— Восемнадцать лет, — на бедрах гармошкой собираю хрустящую ткань операционной одноразовой сорочки. — А имя нужно говорить? — зачем-то спрашиваю, медленно осматриваясь в белой процедурной комнате, обшитой мерзким кафелем почти до кромки выкрашенного божественным свечением потолка.

— Не надо. Это все в карте указано. Я читать умею.

Как-то странно! Значит, имя там написано, а возраст… Нет?

— Уверены в своем желании? Решение безоговорочное или Вас еще можно переубедить? Я мог бы попытаться, — замолкает, вглядываясь в мои данные, представленные в амбулаторной книжке, лежащей перед ним, — Дарья Алексеевна? Все правильно сказал?

— Да, — через широкое окно рассматриваю деревья, бешено раскачивающиеся на пронизывающем до костей ветру. — Да, да и да.

А в остальном — определенно нет!

— … если Вы меня послушаете, отключив эмоции и отбросив в сторону свой страх о том, что скажут люди, как на Вас посмотрят, о чем подумают, как будут обращаться с вами, как примут после, наконец. И потом… Я расскажу немного о другой стороне вопроса, с медицинской точки зрения, так сказать. Ну что? Безусловно «Да» — и Вы устали от меня, или «Нет» — «хочу послушать много повидавшего за годы адской практики врача»? Дарья Алексеевна… — мужчина, не поднимая головы, куда-то вниз с глубоким вздохом произносит. — Послушайте, послушайте, да послушайте же, — и все же направляет на меня сочувствующе улыбающиеся глаза, — милая девочка, это грех…

Доктор ухмыляется и о душевном просит? Не может быть. Мою греховность и его специализацию уж точно не соединить. Ему, по-видимому, смешно? Ну что ж, я понимаю. Очередная залетевшая пришла. Однако, это его работа, а я пациентка, клиентка операционного стола, набитая ненужным хламом глупая индейка, которую надо бы по-быстрому «расфаршировать».

— Да. Я уже решила, поэтому не стоит отговаривать. Все равно ничего не выйдет. Мы только потеряем время, а я и без того с этим затянула, слишком поздно в клинику пришла. У меня нет страховки, так уж вышло…

— У Вас ведь есть полис — в системе номер бьется, — вклинивается молоденькая медсестра. — Смирновы… Вас четверо по условиям договора…

Отец, мать и младшая сестра — все так! Продвинутая в медицине, и не только в ней, девушка, конечно же, права!

— Да, но я приготовила наличные. Хотела бы рассчитаться самостоятельно, не привлекая к этому событию, наверное, не знаю, как правильно сказать, социальную службу, поэтому, пожалуйста, не будем оформлять страховой случай. Деньги у меня есть, с финансами проблем не будет…

О том, что здесь произойдет никто не должен знать, особенно мои родители. Единственная, зато чересчур весомая причина! Ни в коем случае… Никогда! Я не переживу позора и того, что впоследствии скажут обо всем и без того уставшие от меня отец и мать.

— Даша? — врач обращается ко мне, отвлекая от бесконечных мыслей, роящихся в моих мозгах.

— Да? — взглядом возвращаюсь, стараясь сосредоточиться на том, о чем он хотел бы мне еще сказать.

— Вы понимаете, насколько это все серьезно? Ваш возраст, срок, плюс безуспешные самостоятельные попытки. Кто Вас научил такому?

Какая теперь разница? Все равно ведь ничего не вышло, да и упущенное время не вернуть.

— Это важно? — вскидываю гордо подбородок. — Не все ли равно? Я не изменю принятое решение. Пожалуйста, — умоляю, обхватывая себя руками, как будто от чего-то мерзну, хотя в манипуляционной комнате паркуется жара.

Не стоит этому мужчине знать, на что я, юная зазнайка, по своей наивной дурости надеялась, к чему стремилась и чего хотела добиться случайно получившимся интересным положением. Мечты остались лишь глупыми мечтами, единоличного желания, как оказалось, недостаточно, его для счастья — очень мало, поэтому пора с этим кончать.

— Здоровье пациента, тем более очень юной женщины, — приоритет для меня, как для врача. Давайте успокоимся и поговорим, например, о Вашем будущем. Обсудим риски и альтернативы, просто пообщаемся, стандартный диалог «доктор-пациент», — уперевшись руками в металлическую, играющую в резонанс, поверхность, приподнимается, чтобы выйти из-за своего стола.

— Не стоит, — выставляю одну руку и делаю шаг назад. — Все уже однозначно решено. Мой ответ — категоричный, это «Да»! Больше ничего не интересует…

О рисках все давно известно! Пора за то, что натворила понести ответственность и не слушать этого врача.

— Вам хотелось бы знать, как все пройдет? Последствия озвучить? — продолжает читать ненужные сейчас нотации.

— Не вижу в этом необходимости, — бурчу, поворачиваясь лицом к стене. — Есть небольшие представления об этом, — заикаюсь, тщательно фильтруя соответствующие слова. — Я ведь уже не девушка и отдаю себе отчет в том, что будет происходить. Мне все… — захлебываюсь слюнями, давлюсь проклятым языком, прокашливаюсь глупыми, давно заученными словами, — известно… Скажите, пожалуйста, анестезия будет? За дополнительное обезболивание я хотела бы доплатить. Поймите, пожалуйста, немножечко волнуюсь и все-таки боюсь… Боль плохо переношу…