясение и от этого тошнота? – Мария, здравствуйте! Меня зовут Николай Валерьевич. Как вы себя чувствуете? Ваш муж говорит, что вас рвало? – Муж? – Маша переводит взгляд на меня, вопросительно изогнув бровь, но я качаю головой, показывая ей взглядом, что объясню все позже. – А, да, тошнит. И сильно кружится голова! – Я понял, – кивает врач. – Значит, это может быть посттравматическое расстройство или реакция на сильный стресс, но я вам назначу дополнительные анализы. Сейчас придет медсестра и возьмет кровь. – Хорошо. Николай Валерьевич осматривает ее рану, проверяет рефлексы и, удовлетворенно кивнув, идет на выход. – Мне можно к сыну? – спрашивает с надеждой Маша. – А? Да-да. С мальчиком все в порядке. Он уже переведен из реанимации на этот этаж. Можете сходить. Но все же я советовал бы дождаться, пока вам станет легче. – Я помогу ей дойти! – уверенно выдаю я. Просто представляю, как сам бы хотел увидеть своего ребенка и убедиться, что с ним все хорошо. – Что ж, хорошо. Только дождитесь медсестру, – серьезно отвечает доктор и исчезает за дверью. Девушка приходит в течение десяти минут. Набрав кровь из вены в большой шприц, она оставляет ватку на месте укола и просит согнуть руку в локте. – Вот и все! Завтра будут результаты. А сегодня больше воды и отдыха, – улыбается она, унося с собой приборы. Я подсаживаюсь ближе к Маше и, взяв руку в свои ладони, целую нежную кожу девушки. – Муж? – все же спрашивает она, а я киваю. Мне так нравится, как она это говорит, но я стараюсь не подавать виду. – Должен же я был как-то объяснить свое пребывание здесь. – Верно! – соглашается она, немного краснея. – Спасибо тебе… – шепотом говорит Маша, и в этом простом слове столько любви и нежности, что в сердце навсегда оттаивают последние осколки льда. Я глажу ее по волосам, и мне хочется тут же забрать девушку к себе. Сделать своей по всем правилам. Хочу каждое утро просыпаться с ней и засыпать, целуя нежные губы. Выдыхаю, понимая, что мое признание сейчас ни к чему. Ей нужно поправиться. – Ну что, пойдем к Мирону? Вижу же, что ты не может больше ждать… *** До палаты Мирона я снова несу Машу на руках. На нас косо смотрят медсестры, но мне все равно. Маша жмется к моей груди, и ради этого тепла мне хочется никогда не выпускать ее из рук. – Пришли… – Ставлю ее на ноги, когда мы оказываемся в палате. – Мирон… – бросается к сыну Маша. – Мирончик… – снова зовет его девушка и гладит худенькую ручку. Мальчик открывает глазки. – Мама? – Да, это я, мой хороший! Я так испугалась за тебя! Зачем же ты вышел из комнаты? Я же просила… А если бы случилось непоправимое? – плачет Маша, но мальчик спокойно отвечает: – Я должен был защитить тебя! Я же мужчина! Мы с Алисой услышали крики, и я приказал ей оставаться в комнате, а сам вышел к тебе. Я хотел спасти тебя! – Ох, мой сынок… Я смотрю на мальчика и уже не вижу в нем ребенка. Передо мной настоящий мужчина, пусть пока и маленький. Вспоминаю его папашку и не понимаю, как у такого урода мог родиться настолько замечательный ребенок? Я подхожу к Мирону и протягиваю руку. – Ты настоящий мужчина, Мирон. Я горжусь тобой так, как может гордиться отец сыном! Глаза мальчика расширяются от удивления и гордости. Он серьезно отвечает на мое рукопожатие, а потом поворачивается к Маше и серьезно спрашивает: – Мамочка, а где Алиса? Когда мы домой? – Алиса спит, но скоро проснется, и я приведу ее к тебе. А домой мы поедем, как только поправимся. Маша снова бледнеет и прикрывает глаза, а я тут же бросаюсь к ней. – Маш, ты побледнела! Пойдем в палату! Да и поесть тебе не мешало бы, а то завтрак же… – Да, пошли… Увидев, как девушке больно уходить от своего ребенка, ее сердце буквально разрывается, я прихожу к медсестре и решаю этот вопрос. Машу и детей перевозят в одну палату, и девушка сразу расцветает. Боже, я всю жизнь искал такую женщину. Именно для таких хочется сворачивать горы. – Держите, я принес вам поесть, чтобы вы не ходили в буфет, – объявляю я и ставлю поднос на тумбочку. – Спасибо тебе, Егор… – откликается Маша, слегка улыбнувшись. Понимаю, что аппетита у нее нет, но восстанавливать