С Пикой было посложней — тот иногда в пылу спора проявлял маломальскую смекалку, изображая умника; пил и ел много и желательно на халяву; трудиться на найденной заботливым Микробом работе категорически не желал; лишь лоботрясничал и шлялся по городу все дни напролет в поисках неведомого счастья. Но всё равно он оставался родным и даже иногда нужным.

Сам глава данного братского подряда был вечно под кайфом, ни дня нигде не работал, потому что вечно занимался бордельными делами.

Квинтэссенцией же этого семейного воссоединения стало ухудшение обстановки в городке — благодаря бурной деятельности троицы показатели и статистические данные по количеству венерических и наркологических заболеваний резко возросли.

Такого открытого всплеска наркоторговли в своем небольшом городке спокойные по природе норвежцы еще не видели и даже не смогли припомнить.

— Я научу этих дебилов жизни. Ха-ха-ха! Сидят, баблом обросли. Говноеды, барыги сраные! Правильные, типо, все. Епт. Ха-ха-ха! — изрыгал свою точку зрения в адрес приютивших его норвежцев, брызжа ядом, нервный и немного ошалевший Микроб.

К чему был выплеск этой открытой злобы и агрессии? Непонятно. Возможно, просто потому, что Рихард любил учить жизни всех окружающих, а не только Чесловаса с Александрасом.

Однако предлагаю от норвежцев с их скучными бытовыми проблемами вернуться к нашему главному герою и его вечной заботе, связанной с повышенной потенцией.

У Чесловаса уже на второй месяц пребывания в Арендале снова начали «разбухать яйца», и ему ужасно захотелось опорочить непорочное, отдаться блуду и дикому разврату. Привезенная им и бережно сложенная в пакетик «Зина», увы, не спасала положения. Вся продырявленная и переклеенная скотчем, она, шипя, как проколотая камера от колеса, быстро сдувалась.

— Китайская подделка! Тьфу, говно! — выражал свое недовольство, обиженный Дабровольскис, отбрасывая Зинку в сторону.

Пожаловался на резиновую проказницу он и Микробу. Тот с мраморным лицом, повертев ее в руках, всё понял, вошел в суть проблемы, немного подумал и, проявив своеобразное благородство, решил-таки придти на помощь горемычному брату.

— Слушай, старичок, — на удивление убаюкивающим голоском как-то издалека начал он. — Смотрю тебя вообще плющит. Пора тебе с Веркой Два Евро знакомиться. А то загнешься тут. Епт!

Чесловас, хоть и был дурачок, но как только дело коснулось секса, всё быстро понял, повеселел, как малый ребенок, распрыгался и буквально расцеловал Микроба. Тот, правда, не понял, к чему все эти нежности, лишь сухо и строго обозначив цену, тихо покинул комнату.

Наплясавшись вдоволь, Чесик вдруг опомнился.

Так, стоять! — испугано подумал он. — А почему так дорого? Ведь, вроде, сказано было, что только «два евро». Ничего не понимаю. Но с Рыськой, (как он про себя называл старшего брата) надо быть осторожней, — досадовал герой.

Однако хоть как-то перечить своему кормчему панически побоялся и поэтому не стал. Вскоре, а если поточнее, то в этот же вечер состоялось рандеву возбужденного и залитого похотью да пивом Чесловасом и перекошенной болезненной худобой, равнодушной ко всему происходящему Веркой.

Она оказалась настолько безразличной, что впала в немилость к Чесловасу с первых же минут общения.

— А ты откуда, малая? — попытался завязать конструктивную беседу последний.

— А тебе не всё ли равно, малой? — застуженным и прокуренным голосом вопросом на вопрос съязвила та, снимая заношенное местами до дыр нижние белье.

— Давай лучше делом займемся, хорош трепаться, как на допросе, — строго и нетипично для своей профессии констатировала она и прикрыла рот маленьким высохшим кулачком, раскашлявшись ужасным кашлем.

Блин, так мой дедушка туберкулезник, царство ему небесное, перед смертью кашлял, — переживая, думал Чесик. Но, нащупав в кармане брюк пачку контрацептивов, немного успокоился и, потушив свет, приступил к делу.

В постели всё происходило тихо и как–то без азарта — такого неподвижного тела и поистине гробовой тишины во время полового акта Чесюня не припоминал. Несмотря на то, что со своей стороны он честно отдавался процессу: пыхтел, как паровоз, стараясь искренне угодить даме.

Невероятно, но факт — уже после десяти минут интимной близости с кавалером Вера начала что-то жевать, при этом ужасно чавкать и давиться. Объяснялось такое ее поведение весьма просто: из-за большого количества работы и клиентов бедняжка попросту забыла поужинать. Сейчас же она решила устроить себе элементарный перекус.

Охренеть! Во дает овца! Она что, голодная, кушать хочет? — раздраженно думал Чесловас. Однако останавливаться не захотел, а лишь увеличил скорость.