Шрифт:
— И цветы ей передайте! И кусок торта! — наперебой начали предлагать ребята.
— Цветы, да, — кивнула Изольда. — А всего остального ей пока нельзя.
И мы поехали. Все, до последнего Мышонка. И даже Зойка.
Мы стояли под окном. А Ирка махала нам, посылала воздушные поцелуи и подавала еще какие-то знаки. А потом Будка, выйдя вперед и встав в картинную позу, дурным голосом запел романс Чайковского:
А-а, под окошком твоим Я тебе пропою серена-аду!Это было очень громко. Ирка явно услышала даже сквозь плотно закрытое окно. И начала так смеяться, что, видимо, у нее заболел шов. Во всяком случае лицо ее скривилось от боли. На прощание она вновь махнула нам рукой, и Изольда увела ее.
Домой мы возвращались вчетвером: я, Клим, Будка и Зойка.
— Жалко, — с грустью произнесла вдруг Зойка.
— Чего тебе, интересно, жалко? — разинул рот Будка.
— Что все кончилось, — вздохнула моя подруга.
— Что все? — по-прежнему не понимал Будка.
— И этот год, и спектакль, — меланхолично изрекла Зойка.
— Ничего подобного, — отмахнулся Будка. — Я каждый год отсчитываю с первого сентября. Поэтому у нас от этого года впереди еще больше половины. А спектакль... Да мы кучу новых поставим. И даже лучше.