— Спасибо, — шепчет девушка, склонив голову так, что я едва замечаю ее робкую улыбку.

Снова раздается сигнал машины, и Диана нехотя идет к ней, усаживаясь в салон. Парень что-то начинает говорить, с таким видом, будто выговаривает провинившейся девчонке. Жаль, я не слышу их диалога, да и в целом не успеваю заметить лицо незнакомца, но где-то на подсознательном уровне отчетливо понимаю, что девушка не хочет находиться в этой машине. Сердце в груди сжимается, когда водитель резко трогается с места и шины его дорогой иномарки издают противный визг.

Ловлю себя на мысли, что хочу и обязательно расскажу об увиденном Матвею. Возможно, у нас появится лишний повод для встречи, а там заодно и про Артема добавлю. Наверное, надо перестать убегать… «Наверное» — какое все-таки нерешительное слово, шаткое, словно канат, по которому пройти может не каждый.

Я разворачиваюсь, планируя вернуться в здание университета, как краем глаза замечаю движение на парковке, а следом слышу заливистый смех Меньшиковой. Она, вцепившись в руку Матвея дикой хваткой и буквально повиснув на нем, что-то весело щебечет. На ней почему-то мужская куртка, кажется, это Орлова, сам же он идет в одной майке. Кристина все больше прижимается к Матвею, трется об него грудью, пока я безмолвно наблюдаю за происходящим. А он… он даже не отталкивает ее, словно они парочка. Спокойно открывает машину, помогает Кристине забраться внутрь, затем усаживается рядом и не оглядываясь по сторонам уезжает, оставляя после себя брызги от луж и дыру в моей груди.

Глава 30 — Диана

Если бы не студсовет, я бы осталась дома. Сидеть закутанной в пледе, пить горячий шоколад и смотреть новую серию дорамы с милашкой Ру Уном — что может быть лучше? Но увы и ах…

Аня Малышкина, президент студсовета, поручила мне вести списки присутствующих, до сих пор не понимаю, зачем это нужно. Да и в целом надавала столько заданий, будто я ей Джин, который щелчком пальцев может все исполнить. Хотя сказать по правде, не столько меня интересовала дискотека и поручения, сколько возможность случайно пересечься с Кириллом.

Его признание не выходило у меня из головы. И взгляд, и голос, то, как он улыбался, заглядывая в мои глаза. Он был таким… Другим. Будто из-под масок нахальства и безразличия появился другой, который умеет чувствовать и быть притягательным. А еще понимающим. Каждый раз, когда мы с ним разговариваем, я не замечаю, как делюсь самыми потаенными мыслями. Я могу бесконечно обманывать себя, пытаться сбежать от того состояния легкой эйфории, которое возникает, когда мы рядом, но если ли в этом смысл? Правильно ли я в таком случае поступаю не столько по отношению к себе, сколько к Денису и Кириллу. Я хочу быть честной.

Однако за весь вечер Беркутова я не увидела, а потом вообще мне позвонил Минаев. Голос по телефону у него был больно раздраженный, и я уже представила волну негодования, которую он обрушит в мою сторону при встрече. А уж когда я села к нему в салон, ситуация между нами кажется, накалилась до предела.

— Какого черта, Диана? — сходу говорит он, прожигая меня недовольным взглядом. Я моментально напрягаюсь и пытаюсь понять, что сделала не так.

— В смысле?

— Почему ты трубку не взяла с первого раза? — очередная песня о главном.

— Громкая музыка, Денис.

Он цокает и дает по газам. Машина моментально срывается с места, пока я наблюдаю, как Минаев крепко сжимает роль. У него от злости даже желваки ходят. Обычно он контролирует себя за рулем, но сегодня то и дело обгоняет машины и едва не проносится на красный свет.

— Почему ты была там? Почему мне не сказала? — цедит Дэн сквозь зубы, бросая на меня гневный взгляд.

— Денис… — устало шепчу, как же надоел этот тотальный контроль. Я ощущаю себя птицей в золотой клетке, которая никогда не сможет расправить крыльев.

— Почему я должен узнавать о том, где ты через соцсети твоей дуры-подруги? — рычит Минаев. И тут меня словно ледяной водой обливают.

— Ты что… следишь за мной? — не верю в собственные мысли.

— Диана! — рявкает Денис. Вот сейчас он безумно напоминает отца: такой же холодный, желающий контролировать все, до мелочей. Неужели он всегда был таким тираном?

— Ты отслеживаешь соцсети Алины? Это уже перебор, не находишь? — я пытаюсь звучать увереннее, не поддаваться внутренней панике, хотя мне реально страшно. Страшно, что не смогу отстоять свободу, личное пространство, даже банально — выбор, что выкладывать в соцсети. Я не хочу так… я не хочу стать мамой.

— Ты должна была остаться дома! — скандирует он. — Какого лешего ты туда поперлась? Ноги раздвигать перед пацанами?

— Что? — с придыханием шепчу я. Не понимаю, когда мы успели стать такими? Я забитой мышкой, а он диспутом, пытающимся проломить меня.

— Ты должна была сказать мне, Диана!

Мы останавливаемся на красном сигнале светофора. По лобовому стеклу стекают мелкие капли осеннего дождя. Мои пальцы впиваются в край кардигана, а ладони потеют. Нащупав пуговицу, верчу ее из стороны в сторону, цепляю за выбившуюся нитку и тяну. Наблюдаю, как она стежок за стежком она освобождается. Глупая параллель, но я чувствую себя привязанной к Минаеву. И если раньше не задавалась подобным вопросом, то сейчас он пронзает меня и я невольно вздрагиваю от ответа, зародившегося в мыслях.