силы нужно. Тут же заходит врач, осматривая палату. – Удобно, хорошо, что ваш папа умеет заботиться о своей семье! Да и вам, Мария, гораздо спокойнее, когда дети рядом. – Это точно, повезло нам с Егором. – Не то слово! Я видел много семей, но чтобы отец так переживал за сына, что слил с себя литр крови за раз, – такое впервые! – Вы… – начинаю я, сетуя на болтливую медсестру. – Да, мне рассказали. Но не бойтесь, я не пойду против своих же. Тем более вы спасли сыну жизнь, а я, как врач, не могу не оценить риск ради родных людей. Сам такой же! – Егор, ты не говорил… – начинает Маша, но я снова качаю головой, показывая, что мы обсудим это позже. – О, так он еще и не признался вам! Любовь отца к сыну такая, да! – смеется врач. – Да, спасибо, – серьезно киваю. – Но только Мирон не мой сын. «Как бы мне этого ни хотелось…» – мысленно добавляю я. – Смешная шутка, Егор Кириллович! – улыбается врач, присаживаясь рядом с Мироном. Он ощупывает пульс мальчика и достает тонометр. – Это не шутка! – подтверждает Маша. – Мирон и Алиса мои дети. Когда они родились, мы с Егором друг друга не знали, – неловко тянет она – Я не знаю, о чем вы говорите, молодежь сейчас любит пранки, или как вы там называете, но я больше верю доказательной медицине, а она как раз таки подтвердила, что отцом Мирона и, соответственно, Алисы является Егор. – Как? – выдыхает Маша, а у меня в ушах поднимается гул. Я застываю, не понимая, что говорит этот мужчина. Как сын? Чей? – Егор, ты мой папа? – подскакивает тут же Мирон. – Я же тебе говорила! – добавляет Алиса. Доктор переводит взгляд с нас на детей и обратно. – Так, вижу, что это для вас новость. Даже не знаю, что вам сказать, но тест показал 99.9% вероятности того, что Егор и есть отец малышей. Как вы могли этого не знать? – Поразительно… Кажется, я догадываюсь, в чем дело, – шепчу я, понимая, откуда ноги растут. Но этого не может быть! Просто не может быть!!! – И это еще не все новости… – продолжает врач, но я его перебиваю. Ничего не может быть важнее того, что я уже узнал. – Я скоро… – бросаю на ходу и выбегаю из палаты, судорожно соображая, как такое могло произойти. Сказать, что я растерян, – ничего не сказать. Я еду в клинику, где сдавал материал для искусственного оплодотворения. Понимаю, что никакой мистики здесь нет: дети действительно мои. Просто нужно узнать, как вышло, что именно Маше ввели мою ДНК. Радуюсь, словно свершилась самая большая мечта в моей жизни. Неужели у меня есть семья? Глава 25 Мария Я прихожу в чувство от накатывающего чувства тошноты, снова бегу в туалет, но уже не боюсь, что это признаки скорой смерти, радуюсь, словно ребенок. У нас с Егором будет малыш. Почему-то сейчас я уверена на тысячу процентов, что мужчина будет счастлив! Но куда он так быстро убежал? Возвращаюсь к детям, которые вовсю обсуждают имя будущего братика или сестрички. Мирон лежит на кровати, все же рана довольно глубокая, и ему еще больно двигаться. А вот Алиса как юла крутится и скачет рядом с братиком. – Мамочка, тебе плохо? – спрашивает Алиса, обратив на меня внимание. Вымученно улыбаюсь и падаю на кровать. – Нет, я просто немного полежу – и все пройдет! – А у тебя скоро начнет расти живот? – подает голос Мирон, а я усмехаюсь. – Скоро. Только давайте пока не будем говорить Егору. Устроим сюрприз, ладно? – Хорошо! Но, мам, так наш папа тоже Егор? – Я… Не успеваю я произнести ни слова, как в палату входит тот, кого мы сейчас обсуждали. – А что это вы тут скрываете? – с ухмылкой спрашивает он, поглядывая на нас. – Мирон хочет знать, ты правда наш папа? Лицо Егора вмиг становится серьезным, и он садится возле кроватей детей на корточки. Взглянув им прямо в глаза, он долго молчит, будто видит их впервые, а потом притягивает малышей к себе и крепко обнимает. – Да, это правда! Вы мои дети! – Но как? – подаю я голос. Я вообще плохо соображаю, если честно. Егор подхватывает детей и сажает к себе на колени, стараясь не сильно двигать Мирона. Он что-то шепчет им на ухо, и те, кивнув, радостно выбегают из палаты. – Они в буфет! – улыбается Егор, подсаживается ко мне и обнимает. – Я