Прикрыв глаза, я вслушивался в голос, отчего-то представляя его эдаким восторженным, молодым пареньком лет… Ну, до двадцати – точно. Рыжевато-каштановым, худеньким и быстрым.

– Ну, спасибо… - Голос раздвоился в моей голове и «снаружи». – Вот такого – точно мои родители не ожидали!

Я открыл глаза.

Рыжевато-каштаново-головый паренек, худой и ярко-ярко сиреневоглазый, пытался как можно скорее забраться в вежливо поданный Юрой, комбез.

Лизка нагло «пожирала» мальчика глазами, Юра тактично отвернулся, а я…

Я, совершенно честно. Закрыл глаза.

В конце концов, это же мой домен, значит, мне тут можно все!

– Можно было и постарше меня представить! – Обиделся Голос. Дождавшись. Когда я открою глаза. – Как меня могут серьезно воспринимать люди, если я, по виду – щенок-щенком?!

– А ты скафандр не снимай! – Посоветовала Лизка, все так же сидя лицом к спинке стула.

– Ноги сдвинь. – Отрезал Голос тыкая в меня пальцем. – А то скоро узнаем, насколько домен способен приспособиться к желаниям своего владельца!

Нда-а-а-а, Лизка и вправду та-а-а-а-а-ак фривольно сидела на стуле, что у меня, гм. Все восстало.

– Ну… Я пошел!

Я закрыл глаза и вновь их открыл, услышав напоследок просьбу от Юры, ускорить время в домене раз в десять-двадцать, а не жалкие пять.

К двадцати, если честно, я как-то готов не был, а вот десять…

Почему бы и нет?

Вздохнув, осмотрелся по сторонам, затем обратился к нейросети.

«Идет синхронизация» - ответ нейросетки меня взбесил, а все та же, все тянущаяся и тянущаяся ночь и вовсе привели в ярость.

«Синхронизация завершена» - Обрадовала меня нейросеть. – «Исправлен сбой времени, исправлены медицинские показатели, исправлены данные дополнительного хранилища, изменены объемы дополнительного хранилища. Проведена дефрагментация и верификация данных».

Я схватился за голову, в этот раз не фигурально, а взаправду – нейросеть словно с глузда слетела, норовя реально устроить мне дефрагментацию коры головного мозга.

Через мгновение стало легче – отработала свое аптечка, накачав наркотой до самых бровей.

Нейросеть тут же принялась очищать кровь от наркоты.

Через минуту таких качелей, из ниши выбежал паучок с картриджем, а следом – паучок с хорошо мне знакомым по земной практике, пистолетом-инъектором, в котором плавало маленькое, сморщенное, желтоватое семечко с двумя черными, сросшимися макушками, треугольниками – Марушка называла такой рисунок, вроде бы, руной «Дагаз»…

Один паучок доковылял до пояса, меняя аптечку, а второй пробежался по ручке кресла и исчез у меня за спиной.

На мгновение стало больно, а потом вновь подействовали наркотики.

Последнее, что помню - в комнату ввалились странные существа волокущие за собой следом меддроида на антиграве, за его хрупкие манипуляторы и разбрасывающие во все стороны просто тонны живых цветов, мерзких, вонючих, цветастых орхидей…

Я отбивался как лев! Как тигр! Как бизон откидывал цветометов рогами и затаптывал эту мерзость копытами!

Я прокладывал себе путь к выходу, но…

Был побежден и был вынужден сбежать, дабы спасти свою жизнь и вернуться, доказывая аксиому, что проигранный бой не есть проигранная война!

Меддроид, подлая, стремительная железка, на прощание нашпиговал меня смертельным ядом, смешанным с суперклеем, но было поздно – я пробил себе путь на свободу и открыл глаза все там же, в своей милой и уютной кроватке, с сопящей под боком…

Лизкой!

Вот такой шизы я реально не ожидал!

Аккуратно вывернувшись из-под руки и технично скинув закинутую на меня ногу, стараясь не шуметь, выбрался из-под одеяла и поплелся в ванну, освежаться и вспоминать, а было ли что-то, что надо вспоминать?

Стоя под хлесткими струями воды и морщась от боли в исцарапанной спине, был вынужден признать, что вспоминать есть чего.

Нет, я понимал что моя Лизка – та еще и очень горячая «та еще» штучка, но вот что случится то, что случилось…

В прочем, это мой домен, а значит и мои правила!

И уж Лизка-то точно ни в чем не виновата – даже самый совершенный искин не может сделать то, что может сделать человек!

Обсохнув в струе горячего воздуха, оделся и вышел в комнату.

Лизку уже Митькой звали, но кровать все в том же живописном беспорядке и сладко-сладко пахнет грехом.