Крэйг: Вот он сказал, что дядя должен был его из дома забрать, потому что она, в смысле, его мама, не хотела, чтобы именно Томас обнаружил тело.

Роберт: Ага.

Коринда: И я так думаю.

М.: И что это...

Крэйг: А ещё то, что Томас не показал нам, что это было для него грустно или печально.

Роберт: Это верно. Может быть, он уже много плакал об этом, и больше у него ничего не осталось.

Коринда: И я так думаю.

М.: Крэйг, ты сказал, что мама Томаса не хотела, чтобы он обнаружил тело. Что это говорит тебе о его маме, что это говорит о том, какие у неё были отношения с ним?

Крэйг: Давайте подумаем... Ну, наверное, она действительно о нем заботилась, да. Она его любила. А ты, Роб, что думаешь?

Роберт: Ну да, я с этим согласен. Точно, любила. Это факт.

М.: А ты что думаешь, Коринда?

Коринда: Моя мама меня любит, да. И мама Томаса тоже его любит, да, она его любит. Мне очень грустно. И... и... и Томасу тоже от этого грустно.

Крэйг: По-моему, Коринда права.

М.: Джульетта?

Джульетта плачет.

Джульетта: Можно я пока просто посижу и послушаю, что мои дети говорят, хорошо?

М.: Да, да, конечно. Крэйг, почему ты пришёл к таким выводам, почему ты понимаешь это именно так?

Крэйг: Что вы имеете в виду?

М.: Когда ты услышал рассказ Томаса, тебе стало понятно, что его мать действительно заботилась о нем, и ты согласился с Кориндой в том, что она, наверное, его любила. Может быть, ты услышал нечто такое, что напомнило тебе о том, через что тебе пришлось пройти? Может быть, это как-то всколыхнуло твои собственные воспоминания?

Крэйг: Ага. Ага (глаза его наполняются слезами). Можно так сказать.

М.: Ты хотел бы что-то сказать об этом или предпочёл бы не делать этого?

Крэйг: Нет, я хочу сказать. Я думаю, что я кое-то знаю о том, через что Томасу довелось пройти. Я понимаю, что это, конечно, не одно и то же, это совсем другое, но могло бы быть и то же самое. Мы тоже едва не потеряли нашу маму, и мы думали, что она нас больше не любит. Но это неправда, это ведь неправда, мам, так?

Джульетта: Нет, Крэйг, это неправда, потому что...

Крэйг: Мы узнали, что она думала, будто портила нам жизнь, боялась, что у нас всё из-за неё будет плохо, она думала, что без неё нам будет лучше. Правда? (Поворачивается к Роберту и Коринде.)

Коринда: Ага.

Роберт: Ага. Вначале было совсем тяжело. Всем было плохо, ну совсем плохо. Коринда у нас всё время плакала, и мы никак не могли её успокоить. Она всё за меня цеплялась и за Крэйга, даже когда мы знали, что мама выздоровеет... в конце концов, когда я снова стал ходить в школу, учителям приходилось Коринду вместе со мной в класс отправлять. Ну, это ж было нормально, правда, Коринда? Обошлось ведь.

Коринда (в слезах): Да. Роберт за мной присматривал.

Джульетта: Хочу сказать. Мне было реально плохо тогда, и я не справлялась, у меня не получалось то, что было для меня действительно важно. У меня было такое ужасное настроение, я думала, что всё порчу, всё самое драгоценное для меня. Я думала, что я просто жалкая пародия на мать и вообще ни на что не гожусь. Я действительно так думала. И Крэйг был прав, когда сказал что я думала — детям без меня будет лучше. Теперь я понимаю, что это совершенно безумная идея, но я была тогда в таком с стоянии...

М.: То есть твоя попытка самоубийства была проявление любви?

Джульетта: Да. Я понимаю, что звучит это странно, но это так было. Действительно было так.

М.: Сейчас я попрошу вас всех сесть в сторонку и послушать, как я буду разговаривать с Томасом о том, что он услышал сейчас, но перед этим я бы хотел спросить всех вас о том, каково вам быть здесь и таким вот образом нам помогать.

Джульетта: Для меня это очень много всего. Я ничего не знала о маме Томаса, но я чувствовала какую-то связь с ней. Я думаю о том, через какое смятение чувств ей, должно быть, довелось пройти. Я понимаю, что она была не совершенна. Я понимаю, что я не была совершенна со своими детьми. Но я думаю, что как мать, я, наверное, понимаю, что это могло для неё значит отказаться от сына. Отдать его. Моё сердце открывается ей, так ей сочувствую, очень сочувствую Томасу и его потере, но сочувствую и его матери и тому, что она потеряла.

М.: Каково вам сейчас со всем этим?

Джульетта (плачет): Мне очень грустно. Но ещё я чувствую могущество, силу материнской любви к детям, я чувствую силу моей любви к этим троим, я горжусь ими за то, что они так сегодня говорили, я очень надеюсь, что Томас что-то вынесет из этого для себя.

М.: А вы трое, каково вам было сегодня выступать в такой роли?

Роберт: Ну, я рад, что мы пришли.

Коринда: И я. А ты, Крэйг?

Крэйг: Ну, мы много чего пережили. И если рассказ о том, через что мы прошли, поможет кому-то — это же здорово. И мама, и мы, дети, — мы обсуждали, как бывает многим людям грустно, и что им вовсе не обязательно должно быть так грустно. И поэтому мы... мы довольны, что пришли сегодня, да?