«Динак могла бы», - проворчал Абивард. Его сестра была главной женой Шарбараза. Без Динак Шарбараз навсегда остался бы замурованным в крепости Налгис Крэг. Он по-прежнему уважал ее за то, что она сделала для него, но за годы их брака она родила ему только дочерей. Это уменьшило ее влияние на него, чем могло бы быть.

Но Шарбараз вполне мог бы не прислушаться к ней, если бы она родила ему сыновей. Даже в те дни, когда он все еще сражался со Смердисом узурпатором, он больше всего полагался на собственное суждение, которое, Абивард должен был признать, часто было верным. Теперь, после более чем десятилетнего пребывания на троне, Шарбараз поступал исключительно так, как диктовала его воля - и так, неизбежно, поступали остальные в Макуране.

Абивард открыл конверт с посланием и вытащил лежавший внутри свернутый пергамент. Он был запечатан красным воском, на котором, как и на тубусе, плаще и щите посланника, был изображен лев Макурана. Абивард сломал печать и развернул пергамент. Его губы шевелились, когда он читал: «Шарбараз, царь царей, которого Богу угодно почитать, добрый, миролюбивый, милосердный, нашему слуге Абиварду, который выполняет наши приказы во всем: Приветствую. Знайте, что мы не вполне довольны ведением войны, которую вы ведете против Видессоса. Знайте также, что, подчинив западные земли нашей власти, вы не упускаете возможности распространение войны на самое сердце Империи Видессос, то есть на город Видессос. И знайте также, что мы ожидаем движения против вышеупомянутого города, когда должна представиться мгновенная возможность, и что такую возможность следует искать с жадностью влюбленного, преследующего свою возлюбленную. И последнее, знайте также, что наше терпение в этом отношении, несмотря на кажущееся обратное, может быть исчерпано. Корона остро нуждается в последней драгоценности, оставшейся у поверженной Империи Видессос. Да дарует вам Бог усердие. Я заканчиваю ».

Рошнани стояла рядом с ним, тоже читая. Она была менее искусна в этом искусстве, чем он, поэтому он держал пергамент, пока она не дочитала. Когда это было так, она возмущенно фыркнула. Взгляд Абиварда предупредил ее, чтобы она ничего не говорила там, где ее мог услышать гонец-диспетчер. Он был уверен, что у нее не получилось бы эвена без этого взгляда, но некоторые вещи делаешь не подумав.

«Господин, есть ли ответ?» - спросил гонец-диспетчер.

«Не тот, который должен немедленно возвращаться», - ответил Абивард. «Проведи ночь здесь. Отдохни сам; дай отдых своему коню. Когда наступит утро, я объясню Царю Царей, как я должен повиноваться его приказам ».

«Пусть будет так, как ты говоришь, господин», - покорно ответил гонец-диспетчер.

Для посланника Абивард был лордом, и притом великим лордом: шурин Царя Царей, завоеватель западных земель Видесса, возможно, менее возвышенный по крови, чем высшая знать Семи Кланов, но более могущественный и престижный. Для каждого жителя Макурана, кроме одного, он был тем, с кем приходилось считаться. Для Шарбараза, царя Царей, он был слугой точно в том же смысле, в каком был слугой подметальщик в царском дворце в Машизе. Он мог сделать для Шарбараза больше, чем подметальщик, но это была разница в степени, а не в виде. Иногда он принимал свой статус как должное. Иногда, как сейчас, это раздражало.

Он повернулся к Венизелосу. «Проследи, чтобы потребности этого парня были удовлетворены, затем присоединяйся к нам в нашем доме».

«Конечно, достопочтенный сэр», - сказал Венизелос по-видессиански, прежде чем перейти на макуранский язык, чтобы обратиться к диспетчеру. В эти дни Абивард настолько привык к шепелявому видессианскому акценту, что едва замечал его.

Дом, где остановились он и Рошнани, стоял рядом с руинами дворца гипастея, губернатора города. Рошнани все еще яростно брызгала слюной, когда они с Абивардом вернулись к этому. «Что он хочет, чтобы ты сделал?» - требовательно спросила она. «Устроить великое колдовство, чтобы у всех твоих людей внезапно выросли крылья и они перелетели через Переправу для скота и спустились в город Видесс?»

«Я уверен, что Царь Царей был бы рад, если бы я нашел волшебника, который мог бы сотворить такое заклинание», - ответил Абивард. «Теперь, когда я думаю об этом, я бы сам был рад. Это сделало бы мою жизнь намного проще ».

Он тоже был зол на Шарбараза, но был полон решимости не показывать этого. Царь Царей и раньше посылал ему раздражающие послания, но не смог их выполнить. Пока он оставался в Машизе, реальный контроль над войной против Видессоса оставался в руках Абиварда. Абивард не думал, что его повелитель пришлет нового командира на смену ему. Шарбараз, вне всякого сомнения, знал, что он лоялен и надежен. О ком еще Царь Царей мог сказать это?

Затем он перестал беспокоиться о том, что думает Шарбараз, если вообще что-нибудь думает. Дверь, которая, за исключением пары узких окон со ставнями, была единственным просветом на равнине, не говоря уже о грязном и закопченном побеленном фасаде дома, распахнулась, и его дети выбежали ему навстречу.

Вараз был старшим, названным в честь брата Абиварда, который пал в Пардрайанской степи вместе с Годарзом и многими другими. Теперь он был старше его на десять лет и выглядел как маленькая, гладколицая, без подкладок копия Абиварда. Случайно даже на его хлопчатобумажном кафтане были такие же коричневые, бордовые и темно-синие полосы, как у его отца. «Что ты мне принес?» он завизжал, как будто Абивард только что вернулся из долгого путешествия.

«Моя ладонь на твоей заднице за то, что ты такая жадная?» Предположил Абивард и отвел руку назад, как будто собираясь выполнить это предложение.

Вараз положил руку на рукоять маленького меча - не игрушечного, а уменьшенной версии мужского клинка, - который висел у него на поясе. Второй живой сын Абиварда схватил его за руку, чтобы тот не отшлепал Вараза. Шахин был на три года младше своего брата; между ними лежал еще один ребенок, тоже мальчик, который умер от флюса до того, как его отняли от груди.