– Не. Чёрную кассу у нас главбухша сама лично ведёт. Но вообще, если прикинуть…

– О как! У вас ещё и чёрная касса есть, оказывается! И сколь же широка палитра ваших касс, Лариса Алексеевна? – иронично перебила её Юля. – Любишь ты посплетничать, посочинять того, чего не нет!

– Ты, Юльча, или слепая, или невменько! – продолжила Лариса, ничуть не смутившись. – Сама смотри. Вот, например, ты как зарплату получаешь? В ведомости за тысячу расписываешься, а потом ещё и в конверте три получаешь. Вот, тысяча идёт с официального счёта избирательного фонда, который по закону положен, а три – от Юрия Алексеевича. Дошло? А все эти сборщики подписей, курьеры, контролёры и прочие временные сотрудники вообще официально ничего не получают и работают чисто за идею, если по документам. И сдаётся мне, не только с зарплатой так, но и с листовками, и артистами, и адресной помощью населению, и т.д., и т.п. – всё за счёт Бородая. – Лариса хитро улыбнулась и добавила тоном заговорщицы: – Так что ты присмотрись повнимательней… – И едва успела уклониться от запущенного в неё карандаша.

– Психичка ты, вот и всё! Ладно, пойду работать, надоело мне тут с тобой! – Артистично задрав подбородок, Лариска развернулась и удалилась за перегородку в бухгалтерию.

Юля действительно никогда не задумывалась над тем, о чём ей сейчас рассказала Лариса. Она всегда была сосредоточена только на своей работе, стараясь максимально эффективно выполнять свои обязанности. Тем более сейчас, на новой должности, доказывая, что она достойна этого назначения. Естественно, работая в предвыборном штабе, она прекрасно знала, что по закону кандидат обязан зарегистрировать специальный счёт в Сбербанке для предвыборной кампании и зачислить туда средства избирательного фонда, но не больше разрешённой законом суммы. И с этого счёта потом оплачиваются все связанные с предвыборной кампанией кандидата расходы, такие как расходы на оплату труда сотрудников, канцтовары и оргтехнику, аренду офиса и печатную продукция, встречи с избирателями, размещение материалов в СМИ и прочее. Но сопоставить объём затрат с расходами по кандидатскому счёту ей никогда и в голову не приходило.

А ведь были и такие расходы, о которых Юлька пока и не догадывалась, – их ни под каким соусом даже в статьи расходов не впихнёшь. Такие мероприятия, которые «старшие товарищи» называли спецакции. Это когда перекупался и уничтожался тираж печатной продукции конкурента, саботировались или прямо физически разгонялись его встречи с избирателями и митинги поддержки, агитационные плакаты срывались или закрашивались, а листовки вытаскивались из почтовых ящиков электората. На это тоже нужны были немалые деньги.

Сейчас Юльку прямо осенило: ребёнку ясно, что чем больше потратишь, тем выше вероятность выборы выиграть. Это вполне возможно, если суметь ответить на два вопроса: где эти деньги взять и как их легализовать. В предвыборном штабе Леонида Ивановича Воронцова прекрасно знали ответы на оба эти фундаментальных вопроса. Юлька вспомнила «переданные в дар» штабу компьютеры, льготную арендную ставку на офис, зарплату в конверте и многое другое. И чем больше фактов всплывало у неё в голове, тем яснее становились роль и значение этого скромного на вид немолодого человека, одетого в старомодный костюм и изредка появлявшегося в штабе. А именно роль Денег. Она стояла, глубоко задумавшись, уставившись на свой пятнадцатистраничный отчёт о проделанной работе, который составляла часа четыре и теперь копировала для Кураевой. Графики, диаграммы, расчёты, подсчёты, выводы, прогнозы… «Ну и какой во всём этом смысл? Я чуть ли не круглосуточно мониторю ситуацию в округе. Слежу за тем, что предпринимают коммунисты. Отслеживаю доставку наших материалов, обрабатываю отчёты распространителей и их контролёров. Собираю отчёты у уличных агитаторов. Анализирую это всё. Плюс результаты опросов. Получаю обратную связь с избирателями от колл-центра, опять анализирую и опять в отчёты… Да чего я только не делаю – с двадцатью людьми в день, бывает, пообщаться приходится. Скоро вообще спать некогда будет. И большинство нас здесь так пашут. А смысл? Получается, всё решается не здесь, не на улицах, не на теледебатах, а вон там, в кабинете у Натальи или в переговорной за закрытыми жалюзи. Так, что ли?» Вскинула голову, подобралась, отогнала от себя эти мысли. «Так. Это просто усталость. Нечего лезть не в свое дело – работать надо! Кураева уже спрашивала про отчёт. В конце концов, чтобы что-получить надо поработать. И что бы там Наталья ни говорила по поводу справедливости, а вот стала же я руководителем отдела! Это факт!»

*****

Чем ближе был день голосования, тем чаще Воронцов появлялся в Штабе. Они закрывались с Кураевой в её кабинете и подолгу совещались за закрытыми жалюзи. Совещания эти, как правило, предвещали общее собрание, и на этом собрании Наталья Павловна учиняла коллективу разнос. Собрание могло проходить только с руководителями отделов, а могло быть и общее. Но суть была всегда одна: работа штаба характеризовалась как неудовлетворительная. По всем опросам в округе лидировал коммунист Свиридов. Причём уверенно. Электорату импонировали его отсылки к великому советскому прошлому, огульные обещания без жалости расправиться с опостылевшими либералами и олигархами и популистские лозунги типа «отобрать и поделить». От коллектива воронцовских требовали проявить креатив, повысить качество и количество прилагаемых усилий, чтобы переломить ситуацию. Любой ценой. Но время шло, а статистика оставалась прежней, безжалостно предрекая Воронцову поражение. За неделю до дня Икс Наталья Павловна вызвала Юлю к себе:

– Юля, у меня есть к тебе особое поручение, как для человека, которому я могу доверять. Я ведь могу тебе доверять?

– Конечно, Наталья Павловна! Конечно! – Юлька выдохнула. Она-то ожидала очередной взбучки.

– Ну да, ты же у нас единственная честная. Так вот, обычно такие поручения выполняла твоя бывшая начальница, но поскольку ты теперь на её месте, то будь добра. Я бы сама это сделала, но сейчас не могу отлучиться – срочная встреча с Воронцовым.

– Я понимаю. Что надо сделать?

– Вот, возьми. – Кураева протянула ей кожаную папку на замке. Папка была чем-то плотно набита и довольно увесиста, так что Юлькина рука непроизвольно дёрнулась вниз, когда она её взяла. – Во дворе тебя ждёт машина. Отвезёшь это по адресу: Кропоткина, 108. Водитель знает, куда и к кому там обратиться. Отдашь папку и заберёшь продукцию – две коробки. Привезёшь сюда, и всё на этом. Водитель поможет загрузить и разгрузить. Он вообще сам всё знает – надо только его проконтролировать.

– А что в папке? И что забрать надо? – удивилась Юля такой таинственности.

– Не важно. Просто сделай то, что я тебя прошу. Хорошо?

– Ну хорошо…

Юлька оделась и пошла к выходу по проходу, разделявшему штаб на две половины. Противные, тревожные мысли засуетились в голове. «Мутно как-то всё это. Папка какая-то знакомая… Где я её видела? Точно! Её же тогда Бородай принёс – я видела, как он с ней в кабинет заходил. Кропоткина… Кропоткина… вроде там типография. Что вообще происходит? Блин, не попасть бы в неприятности! Если Наталья просит, отказывать нельзя. Да и не подставила бы она меня. Ладно, разберёмся по ходу».