— Мне не нравится думать о том, что тебе нужно бежать, — говорит он, сжимая кулаки. — Как ты познакомилась с Шоном?

— Он восхищался моим искусством. Мы встречались. Съехались. После этого он изменился. Он стал собственником, жестоким и психически нестабильным. Он скрывал меня от моих друзей. Если я рисовала, он хотел знать, кто меня вдохновил. Если я не рисовала, он обвинял меня в том, что я его не люблю. Потому что, если бы я действительно любила его, я бы создавала для него произведения искусства. Мне потребовалось шесть месяцев, чтобы найти способ выбраться. Теперь я сбежала и все равно не могу придумать, что бы такое нарисовать.

Мне стыдно, что я позволяла кому-то так сильно контролировать мою жизнь, и еще больше стыдно, что я не заметила признаков неприятностей до того, как переехала к нему.

— Возможно, ты думаешь, что если ты рисуешь, то уступаешь чему-то, чего он хотел от тебя. Может быть, тебе нужно снова заглянуть внутрь себя из любви к искусству, — мягкий, сильный баритон его голоса рассеивает всю мою неуверенность.

— Мое сердце не знает, чего хочет.

Я откладываю кисть и закрываю холст.

— Спущусь вниз и просмотрю еще несколько каталогов. Мне нужно поближе познакомиться с местными художниками.

Диего улыбается, что делает его еще более красивым.

— Ах, я чуть не забыл, зачем поднялся наверх. Твой контейнер пришел. Я взял на себя смелость заплатить нескольким местным мужчинам, чтобы они выгрузили содержимое в камеру хранения. Я надеюсь, что все в порядке.

Я прыгаю в его объятия, обвиваюсь вокруг него и целую его в щеку.

— Спасибо тебе, Диего. Как я когда-нибудь смогу отблагодарить тебя в достаточной степени?

Одна сильная рука давит мне между лопаток, в то время как другая скользит вниз к пояснице.

— Пустяки.

— Ты первый друг, который у меня появился за такое долгое время.

Я хочу раствориться в нем, но это не то, чего он хочет. Он дракон, защищающий меня, как груду золота. Кроме того, он прав в том, что мы не так давно знаем друг друга.

Диего похлопывает меня по спине и отпускает.

— Не пойти ли нам взглянуть на состояние твоих вещей?

В какой-то момент мне придется отпустить его, но я ненавижу, что это происходит именно сейчас. Я киваю, и мы идем в большую кладовую за галереей.

***

К тому времени, как мы открыли все ящики, я устала.

— Я нарисовала большинство из них до того, как встретила Шона. И убрала их на хранение, чтобы не загромождать его дом. Он хотел, чтобы я подождала, прежде чем устроить показ.

— Конечно, теперь ты знаешь, что он безумец, который хотел оставить тебя всю для себя. Он никогда бы не позволил тебе показывать свои работы.

То, как сжалась челюсть Диего, намекает на то, что разговоры о Шоне приводят его в бешенство.

Каким-то образом это знание успокаивает меня. Долгое время никто не заботился обо мне.

— Да. Теперь знаю. Я поняла это через несколько недель после того, как мы с ним пожили вместе.

Уставившись на мои картины, прислоненные к стене, Диего сидит на полу.

— Почему ты не позвонила в полицию, Скарлетт? Зачем пускаться в бега?

— Шон — шериф. Я могла бы позвонить одному из его заместителей, но поскольку он никогда не позволял мне встречаться ни с кем, с кем он работал, я не знала, могу ли им доверять.

Я сажусь рядом с Диего.

Он берет мою руку и тянет ее к центру своей груди.

— Где твои родители?

— Они умерли, когда мне было восемнадцать. У меня нет ни братьев, ни сестер, ни близких родственников. Шон отдалил меня от моих друзей. Казалось, лучшей идеей было спастись бегством.

Я кладу голову ему на плечо.

— Рад, что твой путь привел тебя сюда.

Диего целует мои пальцы.

— Тебе следует выйти на улицу и завести друзей. В Кричащем Лесу есть несколько очень интересных существ. Они бы тебе понравились.

— Я познакомилась с несколькими очень милыми людьми. Просто не хочу, чтобы слишком много людей знало, что я здесь. Слух может дойти до Шона.

Я пытаюсь отдернуть руку, но Диего прижимает ее к своему сердцу. Нежный стук успокаивает меня.

— Здесь тебе ничто не причинит вреда.

В его золотистых глазах вспыхивает огонек.

— Где мы все это повесим?

Я убираю руку и сажусь поодаль от Диего, положив обе руки, сжатые в кулаки, на колени. Я так счастлива видеть свои работы, но волосы у меня на затылке встают дыбом. Встаю и расхаживаю по темно-серому бетонному полу.