Все, за исключением, пожалуй, Теи.

– Я тоже там был, Нелла, но не искал жену. Ты слишком долго прожила вне мира мужчин. Ты наивна.

Тея больше не может их слушать. Она топает вниз по лестнице, и разговор, что вполне предсказуемо, смолкает. Они поворачиваются поприветствовать Тею. Отец выглядит усталым. Тетя уже одета, на ней опрятное платье глубокого черного цвета и белоснежный воротник.

– Тея, – улыбается тетя Нелла. – Ты прекрасно выглядишь. Хороший сон приснился?

– Снилось, что ты выходишь замуж, тетушка.

Ее улыбка застывает.

– В самом деле?

– Да. И что нет никакой еды, кроме стены из ананасов.

– Ты надо мной смеешься.

– Правда в том, – говорит Тея, – что я не помню снов.

– Счастливица, – вздыхает тетя.

– Садись, – зовет отец. – Поешь овсянки.

Тея заставляет себя устроиться за столом на ножках-козлах и накладывает в миску каши с медом.

– Тея, – начинает тетя. – Я понимаю, что слова Клары Саррагон вчера стали для тебя неожиданностью. Я сожалею, что она затронула тему в подобной манере.

– Я сожалею, что она вообще затронула эту тему, – говорит Тея. – У нее самый большой дом на Золотой излучине, а доброжелательности – как у блохи. Она смеялась над нами. Я рада, что не стала плясать под ее дудку.

Тете Нелле становится неуютно.

– Верно, она с нами не очень дружна. Однако нет худа без добра. Помнишь молодого человека, который мне помог?

– Нет.

– Юрист из Лейдена, Якоб ван Лоос. В сюртуке с горчичными вставками?

– Я не помню его сюртук. А! Ты имеешь в виду того, кто принял тебя за мою мать?

– Что ж, мы все можем ошибаться при первом впечатлении, Тея. Но я пригласила его к нам, чтобы отблагодарить за заботу. Он придет в следующую среду, и мы все вместе отужинаем.

– В среду вечером? – переспрашивает Тея, не в силах скрыть бурю чувств.

Среда всегда предназначена Вальтеру, но из-за этого ужина Тея должна будет находиться поблизости весь день. И отец, и тетя удивлены ее вспышкой гнева, и Тея спешит приняться за овсянку.

– У тебя уже назначена встреча на среду? – спрашивает тетя Нелла. – Званый ужин гильдии, о котором мы не знаем? Светский прием ОИК, который ты намеревалась посетить?

– Нет, – буркает Тея. – Конечно нет. Я же никогда ничего не делаю.

– Это всего лишь ужин. – Тетя Нелла потирает виски. – С образованным, вдумчивым молодым человеком…

– Я ни за что за него не выйду, – перебивает Тея и пристально смотрит на отца и тетушку. – Потому что я выйду замуж только по любви.

Отец ошеломлен. Сперва Тея трепещет от восторга, что сумела его потрясти, но затем приходит страх, что она сказала слишком много.

– По любви, – повторяет тетя Нелла измученным голосом. – Любовь – это, конечно, очень хорошо. Но что плохого в том, чтобы побеседовать с Якобом ван Лоосом за отменным ужином и познакомиться поближе?

– Ты ничего не знаешь о любви, – бросает Тея.

Воцаряется тягостное молчание.

– Разве? – переспрашивает тетя.

– Истинная любовь рождается из природы, полностью зрелая.

– Ясно.

– Ее нельзя обрести во время скучных ужинов или рассиживаясь на стульях, рухнув на ближайшего мужчину.

– Тея, – предостерегает ее отец, – довольно.

Тетя Нелла смотрит в старый кухонный стол.

– Я не утверждаю, что разбираюсь в любви, – произносит она. – Но кое-что в ней все-таки смыслю. Больше, чем ты думаешь. Больше, чем твои драматурги, которые говорят о ней всего два часа, прежде чем она растворится в аплодисментах.

– Она не растворяется, – возражает Тея. – Она вечна.

Тетя Нелла хватает ложку и тычет ею в воздух, подчеркивая слова.

– Любви учатся в гораздо менее привлекательной обстановке, Тея, чем театры и бальные залы. Ее заслуживают совершенными поступками. Сказанными словами. Она требует опыта. Терпения. Времени. – Тетушка снова опускает ложку в кашу. – Уверена, ты узнаешь, что такое любовь. Однако она может принять не то обличье, которого ты ожидала.

Тея стискивает свою ложку.

– Мне нет дела до твоей холодной философии. Твоей банкирской любви.

Тетя Нелла смеется:

– Жаль, я не банкир. Тогда мы не вели бы этот глупый разговор.

Слова слетают с их уст, как масло с раскаленной сковородки.

– Ты говоришь о преподанных уроках, – с презрением цедит Тея. – О навязанном опыте любви. Мне это отвратительно. Противоестественно.

– Откуда, скажи на милость, в свои юные годы ты стала таким ее знатоком? – К щекам тети Неллы приливает краска. – Ты дочь джентльмена с Херенграхт, но ведешь речи, как поэт в кофейне. Откуда ты так много знаешь о любви, Тея?