Наконец, рождается Вдохновение – внезапное понимание образов и их взаимной связи; эти образы носились перед духом художника в туманно неопределенной форме и теперь одним ударом появились перед ним во всей телесной ясности и резкости.

Об этом говорил К.Г. Юнг, как о акте имманентного раскрытия в человеческом духе его высшего идеального содержания.

Размышлял Гегель: «вдохновение понимается как действие в человеке и через человека внешних духовных сил». А уж сколько сил потратил дедушка З. Фрейд, для него- это проявление особой психофизической организации при известных физиологических условиях

Однако для нас важно посмотреть в природу инсайта, как человеческой способности, помогающей заглянуть в себя, постичь свои желания и реализовать их в литературе.

Но найти тему не достаточно, необходимо ее облечь в форму, которая будет гармонична с ней. Хорошо, если наше сознание разрешает нам раскрыть проблему явно (написали – и конец), но если нужна внутренняя цензура, если тема запредельно запрещенная или она скрыта от нашего сознания (пока)– тогда можно использовать Гротеск – это средство художественной выразительности, объединяющее в причудливых, поражающих воображение образах простое и сложное, высокое и низкое, комическое и трагическое. Основа гротеска – контраст, который порождает конфликт нескольких противоположных начал, облекая их в любопытные формы и представления.

Слово «гротеск» происходит от французского «grotesque» («причудливый, смешной»). Как сообщает этимологический словарь М. Фасмера, в основе лежит итальянское «grotta» («пещера»).

Поразительно, как живопись подземных пещер породила моду на сочетание странных персонажей и фигур в убранстве жилищ, отделке мебели, посуды, украшений. Дракон, держащий в зубах виноградную лозу, грифон с яблоком в лапе, двухголовый лев, перевитый плющом, – это типичные образы гротескного искусства.

С помощью этой формы мы обратим свое и внимание читателя на нечто важное, скрывающееся за смешным, на первый взгляд, явлением. В этой-то абсурдности и кроется ключ к осуществлению наших психологических желаний.

Литература отличается от других видов искусства тем, что её содержание нельзя увидеть или потрогать, но можно представить. Поэтому гротескные сцены литературных произведений всегда «работают» на то, чтобы разбудить воображение и пробудить исайт, а будь то с помощью изображения маленьких уродцев, вроде Крошки Цахеса в сказках Э. Т. Гофмана, которые не умиляют, не вызывают желания позаботиться о себе, а наоборот, вселяют ужас, отвращение или недоумение; или сатирического опыта Н. В. Гоголя в повести «Нос», где орган обоняния отделяется от своего хозяина и начинает самостоятельную жизнь-не важно! Важно, что так мы работаем над СВОИМИ «запятыми», мешающими движению вперед к нашим тайным желаниям.

Для примера возьмем красивую молодую женщину, которая смотрит на мужчин глазами юноши, травмированного в детстве, с перекошенной сексуальной ориентацией, жаждущей скрыться от своей женской привлекательности и, одновременно, желающей обладать запретным…

«ОБНАЖЕНИЕ ДУШИ

Она стояла совершенно обнаженная. Ее стройное гибкое тело отливало золотом, слегка искрясь маленькими капельками воды, словно чувственными жемчужинками страсти.

Лучи волос струились вниз к заветной цели все, ниже и ниже, обрамляли тонкую длинную шею, нежную талию, округлые бедра, стараясь приникнуть к каждой клеточке ее изумительного тела.

Она вышла из воды и была сама этой живительной влагой, которая способна напоить страждущего путника.

Ее ноги лишь слегка касались земли- она парила, толи по причине невероятной длины, из-за которой могла закружиться голова, толи – скрывая страшную тайну, способную затуманить разум мужчины. И все же Богиня слегка прикрывала наготу тонкими руками обхватив сокровенные места, словно стыдясь своего бесконечно юного очарования, скрываясь от назойливых комплиментов, которые так и норовили залезть в душу, просочится в голову очаровательной блондинки.

Лицо ее не было особенно румяным или печально лунным, оно излучало тепло взгляда холодных голубых глаз, из которых на нас смотрело нечто чарующее своей тайной, болью, страстью, особой неведомой силой гендерной непредсказуемости. Неужели там скрывался неопытный юноша с огромными глазами, словно озерами, что жадно ждал своего любовника на берегу теплого моря, вспоминая их встречи, забывая их расставания, но томясь каждой минутой невероятного чувства таких невозможных отношений. Разве мог он когда-то поверить, что запретное станет доступно, что желаемое будет так неожиданно дерзким. Словно маленького ребенка его застигли врасплох, когда он играл в непозволительные игры, когда думал о запретных темах. Его неопытное сердце трепетало от страха и желания чего -то тайного, неведомого -небесного. Того, что не может быть найдено на этой земле, лишь в глубине его души, далеко- далеко, в самом темном уголке сидел, повернувшись спиной Христос. Свернувшись в маленький комочек, Он плакал, и слезы его медленно стекали по щечкам младенца, проникая в сердце юноши, отражаясь в бездонных очей белокурой красотки.

И все же Богиня слегка прикрывала глаза тонкими руками, обхватив сокровенное место, словно стыдясь своего бесконечно женского очарования, скрываясь от назойливых оголяющих взглядов, которые так и норовили вырвать тайну души, заглянуть в душу очаровательной блондинки, которая вышла из воды и была сама этой живительной влагой, которая не способна утолить жажду путника, готового бесконечно смотреть на Богиню.

Лучи волос струились вниз, все ниже и ниже, обрамляя тонкую длинную шею, нежную талию, округлые бедра, стараясь приникнуть к каждой клеточке ее изумительного тела.