Шрифт:
Дальше Сергей не слушал. Казенные слова казались такими лишними, ненужными на фоне смерти друга. Внутри – звенящая пустота, но он держался. Скорее всего – на чистом упрямстве и, понимание, что ничего изменить нельзя.
– Каким он был, Сереженька, мой Ванечка? – услышал прерывистый шепот матери. Огромные глаза застыли неподвижными блюдцами на худом лице, плотно сжатые в ниточку губы побелели.
– Чистым… Очень чистым. И настоящим другом.
Карие глаза женщины как будто оттаяли. А чиновник все вещал нечто высокопарное, правильное до тошноты, но Сергей не слушал его.
– Спасибо Сереженька.
«Почему, – он почувствовал, как защипало глаза, – Почему? Боже, почему он?»
Однажды приятели наткнулись в интернете на фильм, старинный, советский. Дело происходило в России в середине грозного девятнадцатого века:
Учитель, прохаживаясь по узкому проходу между партами, остановился и спросил у учеников:
– Отроки, а скажите мне, что самое дорогое в жизни?
– Государь, родители, родина, вера православная… – шумно предлагали варианты дети.
Учитель поднял руку, останавливая шум.
– Честь. Честь всего дороже. Нужно и насмерть стоять перед врагом и веру нашу православную блюсти. И государю быть верным и родным, но отними все это и что у человека останется? Только честь.
– Да разве возможно такое? – раздался удивленный голос с дальней парты.
– Расскажу старую историю. Дело было на Кавказе. С нашим отрядом столкнулся перс и было их сорок тысяч на двести наших. Дали наши бой, но вода далеко, жажда, а персы день и ночь штурмуют вагенбург, где наши заперлись. И решили командиры – прорываем персидское кольцо окружения, после чего ШТУРМУЕМ ближайшую крепость, пока нас догонят персы, а мы уже сидим за каменными стенами. Несколько дней с боями двигались они по горам, но, когда цель беспримерного похода была уже недалеко, столкнулись они с рвом, через который нельзя переправить пушки, а без пушек штурм укрепленной крепости не имел смысла. Леса, чтобы заполнить ров, рядом не было, не было и времени искать его – персы догоняли и, могли настигнуть в любую минуту. Четыре русских солдата молча, по своей охоте, спрыгнули в ров. И легли. Как бревна. Без бравады, без разговоров, без всего. Спрыгнули и легли. Тяжеленые пушки поехали прямо по ним. Под хруст костей. Еле сдерживаемые стоны боли. Еще больший хруст. Сухой и громкий, как винтовочный выстрел, треск. На грязный тяжелый пушечный лафет брызнуло красным. Русским красным. Подарили они отряду шанс на жизнь. Подарили ценой собственной жизни…
– А теперь слово представляется так сказать однополчанину нашего героя Сергею Соколову.
Соколов, выплыв из воспоминаний недоуменно посмотрел на чиновника.
Судорожно сглотнул и захлопнул рот. Но он же… не готов говорить!
А потом нахлынула злость. Он что не сможет сказать два слова про погибшего друга? Это помогло собраться.
Твердым, уверенным шагом поднялся на крыльцо.
– Вот сюда говорите, – со слащавой улыбкой чиновник передал микрофон. Сергей коротко кивнул и повернулся к морю людских лиц. Молодых и старых. Мужчин и женщин. Подождал пока в толпе стихнут шепотки.
– Вся наша жизнь – это череда случайностей, но конец у всех один – тесный деревянный ящик, два метра холодной земли и крест, да кучка искусственных цветов на могиле. Но не таков конец жизни моего лучшего друга спецназовца Ивана Жукова по прозвищу Козак. Он не погиб, он ушел в легенду!
Герои приходят и уходят, а легенды о них живут вечно!
– Любо! Любо! – спустя несколько секунд разразилась неистовым криком толпа …
Когда с барельефа на стене возле входа сорвали брезент, Сергей увидел профиль друга. На груди его золотом горела звезда Героя России.
После митинга матушка Жукова пригласила Сергея и школьных друзей сына домой – помянуть Ивана.
Там, за столом с немудреной закуской и бутылкой самогона, Сергей узнал историю гибели отца Ивана. Дело было весной, когда на Дону уже прошел ледоход, но вода еще ледяная. Семья Жуковых прохаживалась вдоль берега, когда ветер донес от реки отчаянный мальчишеский крик. Соседский сын играл с друзьями на берегу и сорвался с плит в холодную воду Александр – так звали отца, немедля, прыгнул в реку. Мальчика подхватил быстро, а вот поднять его на скользкие бетонные блоки которыми обложили русло реки никак не получалось. Сильное течение и ледяная вода препятствовали спасению, вскоре у Александра начало сводить ноги, руки уже не слушались, но он все же собрался с силами и вытолкал мальчишку на берег, но сам уже не выкарабкался.
Яблоко от яблони не далеко падает, – хмурясь, подумал Соколов.
Глава 4
Главной загадкой Марса стала обнаруженная русским космонавтом Александровым таинственная дверь в сплошном каменном массиве, в нескольких километрах от колонии. Драуни построили ее для русских в счет арендной платы.
С артефактом Земля решила разобраться собственными силами, не привлекая драуни. Несколько дней сверкали ярчайшим пламенем газовая сварка и электрическая дуга, блистал луч мощного 100 кВт-ого лазерного устройства, но все попытки вскрыть дверь потерпели крах. На ней не появилось даже царапины. Попытались разрушить породу вокруг двери, и с тем же успехом. В отчаянии руководитель колонии Сергей Анатольевич Волынов предложил подорвать дверь направленным взрывом. Заложили почти двести килограммов тротила – ахнуло впечатляюще. Но, когда на поверхность марсианской пустыни неспешно опустилась поднятая взрывом красновато-коричневая пыль, дверь все так же блестела идеальной полировкой металла – словно насмехалась над жалкими усилиями землян. Стало очевидно, что и дверь, и породу вокруг защищало некое неизвестное науке поле, преодолеть которое не по зубам человеческим технологиям. И это было обидно почти до слез.
Скрипя сердце Волынов доложил о неудаче на Землю. Почти сутки Центр управления полетами Государственной корпорации по космической деятельности «Роскосмос» думал. Наконец пришел приказ с самого верха – привлечь драуни. Волынов сколько помнил себя – родился он в старой общаге на окраине Новосибирска, где жили, а точнее прозябали родители, не верил в бесплатные подарки. Вся его жизнь, весь жизненный опыт убеждал: бесплатные подарки бывают только в качестве приманки. Мы привыкнем полагаться на драуни, на их технологии и, от них, от их верности слову будет зависеть самая жизнь человечества – и тогда оно в их власти! А если они нарушат слово?