Изюминкой же данного сомнительного увеселительного мероприятия являлось то, что там должна была присутствовать некая тучная, но главное одинокая и легкодоступная особа с большим «армянским» носом.

Звали же данную «светскую диву» Надежда Дурнаво.

Она уже была известна в очень узких кругах литовско-латышской диаспоры, как женщина-зажигалка и отпетая сорвиголова, которая ради плотской утехи и мимолетно секса была готова на всё.

Именно сей немаловажный факт и привлек на этот пир нашего Чесюню.

— Ну, ладно приду. Только на подарок денег нету, — строго предупредил Яшку корефан.

— Да ладно, не надо, ты так приходи. Главное на пузырь одолжи у кого-нибудь.

На том и сошлись. И вот 24 декабря в канун Католического Рождества весь навеселе после трехдневного запоя Чесик, будучи во власти «зеленого змея», ввалился к Музыканту в квартиру.

Уже по короткому пути в комнату именинника наш недотепа умудрился разбить зеркало, висящее в коридоре, подраться с хозяйкой квартиры, которая скалкой ударила оного по рукам, и дважды упасть. Однако, как только его пьяному взору предстала грузная большеносая Дурнаво, он заметно протрезвел и лихо подтянулся.

— Надежда, — улыбаясь огромным ртом во все тридцать два зуба, представилась та и скромно протянула вновь прибывшему гостю увесистую волосистую ручищу.

Ой, да знаю я, что ты за птица! Весь город знает. Ха-ха-ха!— подумал коварный кавалер. Но вслух ответил, что наслышан о ней и вместо руки протянул Наде бутылку с Бренди.

Такой галантный и немного неожиданный подход к делу вполне устроил неприхотливую Надежду, и она громко заржав, приняла бутылку. Недолго думая, она тут же ее откупорила и разлила дурманящее зелье по пластиковым стаканчикам. Залпом опустошив свой, Надежда пустилась в безумный пляс, включив музыку на полную мощность.

Такое раскрепощенное поведение в какой-то степени неадекватной женщины было по душе такому же странному Чесловасу.

Вот эта баба, охренеть! Ну и буфера, а жопа!— радостно и восхищенно думал он. — Юху. Вот это по мне! Не строит из себя недотрогу, как другие. Ну, старая (Дурнаво, и впрямь, было сорок девять лет). Ну, страшная (Надя была необычайно дурна собой). Зато своя в корень,— не мог в душе нарадоваться олух. Действительно, она была легка на подъем, когда дело касалось дикого секса без обязательств, махинаций или аферизма в особо крупном размере.

А тем временем после двухчасовой безумной пьянки, где пили все и всё, что горело, при этом элементарно забывали закусывать, наступило время белого танца. Поддатые дамы молча расхватали на их пьяный взгляд более перспективных кавалеров.

В этой мутной компании наш Чесловас относился к явным лидерам — был не самый пропащий, работал на мусоросвалке и даже дарил цветы женщинам на свиданиях. Другими словами — среди собравшихся маргиналов истинный джентльмен и галантный кавалер.

Подметила это и наша охмелевшая Надя, пользуясь своим положением на вечеринке: самым большим весом и огромным кулаком. Она локтями растолкала соперниц и в мгновение ока очутилась подле чумоватого Дабровольскиса.

Тот поначалу немного оторопел от такого излишнего внимания к своей скромной персоне, но слегка помежевавшись, принял-таки предложение настырной и не оставляющей никакого выбора Нади.

На потрепанном музыкальном центре заиграл медляк из девяностых, и пара закружилась в плавном танце, расталкивая всех вокруг, положив отяжелевшие хмельные головы на плечи друг другу.

Со стороны всё это мракобесие с танцульками выглядело довольно культурно и вполне порядочно. Но, присмотревшись поближе, можно было заметить, как наглая Надежда загребла правую худощавую ручонку Чесловаса и насильно положила ее к себе на левую ягодицу.

Охренеть! Во, бабенка дает!— немного испуганно подумал Чесик.

Левая же рука бедолаги без его на то согласие позже перекочевала на Надину правую грудь шестого размера.

Вот это охренеть! Я ж ее сегодня завалю!— не унимался восхищаться изумленный кавалер раскрепощенной и тоже возбужденной барышней.

Всё, будем брать хорька!— подумала сама барышня и буквально впечатала костлявого Чесловаса в свое бренное массивное, похожее на кадку с рыхлым тестом, тело.

Кому чего хочется в таком ограниченном пространстве, неизвестно, но нашему герою ужасно захотелось пустить газы и от всей души отрыгнуться. И если второе желание он хоть и с большим трудом, но мог сдержать, то с первым недугом он справлялся из рук вон плохо. Похмельные, кисловато-сладкие шептуны повалили градом, вмиг заполнив вакуум забитой до отказа комнатенки едкими режущими глаза газами.

Благо, комнатушка для собравшихся людей была маленькая, удушливая и плотно заселенная, поэтому резкую и неоткуда взявшуюся вонь можно было легко списать на любого присутствующего.