“ Мама, ” выдавила я, каждый слог причинял боль моему горлу. Она не двигалась.

Мое зрение затуманилось. Сознание ускользнуло. Громкий рев прорвался сквозь туман в моем мозгу. Мое тело дернулось.

Падаю. Падаю. Fallen.

Моя голова ударилась о твердый мраморный пол, и мир погрузился во тьму.

Вздрогнув, я проснулась, шелковистые простыни прилипли к моей потной коже. Ужас опутал паутиной каждый дюйм моего тела. Переводя дыхание, я уставилась в потолок пентхауса Луки. Сон всегда возвращался в случайные моменты. В нем было что-то, чего мне не хватало, но я не мог точно определить, что.

Воспоминание причиняло боль. Это открытие не удивило меня, но все равно причиняло боль. Моя мать не защитила меня. Ей было наплевать на отца. Она заботилась только о себе.

Пентхаус был погружен во тьму. Совсем как в моих снах. Кошмар, который я не любила вспоминать.

Взглянув на часы, я отметила, что было только одиннадцать вечера. Было тихо. Слишком тихо. Лука обычно включал телевизор либо в гостиной, либо в своей спальне.

Для шума, сказал он.

Крошечная вспышка разочарования вспыхнула в моей груди. У него была ночь с другой женщиной? Отсутствие измены было условием нашего соглашения, но, возможно, он устал ждать меня. Только сейчас я поняла, как много значила для меня верность в нашем браке.

Беспокойная энергия струилась по моим венам. Решительно пытаясь отключиться от своих мыслей, я повернулась на бок и уставилась в большое окно, на городской пейзаж, мерцающий огнями. Я прожил в Нью-Йорке всю свою жизнь, но ничто и никогда не было так хорошо, как Сицилия.

Внезапно я затосковал по тихим ночам там. Я затосковал по темным улицам и отдаленному шуму волн, разбивающихся о береговую линию. Даже по языку, которого я не понимал. Это успокаивало больше, чем постоянный гул мегаполиса.

После часа ворочания с боку на бок я отказалась от сна. Лука был у меня на уме, и я не могла найти покоя. По крайней мере, до тех пор, пока я не выкину его из головы.

С раздраженным вздохом я сбросила одеяло и выскользнула из кровати. Схватив ночную рубашку, я надела ее и прошлепала по темным коридорам на кухню. Лунный свет лился через окна от пола до потолка и освещал серые и белые шкафы. Я открыла холодильник и достала контейнер с молоком.

Лука настоял на том, чтобы я пила органическое и непастеризованное молоко. Когда я наливала его в бокал, мои губы изогнулись в мягкой улыбке, когда я подумала о его заботливости. Я никогда не думала, что окажусь здесь с сыном Бенито Кинга.

Допив его, я сполоснула стакан в раковине. Когда я наклонилась, чтобы поставить стакан в посудомоечную машину, то заметила слабое свечение, исходящее из спальни Луки в противоположном коридоре. Когда мы приехали, он настоял, чтобы наши спальни находились в противоположных концах его пентхауса, заявив, что часто не спит допоздна и не хочет меня будить.

Я ничего не думал об этом. Но теперь нерешительность разлилась по моим венам. Что, если бы он настоял на этом, чтобы затащить в свою постель другую женщину, а потом выскользнуть с ней за дверь до того, как я проснусь?

В воздухе раздался слабый стон.

Мое тело раскалилось добела, а затем застыло, когда я поняла, что могло происходить за этой дверью. Ярость прокатилась по мне, как тропический циклон, разрывая слабые нити, которые начали формироваться между нами.

Я моргнула, мое горло сжалось.

Было трудно понять эту реакцию. Казалось, все мои стены рушатся вокруг этого человека, и это делало его еще более угрожающим для меня.

Жаждущая наказания, я прошлепала по коридору. Мои шаги были тихими, совсем как шаги отца много лет назад. Неуверенность заставила меня замедлить шаги прямо у двери его спальни. Сон все еще был свеж в моей памяти, ослабляя мою решимость.

Я оперся о дверной косяк, мечта продолжала уносить меня в тот день. День, когда я потерял своего отца. Я ухватилась за дверной косяк, полная решимости прогнать воспоминания, и как только я прислонилась к нему, дверь приоткрылась. Ровно настолько, чтобы увидеть тень Луки посреди его огромной кровати.

У меня перехватило дыхание. Мой муж лежал посреди своей кровати совершенно голый. И один.

На тумбочке рядом с ним стоял стакан со льдом и коричневатой жидкостью. Виски, если мне нужно было угадать. А рядом с ним лежал тюбик смазки с открытым колпачком.

Мое сердце затрепетало. Мои бедра сжались от желания. И мой разум шептал об удовольствии, которое я мог бы получить, если бы только сдался.

В конце концов, он твой муж, прошептал дьявол у меня на плече. Боже, этот человек мог бы меня погубить.

Мои глаза блуждали по его сильному обнаженному телу. Он был прекрасен. Шедевр. Его оливковая кожа отливала бронзой, испачканная чернилами. Его торс был покрыт татуировками. Мадонна. Сердце, настоящее сердце с розой. Крест на одной из его грудных мышц. Кончики моих пальцев гудели от желания прикоснуться к нему. Боже, прямо сейчас я бы отдала все, чтобы прикоснуться к нему.