— Кирилл, — мое имя разлетается подобно пули, которая разбивает стекла в пустом особняке. Отец умеет вкладывать в интонацию какой-то особенный смысл, такой, что хочется вырвать.

Вспоминаю, как стоял в детстве на коленях у него в кабинете, как вытирал рукавами мокрое лицо от слез и умолял позволить встретиться с мамой. Старик женился по любви на самой красивой на тот момент девушке. Она танцевала в труппе и мечтала жить в Париже. У нее была грация львицы, а душа сливалась в унисон с музыкой на сцене. О таких обычно снимают фильмы и поют баллады.

В маму были влюблены многие, ей писали письма, оставляли цветы тайные поклонники. А однажды один летчик чуть не похитил ее, предложив совершать с ним кругосветку. Отец в силу своей ревности не готов был делить маму с кем-то еще, так появился я.

Она бросила сцену, но не бросила танцы. Теперь ее зрителем стал я. Мама часто пела, при этом пританцовывая на кухне или в детской спальне, а то и в саду или в парке. Она брала меня на руки и танцевала вместе со мной, кружа по комнате. Позже, когда я немного повзрослел, мы устраивали парные танцы.

— Кирилл, — говорила мама. — Просто закрой глаза и вдохни музыку. Знаешь, у человека можно забрать его мечту, религию, даже национальность. Но музыку нельзя забрать. Она способна вознести нас над миром живых, она — это наши крылья. Я хочу, чтобы ты научился летать.

Маленьким мне было сложно уловить смысл ее слов, поэтому я молча слушал и смотрел какие красивые и легкие мамины движения, во время танцев. Тогда мне, в самом деле, казалось, что она словно птица парит над этим миром. Я любовался ей, в то время, пока отец ушел с головой в карьеру.

Не знаю, когда все изменилось… Когда родители отца нашли для него более выгодную партию, с которой у него по итогу не сложилось, когда деньги стали превыше семьи. Просто однажды старик пришел и сказал матери, чтобы она выметалась из дома. Он выкинул ее вещи, как какой-то собачонки.

Мама погасла…

Она не смогла принять реальность, в которой нет меня, ее семьи и будущего. Наглоталась таблеток и отключилась. Я даже не смог попрощаться с ней.

— Кирилл, — голос отца вырывает меня из прошлого. — Послушай, Лена твоя мачеха и ты обязан…

— Что? Трахнуть ее? — не выдержал я.

Мы смерили друг друга гневными взглядами, затем старик поднялся и достаточно стремительно сократил между нами расстояние. Я и заметить не успел, как он поднял руку и влепил мне пощечину.

— Еще раз услышу подобное… — цедит гневно он.

— То что? Выгонишь меня? — кричу я. — Да без проблем!

— Кирилл! — раздражается еще больше отец. Но я уже не слушаю его, иду прочь из чертового дома, желая всем сердцем, чтобы он сгорел. Нет! Чтобы сгорела вся наша семья.

Глава 40 — Кирилл

— Выглядишь как тухлое яйцо, — конститурет Илюха, запивая орешки с васаби пивом. Мы уже час сидим в баре, а я только и делаю, что пялюсь молчаливо в этот проклятый бокал с алкоголем. Не сделал ни глотка, что мне крайне не свойственно.

— М-мда… — только и могу испустить тяжелый вздох.

— Да что с тобой, друг? — он по-доброму треплет меня по волосам, заглядывая в лицо. А я вспоминаю, как еще четыре года назад вот также пытался выпытать о состоянии Ильи. У него тогда тоже случилось горе, правда более сердечное. Девушка, ради которой друг готов был снести горы, его просто кинула. Исчезла со всех радаров, оставив после себя только кадры с фотоаппарата.

— Как-то навалилось, — отвечаю односложно.

— Опять отец? — догадывается Илья.

— Ну… — откидываюсь на спинку стула, боковым зрением замечая, что орешки скоро закончаться. Миронов их точит только так.

— Да не уж-то девушка? — выгибает в удивлении он бровь.

— Сам не понимаю. Знаешь, — опираюсь на стол и вдруг, неожиданно для самого себя, начинаю рассказывать обо всем — о Ди. Мне нравится о ней говорить, она вызывает какой-то приятный трепет, по-детски невинное волнение в груди. Разговоры об этой девушке отодвигают нависшую серую тучу моей семьи, закрывают меня от всех бед зонтиком.

— Ничего себе, — выдает Илюха, когда я завершаю монолог. — Да ты запал на нее, братишка!

— Да нет, — отмахиваюсь, не веря в доводы Миронова.

— Да точно тебе говорю! Вон как глаза светились, пока о ней говорил.

— Я обычно…

— Знаю, — перебивает Илюха, закинув в рот последний орешек. — Ты обычно не влюбляешься и все такое. Но тут явно не просто — хочу ее трахнуть и забыть. Иначе почему вы до сих пор не переспали? Разве не было возможности?

В этом месте я теряюсь с ответом. Изначально мне кажется, что возможности реально не было, однако если пораскинуть мозгами, возможность была. Ди уже достаточно благосклонна на мой счет, почему же я чуть не надавил и не забрал очередной трофей?