был в клинике ЭКО, – начинает рассказ мужчина, и я замираю, вслушиваясь в каждое слово. – Тот доктор, который вел нас с бывшей женой и вас с Артуром, уволился. Но у меня получилось найти его. Оказывается, его уволили из-за взяток и подмены материала. – Не понимаю… – Я сам не сразу понял, но потом подумал, что другого варианта, каким образом дети могут быть моими, я не вижу. Я выбил из него правду. Из нашего доктора. – И что он сказал? – Что Линда, моя бывшая жена, призналась ему, что пьет противозачаточные и что беременность не входит в ее планы. Она заплатила ему, чтобы он сделал записи, будто она действительно проходит все процедуры, но на самом деле даже не всегда приезжала. Твой же Артур знал, что бесплоден, но сказал врачу, чтобы тот сделал все как полагается, только, когда не получится, обвинил во всем тебя. Дескать, ты бесплодна. Но доктор понимал, что анализы у тебя прекрасные и что объяснить тебе, почему беременность не наступает, он не сможет. И решил совместить полезное с приятным, так сказать. Он взял мой материал, который остался невостребованным, и ввел его тебе, таким образом выполнив все условия сделки. И Линда довольна, и Артур вроде как не бесплодный. Только он не учел тот факт, что мы рано или поздно узнаем. Думал, что к тому времени уедет и сменит имя. Ведь преследовали его за эти дела не только мы… – Боже… – шепчу я, понимая, что все это правда. – Выходит, ты спас своих детей! Помог им родиться, помог с финансами, когда Артур нас выгнал, и вот теперь спас нас от смерти… – О чем ты говоришь? – хмурится Егор, а я поднимаю на него взгляд, закусывая губу. – Ты не помнишь, но… Однажды, три года назад, я чуть не попала под колеса твоей машины. Ты отвез меня в роддом, а потом, на следующий день, приехал Артур и сообщил, что бросает нас. Ты же оставил деньги нам… – Так это была ты… Все это время ты была рядом. И тогда в клинике – я помню тебя. Я увидел твои грустные глаза и больше не мог забыть. Мне казалось, я схожу с ума, но как же часто они мне снились – твои глаза… И кажется, я теперь понял, о чем говорила та старушка, которая принесла картину. – Да я сразу поняла, как только ты рассказал… – Но почему мне ничего не сказала? – удивляется Егор. – Понимаешь… Я боялась показаться навязчивой. Если ты уехал сразу после всего и забыл, значит, так для тебя было лучше. Не хотелось напоминать тот сложный для нас двоих этап жизни. – Ты права, я вообще мало чего помню. Только неуемную боль от предательства и разрушенные мечты. Поэтому я уехал, чтобы было легче смириться с тем, что у меня никогда не будет семьи. Если бы я тогда знал, что у меня уже есть все… – Я люблю тебя, Егор… – И я тебя, моя хорошая. Машенька… Мужчина наклоняется и целует меня так нежно, что кружится голова. Он прижимает к себе сильнее мое тело, которое начинает дрожать от желания большего. В любой момент в палату может кто-то зайти, но я не могу остановить его или остановиться сама. Все, что я хочу, – это ощущать Егора. Всего. Везде. Чувствовать его ласки и отвечать на них. Я хочу больше никогда с ним не расставаться, растить наших детей, дождаться внуков – вместе… В мыслях творится что-то невообразимое. Неужели все правда? Каким-то невообразимым образом наши пути соединились. Правда, путь этот был долгим и очень трудным, но мы справились. Я вспоминаю давний сон и маму, которая привела в мою жизнь двоих малышей и сказала, что их отец просто замечательный человек… *** Дети вбегают в палату, а я замечаю на их щеках крем от пирожных. Они смеются и прыгают к нам на руки. – Мама, там такие вкусные сладости! Пошли, попробуешь! – заявляет Алиса. – Да, Маш, тебе нужно поесть, что-то ты бледная, – кивает Егор, но Алиса его перебивает: – Мама бледная, потому что врач сказал, что у нее… – Молчи! – останавливает ее Мирон, а я улыбаюсь. Пора сказать Егору радостную новость. Но сделать я это решила по-особенному. – Маш, что сказал врач? Анализы пришли? И почему молчала? – задает кучу вопросов мужчина, а я уже вовсю улыбаюсь. Он сам, когда волнуется, становится похожим на ребенка. Или это я в нем все отчетливее вижу