В фильме кинорежиссеров Вачовски «Матрица» изображен фантастический мир будущего, в котором машины, превзошедшие людей по развитию интеллекта, превратили людей в источник электрической энергии [1]. Чтобы тело человека, лежащее в капсуле и упакованное в сеть проводов и контактов, исправно работало как электростанция, машины, с помощью воздействия на мозг, создают у каждого человека иллюзию, будто он живет в обычном для него мире. Фильм задуман как высоко-технологичная художественная версия теории древнегреческого философа Платона, согласно которой реальный мир есть иллюзия, за которой скрывается невидимый человеку мир идей. Идеи отбрасывают тени на стены пещеры, в которой находится прикованный к полу человек. Эти тени мы и принимаем за реальный мир.

Итак, человек, погруженный в мир искусственной субъективности, принимает его за подлинную реальность. Лишь вмешательство извне может помочь человеку открыть факт иллюзорности своего мира и познать истинный мир. В фильме этот истинный мир выглядит очень непривлекательно: разрушенные машинами мертвые города, непригодная для жизни экология, подземный город-убежище, в котором скрываются освободившиеся от мира иллюзий люди, пища, лишенная цвета, вкуса и запаха. У человека, попавшего в истинный мир, возникает дилемма: оставаться в лишенном красок и форм подлинном мире, или вернуться в гораздо более разнообразный и привлекательный мир иллюзий.

Как и во всяком уникальном произведении искусства, в фильме художественный вымысел с удивительным мастерством вплетен в ткань реальных проблем наук о человеке. Могут ли машины создать у человека иллюзию субъективной реальности? Действительно ли человек, погруженный в мир искусственной субъективности, не может покинуть его без посторонней помощи? Что лучше: наслаждаться жизнью в мире иллюзий, или вести полную лишений и страданий жизнь в мире истины? Попробуем разобраться в этих вопросах.

Голубое небо в легких перистых облаках, шум зеленой океанской волны, разбивающейся о песчаный берег, легкий аромат и скульптурные, словно вырезанные из желтоватого мрамора лепестки чайной розы, нежный вкус пирожного с кремом – таким выступает перед нами реальный видимый мир в лучших своих проявлениях. Но те, кто изучал физику и химию, знают, что все описанные выше ощущения – иллюзии. В истинном мире нет ни зеленого, ни голубого, ни сладкого – все, что есть – это электромагнитные волны определенной длины и молекулярные структуры, воздействующие на вкусовые почки языка. Отразившись от листьев магнолии, электромагнитные волны попадают на цветовые рецепторы глаза, превращаясь в электрические импульсы. Импульсы, пройдя по зрительным нервам, всасываются в бесконечно сложный лабиринт нейронов зрительной коры мозга и – о чудо – мы видим зеленый цвет.

Превращение физических процессов в субъективное явление действительно является чудом, не объясненным наукой. Все, что было до этого момента: свет, падающий на лист магнолии, свет с измененной длиной волны, отраженный от листа, электрические импульсы в рецепторах и нейронах – связано единой причинной цепью, которую можно проследить шаг за шагом, и вдруг эта цепь прерывается и возникает нечто совершенно иное: ощущение зеленого. Цвета, вкусы, звуки, запахи, ощущения тяжелого или легкого, большого или малого, краткого или длящегося – словом, весь мир субъективности представляет собой магическое явление, если под магическими явлениями понимать явления, но подчиняющиеся законам физики. Как и в фильме «Матрица», перед нами возникает дилемма: что считать подлинной реальностью – мир субъективных ощущений и чувств, или стоящий за ним мир физических вещей и процессов?

Естественно предположить, что подлинной реальность надо считать ту, которая воздействует на другую. Можем ли мы изменить цвет листа магнолии или вкус пирожного одним лишь усилием воли? Нет. А вот изменить ощущение цвета, поместив лист магнолии под цветовой фильтр, или изменить вкус пирожного, поменяв молекулярный состав крема не представляет труда. Не только субъективные ощущения, но и гораздо более сложные субъективные структуры, включая темперамент и личность, подвержены влиянию материальных структур. Так, болезнь Хаттингтона, приводящая к коренным изменениям в личности человека в возрасте между 35 и 44 годами (рост агрессивности, гиперсексуальность, импульсивное поведение, нарушение социальных норм), есть результат мутационного изменения одного единственного гена среди десятков тысяч [2]. Ничтожные по размерам молекулы наркотиков, нейромедиаторов, гормонов или вирусов, введенные в мозг и тело могут изменять поведение животных и человека. Если капсула антидепрессанта – пишет нейрофизиолог Марта Фарах, « может помочь без усилий преодолеть проблемы ежедневной жизни, и если стимулянт может помочь нам не опаздывать на встречи и выполнять обязанности на работе, то не являются ли сложный темперамент или трудный характер также следствиями устройства наших тел? И если так, то есть ли вообще что-либо в человеке что не является следствием устройства наших тел?» [3, с.38].

Итак, магнитное и электрическое поля не имеют цвета, молекулы и их сочетания не имеют вкуса, гены по структуре не имеют ничего общего с личностью человека, а химические вещества, используемые в антидепрессантах – с настроением и поведением. И тем не менее манипуляции с этими материальными структурами (полями, молекулами и генами) воздействуют на субъективные чувства и переживания человека, и даже могут устойчиво изменять эти переживания. Кажется, дилемма «Что первично: биологические структуры или субъективный опыт?» решена однозначно в пользу биоструктур. Но не будем спешить с заключениями.

Прежде всего, обнаруживается, что биоструктуры связаны с субъективностью очень свободно и допускают широкое поле вариаций. Так, известно, что одинаковые химические структуры по-разному действуют на разных людей. Например, эффективность антидепрессантов зависит от индивидуальной структуры гена 5-НТТ, отвечающего за выработку и перенос серотонина [4]. Что касается генетической заданности нашего поведения, то она еще более неопределенна. Пример с болезнью Хантингтона, предопределяемой одним геном – редчайшее исключение. Большинство болезней зависят от комбинации десятков и сотен генов. Кроме того то, как отразится генная комбинация на поведении человека, зависит от сочетания этой комбинации с влияниями среды. Так, ученые нашли сотни генов, так или иначе связанных с заболеванием шизофренией, но роль этих генов опосредствована средой: чаще всего неблагоприятное сочетание генов приводит к заболеванию у эмигрантов, и особенно у тех, которые по культуре и внешности сильнее всего отличаются от коренного населения [5]. Существуют гены, предрасполагающие человека к развитию у него депрессии, но сработают они или нет – зависит от жизненного опыта. При благоприятном жизненном опыте, с минимумом травматических событий, депрессивные состояния не возникают даже у людей с наиболее неблагоприятной генетической программой [6].