— О, Камак, — обрадовался он мне, — сколько лет, сколько зим!

— Я тоже рад вас видеть, Александр Сергеич, — нисколько не кривя душой, ответил я.

— Какими судьбами тут оказался?

— Дело одно появилось, — пояснил я, — срочное.

— Я могу чем-нибудь помочь? — отложил он страшную схему в сторону.

— А это что такое, кстати? — между делом заинтересовался я.

— Аааа, — с гримасой отвращения ответил он, — опять гидрики хотят чего-то заоблачного… а у нас тут и внутриоблачное-то мало кто умеет…

— Ясно, — пробормотал я, — а дело вот какое… я хочу узнать побольше, что такое Крот, с чем его едят и почему вокруг него так много секретов.

— Ух ты, — восхитился Бессмертнов, — я бы тоже не отказался хоть чего-нибудь из этого узнать, но увы, рылом не вышел.

— То есть ничем помочь мне не сможете? — расстроился я.

— Почему же это ничем, — усмехнулся он, — советом могу помочь… это как в старом анекдоте про страну Советов — слышал?

— Слышал, — угрюмо отвел я в сторону не относящееся к делу, — давайте совет, раз уж больше ничего предложить не можете.

— Советы, — поправил он меня, — их целых две штуки будет. Номер раз — поговори с Горлумдом, он мужик умный и знает много чего не только в своей психиатрии.

— Он сегодня работает? — тут же озаботился я.

— Наверно… он каждый день на боевом посту. А второй совет касается Наумыча…

— Он живой еще? — тут же заинтересовался я, — последнее, что я о нем слышал, это то,. Что в Москве он тоже не задержался и вылетел обратно в наш город, как пробка из бутылки.

— Его к нам назад взяли, — сообщил Бессмертнов, — замдиректора по АХО он теперь…

— Это завхоз, значит? Швабрами и ведрами заведует?

— Ты так быстро-то не суди о делах, в которых мало разбираешься, — строго осадил меня он, — АХО это много еще чего, помимо швабр и метел. Поговори и с ним тоже… если он захочет, конечно.

А что, он и не захотеть может, внутренне хмыкнул я. С протеже, блин, самого Генерального секретаря, блин? И что же у него за крыша тогда — американский президент что ли… ничего кроме этого я представить не смог.

— Окей, Александр Сергеич, — просто ответил я, — непременно с обоими побеседую. Как здоровье супруги-то?

— Что совсем хорошо, не могу сказать, — ответил он, — но по сравнению с тем, что было в августе это как небо и земля.

— Ну и отлично, — улыбнулся я, — обращайтесь, если что. Где, говорите, начальник АХО у вас обитает?

— На первом этаже, в бывшем сортире… ну найдешь, если захочешь.

И я сбежал с родимых антресолей зала управления, потому что вымученно общаться с бывшими коллегами по службе и подбирать какие-то слова хотелось не сильно. Двинулся в бывший сортир первого этажа, невольно размышляя по дороге о превратности бытия и усмешках судьбы — путь от властного кабинета на шестом этаже до сортира на первом оказался для Наумыча до обидности коротким… уложился в месяц с небольшим.

Он оказался на месте и даже проявил некие эмоции, узрев бывшего подчиненного.

— Петя! — спросил он удивленно, — какими судьбами?

— Сложно сказать, Семен Наумыч, — ответил я, плюхаясь без приглашения на стул рядом, — у вас вот пришел спросить относительно судьбы и всего такого…

— Так-так-так, — даже весело отвечал мне он, — пытаюсь вспомнить, когда же мы с тобой виделись в последний раз… в ресторане Арбат?

— Нет, Семен Наумыч, — вежливо ответил я, — после Арбата я вас еще до дому доставлял. На такси от Ярославского вокзала.

— Странно, — потер он лоб, — совершенно этого не помню. Но ладно — задавай свои вопросы, о чем хотел узнать…

— Что за эксперимент такой был в бункере под Кротом 15 сентября текущего года? — бухнул я ему главную тему для обсуждения.

Не очень это понравилось Наумычу, он сразу заерзал на своем стуле, взял и зачем-то положил обратно карандаш, потом сцепил руки в замок и начал крутить два больших пальца вокруг воображаемой горизонтальной оси.

— А ты с какой целью интересуешься? — справился наконец он. — Вообще-то это все насмерть засекречено…

— А с такой целью, — ответил я, — что этот случай мне всю жизнь сломал.

— Да ну, — съязвил он, — это квартира в Москве и личная дружба с Генеральным секретарем теперь называется сломанной жизнью? Буду знать.

— Слово «сломать» имеет разные значения, в том числе и «круто изменить», — ответно съязвил я.

— Уел, — просто признал он свое словесное поражение, — значит, хочешь знать детали про этот самый эксперимент?

— Ага, — вздохнул я, — очень хочу.

— А справка из первого отдела на это хотение у тебя есть?