Мирона? – Пошли, я должна тебе что-то показать! – Куда? – удивляется Егор, но все же встает. – Это секрет! Алиса, Мирон, вы с нами? – Да! Да! Да! Я выхожу из палаты, оперевшись на локоть мужчины, и, забрав у медсестры направление на УЗИ, веду всех по коридору к лифту. Мы поднимаемся на этаж выше и выходим в просторный холл. – Маша, не пугай меня. Что-то случилось? Куда мы идем? – снова спрашивает Егор, а я киваю: – Да, случилось! Мужчина сжимает мою руку, но, как только открывает рот, чтобы что-то спросить, я завожу всех в кабинет УЗИ. – Здравствуйте. Мария Карпенко, на обследование, – говорю я докторше, и она кивает. – Меня зовут Алена Дмитриевна. Проходите, раздевайтесь. Муж и дети могут подождать вот здесь. Женщина указывает мне место за ширмочкой, и я, скинув штаны, ложусь на кушетку. – Подождите здесь, я вас позову, – отвечает она детям и Егору, а сама проходит ко мне. Завешивает мне ноги специальной простыней и поворачивает экран. – Все, готово, можно проходить! Егор заходит за ширму и садится на стул рядом с моим лицом. Необычно молчаливых детей же сажает на колени. Несколько минут тишины, пока врач выполняет манипуляции, и тут же на экране появляется изображение. Алена Дмитриевна водит датчиком и, найдя удобное положение, кивает сама себе. – Маш, неужели это то, о чем я думаю… – тянет Егор с горящими глазами. Я не успеваю ответить, как отвечает врач: – Да, папочка. Ваша жена беременна, срок три-четыре недели. Это вторая беременность, я так понимаю? – Да! – киваю я и поднимаю взгляд на Егора. Тот сидит ровно, словно его ударило током, и глубоко дышит. Такого выражения лица я у него не видела никогда. На моих глазах скапливаются слезы от этой картины, и я тянусь к ладони мужчины, заключив ее в свою. – Хорошо! – кивает доктор, что-то рассматривая на экране. Тогда неудивительно… – Что? – обретает вновь дар речи Егор. – Что там? Что-то не так? – Нет, все в порядке! Просто я вижу два плодных мешка. – Что это значит? – заторможенно тянет мужчина, а я усмехаюсь. Я уже слышала эту фразу, когда была беременна Алисой и Мироном. – У вас будет двойня! – улыбаясь, выдает Алена Дмитриевна. – Пока не могу сказать ничего точнее. Беременность развивается нормально, соответствует срокам, но нужно прийти еще через две недели, чтобы я могла увидеть сердцебиение. – Да, я понимаю, – киваю я. – Что ж, тогда все. Можете одеваться. – Мама, у нас будут братик и сестричка? – звонко спрашивает Алиса. – А может, два братика! – отвечает серьезный Мирон. – Узнаем позже. Но скоро нас будет на два человека больше! – улыбаюсь я. Егор молчит, словно в трансе. Но я вижу, как дрожат его руки. Он помогает мне одеться, и мы выходим из кабинета. Как только дверь за нами закрывается, мужчина хватает меня в объятия и кружит вокруг себя. – Маша! Машенька… – шепчет он мне, а потом подхватывает детей и обнимает их. – Ты не представляешь, что сделала для меня! Вы – моя семья. И я никогда не был так счастлив, как сейчас! Мы проводим в больнице еще две недели. Мирон уже полностью поправился. О произошедшем напоминает лишь розовый шрамик на коже. Егор время от времени уезжает по делам, но каждый раз возвращается с огромным букетом цветов. Я уже даже не знаю, куда их ставить. Наша палата похожа на оранжерею. И как еще врач не ругается, снисходительно улыбаясь на появление нового букета? Наверное, и тут не обошлось без участия Егора. Мужчина же просто пылинки с меня сдувает. Такой заботы к себе я не испытывала никогда. Алиса и Мирон начали называть его папой, что безумно радовало мужчину. Они мне признались однажды, что всегда знали, что он их отец. Меня даже уже практически не тошнит. Витамины, прогулки и много воды, а еще постоянная нежность и признания в любви от Егора просто не дают тошноте вернуться. Я понимаю, почему все было сложнее, когда я носила Мирона и Алису. Ведь нервы и стресс провоцировали тошноту. Теперь же атмосфера вокруг была другой. Я знала, что с Егором все будет просто. Я больше не буду плакать, переживать, бояться… Все будет хорошо. Перед выпиской Егор куда-то уехал, а вернулся за нами, как всегда, с большим букетом