Через некоторое время я слышу, как открывается кран, и понимаю, что он последовал моему совету.

Когда я вижу его в дверях, тут же поднимаюсь на ноги.

Его тёмные волосы слегка влажные и зачёсаны назад. Следов крови, покрывавшей его тело, больше нет — остались лишь несколько неглубоких порезов и мелкие царапины, а на лице, кроме маленького пореза на губе, ничего не заметно.

Он выходит из ванной в брюках, которые едва держатся на его бёдрах, и в расстёгнутой чёрной рубашке, что придаёт ему вид, пожалуй, даже более вызывающий, чем если бы он был вовсе без неё.

Мой взгляд непроизвольно ищет новые раны, ушибы, хотя я сама не понимаю, зачем, но, кажется, он относительно невредим.

Столько вопросов роится у меня в голове, что я не знаю, с чего начать, и позволяю ему подойти и смотреть на меня серьёзным взглядом, не говоря ни слова.

Когда между нами остаётся лишь один шаг, я задаюсь вопросом, что кроется за этим взглядом, обжигающим, полным чего-то неуловимого — может, ответ на мои вопросы или реакция на мои поступки. В этот момент он поднимает руку, и его пальцы нежно касаются моей челюсти.

— Это сделал он? — спрашивает Кириан хриплым голосом.

Я не отвечаю сразу, потому что не понимаю, о чём он говорит. Я просто смотрю в его потемневшие глаза, на приоткрытые губы, на эту почти свирепую решимость на его лице.

Я сглатываю и отстраняюсь от него на секунду, чтобы заглянуть в ванную, откуда всё ещё доносится приятный пар. В зеркале, запотевшем от влажного воздуха, я замечаю на шее красные следы, которые начинают проступать, очерчивая форму пальцев Эрис.

Кириан пришёл сюда весь в крови, и при этом волнуется о следах, которые исчезнут уже завтра.

Я тру их, пытаясь избавиться от воспоминания о страхе и тошноте, но он неожиданно останавливает меня.

Он убирает мою руку и поднимает мой подбородок, оглядывая рану со взглядом, полным ярости.

— Я отрежу ему пальцы один за другим, а потом оторву ему голову.

Контраст между жестокостью его слов и нежностью рук ошеломляет. Что-то тёплое разливается в моей груди, но я заставляю себя выпрямиться и твёрдо заговорить.

— Нет. Ты этого не сделаешь.

Кириан, кажется, удивлён моим отказом. Да и я сама не меньше удивлена.

Мне хочется спросить, почему ему это важно, что горит в этой ледяной ярости, но мне страшно услышать ответ.

Он не спорит, не возражает, и в его взгляде появляется что-то мягкое, когда его пальцы оставляют мой подбородок и медленно опускаются, касаясь косточки на ключице.

— Твои вопросы, — шепчет он. — С чего ты хочешь начать?

Меня поражает открытость его слов — нет ни границ, ни требований. Нет никаких условий.

— Как ты понял, что я не она?

Кириан ухмыляется, и его улыбка вспыхивает затаёнными намерениями.

— Незаметные мелочи, почти неуловимые, — шепчет он, и его пальцы покидают мою кожу лишь на мгновение, чтобы снова ухватить меня за подбородок.

Я затаиваю дыхание, когда он приближается, поворачивает моё лицо и медленно касается нежной зоны за ухом.

— Шрам, — понимаю я.

Он, должно быть, заметил его, когда меня отравили. Кириан, внимательно изучивший каждый дюйм этого тела, конечно, сразу же понял, что раньше этого шрама не было.

Я вздыхаю, частично с облегчением от ответа, а частично… с разочарованием.

Даже не знаю, почему я должна была это почувствовать.

Я замечаю, что Кириан улыбается.

— Но это не вся правда. Задай мне следующий вопрос. Спроси, почему я никому не рассказал об этом.

Я молчу секунду, набираясь смелости.

— Скажи, — прошу я.

— Я подозревал это давно, но вы были так похожи, ты знала такие детали её жизни… что это казалось мне безумием. Я думал, что схожу с ума. — Он слегка грустно улыбается. — Я подозревал это какое-то время, но подтвердил только в день языческой церемонии на Отсайла.

— Фонарики?

Он кивает. Его взгляд медленно поднимается по моему лицу, пока не останавливается на моих глазах.

— Я увидел в твоих глазах то, чего никогда не видел в глазах Лиры.

Поэтому он плакал. Поэтому у него тогда навернулись слёзы.

Он только что осознал, что человека, в которого он был влюблён годами, больше нет.

— Я позволила форме моих глаз измениться случайно? — спрашиваю, вспоминая случай с Алей.

Кириан медленно качает головой.

— Дело не в глазах. Дело в том, как ты смотришь: понимание, надежда… — Он глубоко вдохнул, и я вижу, что говорить об этом ему так же трудно, как и мне, возможно, даже труднее. — Лира никогда бы не отреагировала так, как ты, на ту казнь. И уж точно не позволила бы себя отвести на языческий праздник и уж тем более не улыбнулась бы, как ты.