Бил лениво ударил несколько раз по лицу привязанного к креслу человека приговаривая:

— Падла поганая, ты будешь говорить или тебе в задницу электрический провод вставить?

— Ты понял, гнида? Последний раз тебя спрашиваю, где твой шеф хранит шифры? — в сотый раз повторил вопрос Сэм.

— Тащи провода, Сэм! — устало воскликнул Билл — Я его уже замучился бить. Может быть он и вправду не знает?

— Знает, сука, но боится сказать. Понимает, что мы его убивать не будем, пока не скажет, а если скажет, то его свои друзья грохнут. Время тянет.

— Давай его током, Сэм. Уже часов пять на него потратили. Дед нам башку оторвет если к вечеру этот козел не заговорит.

Сэм поднялся с дивана и вышел в коридор. Через пять минут он вернулся с микроволновой печью в руках. Бил посмотрел на Сэма удивленно и спросил:

— Ты что провода найти не мог получше? Оторвал бы от настольной лампы на худой конец. Все бы тебе, Сэм, полезные вещи портить, да и провод у этой печки короткий.

— Заклей ему рот пластырем, чтобы орал потише приказал Сэм.

Бил заклеил рот связанному человеку.

— У меня идея. В сети напряжение силком высокое, опасно, может сдохнуть если ему вставить провод от розетки. Я лучше придумал, стекло у печки выбьем и его ногу туда. Поджарим немного! — ответил Сэм, положил печь на пол перед пыточным креслом и выбил переднее стекло ударом каблука, потом наклонился к полу, вставил в печь ногу человека. Затем он включил ток.

— А-А-А! Бойно! А-А-А! Hеадо! — замычал человек с заклееным ртом — Скауяяде! Выкьючитеее!

— Давно пора! — обрадовался Сэм и отключил напряжение — А то заставляешь приличных людей заниматься такой грязной работой. Hу и где?

— Ротокейте! У-УЙ-ЙО-ООО! Пластыокейте!

— Бил, отклей пластырь! — сказал Сэм, выключая печь.

— Hу? Говори, живо! — сердито сказал Билл грубо оторвав пластырь от губ жертвы пыток.

— Я мало знаю. Шифры хранятся в накопителе. Я видел, как шеф вставлял его в прибор связи со спутником. Прибор находится на другой квартире, адреса я не знаю, но могу показать дорогу.

— Дальше! — продолжил допрос Сэм.

— Он не хранил шифры здесь, всегда увозил, но куда не знаю.

— Кто знает?

— Шофер.

— Где найти шофера?

— Он живет, где-то на востоке города. Я не знаю.

— Где вы встречались с шофером?

— Обычно в гараже.

— Гараж где?

— Здесь в этом доме, в подвале.

— А что и машина сейчас там?

— Я не знаю.

— Какая машина у твоего шефа?

— У него две, одна красная «мерседес-турбина», вторая синий "Аквафоннер 450".

— Ключ?

— Замки дверей настроены на отпечатки пальцев шофера и шефа.

— Билл, звони Деду, этот козел вероятно действительно всего не знает, пусть его шефа привезут.

Бил позвонил по видеофону и через полчаса в квартиру вошел Дед. За ним вошли два телохранителя, с огромным ящиком напоминавшим размерами гроб.

— Вытряхните его на пол, ребята — сказал Дед своим людям пришедшим с ним.

Телохранители поставили ящик на пол и грубо перевернули его кверху дном, отстегнули защелки и убрали ящик в сторону. Hа крышке ящика остался лежать связанный полковник Стоун с заклеенным пластырем ртом.

— Как доехали, полковник, не трясло? — ехидно поинтересовался Сэм — Вот вы и дома, присаживайтесь с нами!

Телохранители отклеили полковнику пластырь от губ и усадили его в свободное кресло.

— Как вы нашли эту квартиру? — спросил полковник и удивленно уставился на капитана Истина привязанного к креслу.

— Мы давно за вами следили — ответил Дед.

— Вы из контрразведки мятежников? — спросил полковник.

— Hе совсем, у нас частная контрразведка.

— Что вы от меня хотите? Почему вы держали меня в подвале трое суток?

— Я нашел ваше предложение выгодным для своего бизнеса, но к сожалению полное отсутствие политических взглядов мешает мне стать тайным агентом Земли. Я не могу принять ваше коммерческое предложение, полковник. Слишком сильное недоверие у моих людей вызывает тайная жандармерия, но это не повод, чтобы отказаться от тех золотых гор, которые вы мне сулили.

— Вас найдут и жестоко накажут, если хоть один волос упадет с моей головы! — крикнул Стоун, но удар кулака Била в лицо заставил его замолчать и из носа полковника потекла кровь. Бурное выражение эмоций здесь не приветствовалось.