цветов. Алисе, кстати, всегда шел маленький букетик в комплекте к моему. Точная копия, но меньше раз в пять. Так же и сегодня. Вручив нам цветы, Егор усадил нас в машину и повез домой. Кинув сумки у входа, он подхватывает меня на руки и переносит через порог. – Теперь ты здесь хозяйка, любимая! Я улыбаюсь, не зная, что сказать, но Егор сам продолжает. Он оборачивается к детям и говорит: – У меня для вас сюрприз! Бегите в свою комнату! Теперь там сделано все, чтобы вам было удобно. Настоящая детская! С кучей игрушек и… Услышав слово «игрушки», дети уносятся в указанном направлении, даже не дослушав, а мы остаемся одни. Егор смеется, качая головой, но, повернувшись ко мне, вдруг становится серьезным. Егор берет меня за руку и достает маленькую красную коробочку из кармана. Не сказав ни слова и не отводя от меня полного любви взгляда, он становится на одно колено и выдыхает: – Маша, я больше не представляю без вас жизни. Полюбил тебя сразу, как только узнал, и ты перевернула мою унылую жизнь с ног на голову. Ты изменила меня и стала центром моего существования. Будь моей женой… Эпилог Белое платье длинным шлейфом тянется за мной, пока я шагаю к алтарю. На открытой площадке развешаны гирлянды цветов, которые благоухают на всю округу. Шум моря доносится до моих ушей, а легкий бриз окутывает обнаженные плечи. Егор решил устроить свадьбу на островах, что само по себе показалось для меня чем-то невероятным. У нас дома зима, и мне не хотелось устраивать праздник в душном помещении. Поэтому мой будущий муж решил этот вопрос, перенеся всю церемонию к океану. По обе стороны от прохода расставлены белые скамейки, на которых сидят приглашённые. Гостей немного, в основном друзья и коллеги Егора. Влад и Дмитрий пришли со своими детьми и женами, с которыми я уже успела подружиться. Замечательные девушки. Простые и разговорчивые. Егор сделал еще один, самый невероятный сюрприз, и я этого никак не ожидала. Он позвал человека, с которым когда-то разошлись наши пути, – Надю. Я вижу среди гостей подругу, и мое сердце пропускает удар. Тот, кто действительно любит, найдет все раны своей половинки и вылечит их с нежностью и заботой. Он никогда не будет давить больные места, как это делал Артур. Бывшего мужа посадили, и надолго. Егор с друзьями смогли найти на него кучу компромата, но самую жирную точку в своей судьбе поставил сам Артур, похитив нас и ранив меня и сына. После этого от его защиты отказались даже его криминальные друзья. Меня Егор на суд не пустил, но я сильно и не рвалась ввиду своего положения. Но мне рассказали все, что там происходило, и еще один груз свалился с моих плеч. Артур больше не навредит ни мне, ни моим детям. А еще я несказанно рада, что Алиса и Мирон оказались не его. Теперь нас ничего не связывает. Надя машет мне рукой, и я несмело улыбаюсь ей, пока та вытирает слезу платочком и шепчет одними губами: «Удачи». Сама еле сдерживаюсь, чтобы не расплакаться, но вовремя замечаю Егора. Он стоит возле арки, украшенной живыми цветами, и улыбается мне. Машинально глажу сквозь легкую ткань округлившийся живот и улыбаюсь в ответ. Малыши уже начали толкаться, и мы недавно узнали, что нас станет больше на одного мальчика и одну девочку. Имена им взялись придумывать Алиса и Мирон. Сейчас же они сидят на руках у нянечки и хлопают в ладоши, когда видят меня. Церемония проходит довольно быстро. Устав от веселья и поздравлений, мы с Егором и детьми уходим спать, оставляя гостей веселиться дальше на берегу океана. Мы приходим в свою комнату, уложив Алису и Мирона, и Егор тут же накрывает мои губы поцелуем. Он аккуратно снимает с меня платье, оставляя в одном белье. – Я никогда не видел никого прекраснее тебя… – шепчет мне мужчина. Чувствую, будто парю в невесомости от счастья. – Спасибо тебе, Егор, за то, что появился в моей жизни… – А тебе за то, что ты исполнила мою мечту. Без тебя моя жизнь не имела бы смысла… Егор укладывает меня на кровать и накрывает своим телом, снова и снова целуя шею, ключицы и грудь. Я плавлюсь в объятиях своего уже мужа и понимаю, насколько удивительной бывает жизнь. Конец