Перво-наперво. "Соберите пленников и отправьте их сюда, как можно быстрее. Затем отпустите наших людей на это место. Чем дольше оно стоит, тем больше мерзости".

"Насчет этого вы правы, ваше величество", - сказал Коментиолос. "Я позабочусь об этом, обещаю вам".

"Хорошо". Маниакес попытался представить себя воплощенным Фосом на земле. Абсурд. Если добрый бог не уничтожит его, это сделают его возмущенные подданные. Он поспешил покинуть святилище, почувствовав внезапную потребность в свежем воздухе.

Маниакес оглянулся на юго-восток, в сторону Лисс-Айона. Конечно, сейчас он не мог видеть видессианский порт. Он не мог видеть даже холмов, которые были водоразделом между Ксеремосом и Тутубом. Единственными холмами, делавшими горизонт каким-либо иным, кроме плоского, были искусственные холмы, на которых возвышалась Тысяча Городов.

Его смешок был застенчивым. Повернувшись к Лисии, он сказал: "Когда я вернусь в Видесс, город, я не могу дождаться, когда смогу уехать. Как только я уеду, я хотел бы иметь новости о том, что там происходит ".

"Я не скучаю по городу", - сказала Лисия. "Последние пару лет мы мало что слышали о нем, а те новости, которые они нам принесли, не стоили того, чтобы их слушать".

Она говорила с большой уверенностью и с большим гневом в голосе. Насмешки и неодобрение, которым она подверглась в столице за то, что стала супругой своей кузины, подействовали на нее сильнее, чем на Маниакеса. Он уже видел, что, будучи Автократором, что бы он ни делал, это не сделает всех счастливыми. Это позволяло ему относиться к презрению философски ... большую часть времени.

"В любом случае, нелегко переправить гонцов", - сказал он, словно утешая себя. "То, что ты не слышишь, ничего не должно значить. Они не стали бы рассылать депеши, если бы новости не были настолько важными, чтобы рисковать потерять людей, чтобы убедиться, что они дойдут до меня."

"Ко льду с новостями, кроме тех, что мы вызываем", - уверенно сказала Лисия. "Ко льду с Видессосом и городом тоже. Я бы отдал его макуранцам через минуту, если бы это не разрушило Империю ".

Да, она позволила своему негодованию тлеть там, где Маниакес отмахнулся - большей частью - от него.

Он перестал беспокоиться о новостях из дома и вместо этого посмотрел на запад. Там горизонт был изрезан, над ближайшими равнинами возвышались пики гор Дилбат. У подножия этих гор лежал Машиз. Он был там однажды, много лет назад, помогая возвести Шарбараза на трон. Если бы он снова добрался до Машиза, он сверг Шарбараза с этого трона… и от его принятия божественности. Разрушение этого святилища было тем, что Маниакес был рад сделать.

Ближе, чем Дилбаты, ближе, чем Машиз, был Тиб. Каналы протягивали его воды на запад. Там, где каналы выходили из строя, как на восточных окраинах Тутуба, не хватало орошения. Однако сейчас он мало думал об орошении. Он сосредоточился на том, чтобы перебраться через реку. Она была не такой широкой, как Тутуб, но текла быстрее, и, без сомнения, все еще была в весеннем половодье. Пересечь его будет нелегко; макуранцы сделают все возможное, чтобы помешать ему овладеть западным берегом.

Он не ожидал захватить мост из лодок неповрежденным; это было бы удачей, превосходящей все расчеты. Какие бы солдаты ни были у врага на противоположной стороне, они соберутся против него. Если они задержат его достаточно надолго, что вполне возможно, макуранская пехотная армия, которую он оставил позади, догонит его. Когда против его людей собрано так много солдат, а река ограничивает направления, в которых он мог двигаться, все это может оказаться неприятным.

Когда он поворчал о трудностях перехода через Тиб, Регорий сказал: "Знаешь, если нам придется, мы всегда можем повернуть на юг к истоку реки и либо перейти ее вброд, где она молодая и узкая, либо вообще обогнуть ее и двигаться вверх по западному берегу".

"Я не хочу делать ничего подобного", - сказал Маниакес. "Это заняло бы слишком много времени. Я хочу идти прямо на Машиз".

Его двоюродный брат посмотрел на него, ничего не сказав. Маниакес почувствовал, как его щеки запылали. В первые дни своего правления его самой большой ошибкой было слишком поспешное наступление, когда он начал действовать без надлежащей подготовки или ресурсов. Региос думал, что он делает это снова.

Однако, поразмыслив, он решил, что это не так. "Подумай хорошенько", - сказал он. "Если мы повернем на юг, что сделает парень, командующий солдатами тута из Костабаша? Вероятно ли, что он погонится за нами? Может ли он надеяться догнать нас, пеших, преследующих конных? Если у него есть хоть капля здравого смысла, то что он сделает, так это сам пересечет Тиб и будет ждать нас на подступах к Машизу. Если бы ты был в его сандалиях, разве ты не так бы поступил?"