Девочка, шмыгав носом, коротко стреляет взглядом в Пашу.

— Иди! Иди! Я сейчас тебя только краской помазать могу. Погляди на мои руки.

— А как вас зовут?

— Тетя Нина.

Девочка несмело идет следом за мной.

— А меня Даша! А песика как зовут?

— Луи.

— Красивая кличка! Его, наверное, дети когда-то обидели?

— Было дело.

— А давно вы знаете дядю Пашу? Ауч! Ай! Ай!

Дую на оцарапанные предплечья после обработки перекисью.

— Это он вас лечит? — кивает на мою забинтованную ногу.

— Ага.

— Повезло… Дядя Паша хороший доктор, добрый, — улыбается девочка.

— Ну куда я пойду? — возмущенно смотрю на Павла. — Я не знаю этих людей, они меня и подавно.

— Вот и познакомитесь. Посидим по-соседски. Они кстати здесь гораздо чаще меня бывают. Чуть ли не каждую неделю на выходные приезжают, а летом и вовсе живут здесь безвыездно.

— Мне не удобно…

— Не говори ерунды!

— Да у меня, и нога что-то побаливает… Я лучше полежу.

— Кого ты собираешься обмануть? — подхватывает меня под локоть и ведет к двери. — Серега маринует охренный шашлык на гранатовом соке. У него там какой-то особый рецепт. Пальчики оближешь!

— Хорошо! Хорошо… Дай я хоть переоденусь. И с пустыми руками не красиво, тем более там ребенок.

— Будь проще. Они простые люди, им без разницы в чем ты придешь…

— Ну хоть ребенку сладостей соберу.

— Собирай!

Паша сел на крыльцо. Достал сигареты.

Я терпеть не могла, когда Максим курил. Он никогда не курил в доме, даже на балконе. Зато всегда курил в машине. И меня это раздражало. А может, меня раздражал сам Макс? Не может, а так и было.

Я давала себе срок до совершеннолетия дочки. Как я прожила с ним еще четыре года после? Ума не приложу! Наверное, дело было в привычке. Он работал, я работала. Мы жили как соседи, а учитывая то, что ел он дома крайне редко, парою мы не пресекались по несколько дней. А потом он отнял у меня работу, и я от тоски полезла на стену.

Окно кухни выходило прямо на крыльцо. Мне отлично был виден профиль Паши. Он курил, выпуская дым кольцами, а я смотрела и гадала. Сколько ему? Ровесник или старше? Если старше, то совсем немного. Ему определенно не больше сорока пяти. Темные волосы с легкой проседью было бы неплохо подстричь, хотя ему и так хорошо. Леночка, мой парикмахер, сказала бы, что у него не шевелюра, а проклятие для мастера.

Чтобы такого хорошо подстричь нужно иметь золотые руки. Пока мы красили забор я насчитала у него три вихра. Волосы торчали в особом беспорядке и неплохо контрастировали с недельной небристостью. Не могу сказать, что он выглядел через чур небрежно. Но и опрятным его внешний вид нельзя было назвать даже с натяжкой.

Широкие брови над глубоко посаженными глазами, небольшой залом между этих самых бровей. Нос с горбинкой и четко очерченные губы. Думаю, если переодеть его из этой майки алкоголички… Ну, хотя бы в белый халат. Ну конечно же халат! Уверена, что медицинский костюм ему невероятно идет. Интересный мужик… Павел, как вас там по батюшки? Что вы здесь делаете? Определенно, вам не место на пороге дома женщины бальзаковского возраста. Почему-то мысленно я пририсовала к нему смазливую миниатюрную блондинку, минимум на десять, а то и на пятнадцать лет моложе.

— Когда Гарри вернулся с матча по квидичу. Кстати его команда тогда победила. К нему подбежала Джинни и обняла его. И Гарри не понимая, что он делает, взял и поцеловал ее. Таким образом они закрутили роман, — Даша деловито поправила волосы и отпила яблочный сок из своего высокого стакана.

— Дашка! Оставь тетю Нину в покое! Нашла свободные уши! — Инна жена Пашиного друга прикрикнула на дочку и унеслась в дом услышав громкий плачь доносящийся из раскрытого окна.

— Рассказывай! Рассказывай, мне очень интересно…

— Так вот, — продолжила девочка полностью проигнорировав мамино замечание. — В этот период Рон расстался с Лавандой и остался без пары…

— Душунь, тащи чашку! Первая партия готова, — послышалось с другого конца двора. Даша подскочила с места и схватив огромную металлическую чашку с крышкой помчалась на зов Сергея.

Тем временем Инна вышла из дома неся на бедре щекастого малыша в одной руке которого был яркий салатовый поильник, а в другой толстая прядь маминых волос.