Однако с готовкой пришлось повременить. На кухне я оказался не один — прямо за столом, над дощечкой с очищенным и порезанным на дольки картофелем, сидела Таня, уткнув лицо в ладони. Судя по позе и едва слышным всхлипам, девчонка плакала. Всё-таки не лук режет.

— Танюх, что стряслось? — спросил я.

Она подняла голову, посмотрела на меня и сквозь слёзы улыбнулась.

— Ничего такого, Егор, — она пожала плечами. — Просто, оказывается, больно, когда тебе изменяют.

У неё вырвался рваный от недавних рыданий вздох.

— Митька изменил?

— Угу, — подтвердила она и снова уронила лицо в ладони, давясь горькими слезами.

Я переступил с ноги на ногу, — не хотелось ввязываться в разборки Тани и Мити.

Но раз уже в курсе, надо бы сестричку успокоить. Я подошел к ней, по-дружески приобнял за плечи, и начал говорить то, что обычно говорят в подобных случаях. Ну и, как это часто бывает, слова успокоения возымели обратный эффект.

— Егор, ну разве я такая уродливая, раз Митя полез на бабу гораздо меня старше! — сокрушалась Таня, всхлипывая ещё чаще. — Или у меня на лице написано: «дура»?

— Дурак тут он, если действительно полез, — я приобнял близняшку покрепче и заверил: — Ты одна и самых красивых женщин, которых я когда-либо встречал.

Тут я совершенно не лукавил, близняшки были на самом деле красавицы. После этих слов Танька вдруг перестала плакать и внимательно на меня посмотрела.

— Я правда красивая? — прошептала она.

— Очень, — подтвердил я. — Не верю, что Митя тебе изменил, потому что таким женщинам, как ты, не изменяют.

Таня вдруг положила свою руку поверх моей. Она подняла свой взгляд и проникновенно заглянула в мои глаза. Вот что значит в нужный момент оказать женщине поддержку… Еще мгновение и мы поцелуемся. Однако пользоваться её нынешней слабостью я не собирался.

— Слушай, Тань, а ты знаешь, что сладкое умножает гормоны радости? — я высвободил руку и сходил к своим авоськам. Вытащил банку сгущенки, нашел открывашку и чайную ложку. Поставил на стол и, открыв жестянку, подвинул близняшке.

— Угощайся, а я пока тебе чайку сделаю.

Она не отказалась, я нашел на одной из полок открытую зелёную упаковку с надписью «чай» и номером «36». Бросил заварку в кружку и половником зачерпнул кипяток из кастрюли, которую Танюха поставила для своего супа. Дав чаю завариться, я поднес кружку к столу.

— А я вот тоже суп собрался варить, правда, не варил раньше никогда, может, поможешь разобраться?

Таня несколько секунд молчала. Достав чайную ложку из сгущенки, облизала ее и принялась гонять в чашке набухшие чаинки.

— Ты такой необычный, Егор, — прошептала она. — А я думала, что ты стеснительный, при первой встрече ты даже глаза опускал…

Я задумался, что ей ответить, но отвечать не пришлось, на кухню зашла Валя.

— Танюха, я попросила соль у тёти Клавы! Она мне еще в коробок из-под спичек…

Вторая близняшка осеклась, увидев меня, и демонстративно подошла к плите, поставив соль где-то там. При виде Вали Таня будто преобразилась.

— Ты что, плачешь? — спросила Валя.

— Нет, просто лук попался вырви глаз! — Таня заулыбалась.

Луковица лежала рядом, пока что совершенно целая.

— В рот воды набери, — сестра взяла с полки стакан, плеснула в него из кувшина кипяченую воду и принесла Тане. — Хотя, мне кажется, что дело далеко не в луке. Просто ты лишний раз убедилась, что все мужики — козлы!

Валя воинственно сдула упавшую к носу прядку волос. Наша песня хороша, начинай сначала.

Несмотря на то, что мне сильно хотелось есть, не было никакого желания задерживаться на кухне, где началось обсуждение мужского пола.

— Егор, а ты тоже такой, что будешь лезть под каждую юбку? — Валя уперла руки в боки и с укором посмотрела на меня.

Я попятился, решив поскорее ретироваться с кухни, пока меня не назначили виновным в измене Митьки.

— Ладно, девчата, суп сварю потом. Тем более, вы уже печку заняли… — ну и чтобы немного рассеять внимание возбуждённой Валюхи, переключился на ее сестру. — Тань, так а что теперь, ты на турбазу не передумала ехать?

— Теперь поеду обязательно, чтобы испортить планы своему бывшему… — обиженно прошипела она, но вдруг смягчилась. — Погоди, Егор, ты же голодный…

— Не отказался бы от перекуса.

— Подожди! — Танька встала, вытерла руки вафельным полотенцем.

Потом подошла к холодильнику, достала палку вареной колбасы и вмиг сделала мне бутерброд.

— Держи, по пути перекусишь.

Я вышел с кухни, уминая бутерброд, и уже на половине пути к комнате вспомнил о встречи с Петей за гаражами. Вот же, чуть совсем из головы не вылетело! Супы, слёзы… Хорошо, что вспомнил, а то завтра бы весь завод мусолил, что я трус. Почему-то у меня не было сомнений, что Петя начал бы чесать языком.