Шрифт:
«Не вините себя! – говорит Анна Андреевна. – Мы делаем всё, что можем. Конечно, не всегда получается… Но, скажу вам по секрету, можно проникнуть и в сон хозяина!»
«Да ладно?!»
«Да. Только нужно с договориться с Бубуськой Седьмым».
«С кем?!» – спрашиваю потрясённо.
«С Бубуськой Седьмым, это наш мэр. Он разрешение выдаёт».
«Мэр?! – Совсем уже ничего не понимаю. – Так нашего мэра городского Дзюбов зовут. Валерий Евгеньич».
«Дзюбов – человек. А Бубуська Седьмой – кот. В каж-дом городе есть мэр человеческий и мэр кошачий. Разве вы этого не знали?»
М-да, мяу. Надо всё-таки иногда из дому-то выходить на прогулки, не только с Лёвой по больницам… А то так живёшь-живёшь на свете, целых пять лет уже, и не знаешь элементарных вещей, оказывается.
«А где же он, этот Бубуська?» – спрашиваю.
«Тут недалеко, через две улицы, в подвале, – говорит Анна Андреевна. – Там у него резиденция. Хотите, сходим к нему?»
«Мяу! – кричу. – Конечно хочу!»
«Я и сама подумывала сходить, – признаётся кошечка. – Мне ведь Валю очень жалко, она тоже кошмарными снами мучается, но просто… одной как-то идти… Мэр может и не разрешить. Мол, почему ради одного случая он должен разрешение выдавать? Делать, мол, больше нечего!.. Вдвоём как-то проще. Вы согласны?»
Тут дедушка Сан Саныч и Лёва с Валей из кухни выходят как раз. Дедушка нам:
– Ну чего вы размяукались на всю квартиру-то, хе-хе?
А мы не размяукались. Ну то есть размяукались, но это – для них: они же кошачьего языка не понимают. А мы серьёзные дела решаем. По спасению наших хозяев, между прочим. Это мы человечий язык понимаем, а люди кошачий – нет. Потому что не они наши хранители, а мы – их. Всё логично.
– Нашли общий язык, значит? – снова дедушка нам. – Кстати, о языке! Кушать хотите?
Мяу! Не знаю, как Анна Андреевна, а меня можно и не спрашивать. Кушать я всегда хочу.
– У меня как раз язык говяжий завалялся. Желаете? – спрашивает дедушка. А мог бы опять же не спрашивать! Если есть говяжий язык – как его можно не желать?
В общем, поели мы с Анной Андреевной на дорожку, осталось только из дому выйти. Выпустит ли дедушка, вот в чём вопрос!
Анна Андреевна к дедушке подошла, о ногу его трётся, мяукает – и на дверь входную смотрит.
– На улицу хочешь? – спрашивает дедушка Сан Саныч. – Сейчас выпустим… А ты куда? – Это он мне. Я тоже к двери побежал и тоже мяукаю вовсю!
– Странно, – Лёва говорит. – Кефирыча обычно из дому не вытащишь, совсем не любитель гулять. А тут… Чего это он?
– Это любовь, – улыбается дедушка Сан Саныч.
– Дедушка! – Валя смущается.
И я смущаюсь, мяу. Даже Анна Андреевна, вижу, засмущалась. Ну правда, чего сразу – «любовь»? Какая такая любовь? Сан Саныч скажет тоже! Просто близкая мне по духу кошка… А хоть бы и любовь. Сами разберёмся. Главное, выпусти нас, дедуля. Нам к Бубуське Седьмому срочно надо, за разрешением!
– Ладно, животные, сейчас выпущу вас, – усмехается дедушка Сан Саныч. – Куда я ключи-то дел?
Дедушка, пока ищет ключи, говорит Лёве:
– Ты, может, оставайся у нас пока? Чего тебе одному в пустой квартире?
Мяу! Что значит «в пустой»?! А я?
– Ну я образно, – говорит мне дедушка, как будто понял мою обиду. – Не сердись. Просто кот всё-таки не человек. Мало ли что случиться может.
Мяу! Да что может случиться, когда рядом с Лёвой его хранитель?! Хотя… Да. Много чего уже случилось. Эх.
– Да нет, спасибо, – смущается Лёва. – Не маленький я. Пойду к себе.
– Мы тебя будем навещать! – говорит Валя.
– Конечно, – соглашается дедушка. – Всегда заходи, звони, если что. Вот, держи пока на первое время. – И деньги Лёве протягивает, две бумажки. – А по вечерам будем с Валей заходить, еду тебе готовить. Валя, ты не против? Ох и здорово она готовит, даже не знаю в кого! Наверное, в бабушку. Родители-то – учёные, максимум на яичницу способны, и то вечно подгорала…
Лёва от благодарности, смотрю, прямо чуть не плачет. Даже у меня нос зачесался, мяу! А дедушка Сан Саныч нашёл наконец ключи, и мы с Анной Андреевной понеслись к Бубуське Седьмому. Точнее, она понеслась, а я понёсся за ней. Я ж не знаю, где живёт кошачий мэр. Я даже не знал, что он вообще живёт… Ну, в общем, вы поняли.
Глава восьмая, мяу,
в которой мэр оказывается бедным во всех смыслах, а мы, наоборот, обогащаемся фольклором
Добежали мы до подвала. Подвал как подвал, ничего особенного.
Конец ознакомительного фрагмента.