Шрифт:
Он отводит от меня взгляд, и я понимаю, что в этот момент он переводит взгляд с руки, которую держит в плену, на мою грудь.
Его ноздри раздуваются, и я клянусь, что он стискивает челюсти.
И в ответ мои и без того тугие соски еще больше твердеют на тонкой рубашке. Ткань ощущается как сладкая пытка, и осознание того, что он смотрит, вызывает толчок по моему животу и между ног.
Я пытаюсь вспомнить, что он говорил. Я почти уверена, что Ганс задал мне вопрос.
Но все, на чем я могу сосредоточиться, это его близость. Тепло его тела, так близкого к моему. То, как кожа на моем запястье ощущается под его хваткой.
Я вдыхаю, пытаясь очистить мысли, но это не работает. Потому что это просто заполняет мое последнее чувство им. Этот мужчина и запах сосны. Тот, который преследует меня в этом доме, когда я слишком много думаю о нем.
«Ганс», — шепчу его имя.
Он придвигается ближе, наши руки теперь зажаты между нашими телами. «Кто сделал фотографии, Кассандра?»
Кассандра.
Моё имя произнесено его голосом… Почему это так греховно?
«Кто?» — повторяет он.
«Это был фотограф», — отвечаю я как идиотка.
«Назови мне его имя». Ганс наклоняется ближе.
И я чувствую…
Мое тело выгибается само по себе навстречу ему.
Он твердый.
Для меня.
Удовлетворенная гордость переполняет меня.
Я не знаю, что происходит. Это самое большее, что Ганс мне когда-либо говорил.
Он в моем доме. Ворвался без приглашения. Кричит мое имя. Потому что он заведен. И…
Подождите.
«Ты ревнуешь?» — я не могу скрыть неуместного волнения в своем тоне.
Он опускает руку, держащую книгу.
Я не отворачиваюсь от него, но краем глаза наблюдаю, как он прячет книгу за спинку подушки моего дивана.
Затем, с пустой рукой, он тянется вверх и хватает основание моего хвоста. «Не провоцируй меня, Бабочка».
Он крепко держит меня и одним легким движением откидывает мою голову назад.
Мое тело горит до самого верха.
Он снова подается вперед, не останавливаясь, пока наши тела не оказываются вплотную друг к другу, и я не оказываюсь полностью зажатой между ним и спинкой дивана. «Скажи мне, кто их сделал и для кого ты их приготовила. Я больше не буду тебя спрашивать».
Поскольку он не держал меня за руку, я тянусь и хватаюсь за его черную футболку, чтобы удержать равновесие.
Его мускулы напрягаются под моим прикосновением, и я понимаю, насколько он крепок.
Я не отвечаю. Я не хочу не отвечать. Я просто до сих пор не могу поверить в то, что происходит.
«Ты должна сказать мне все до счета три», — требует Ганс.
Господи, черт возьми.
«Что будет на счет три?» — выдыхаю я.
Он прижимается своими бедрами к моим. «Тебе это не понравится, девочка. А теперь ответь мне».
Я ему не верю.
Я думаю, мне понравится.
Мое дыхание становится быстрее.
Я думаю, мне это очень понравится.
«Один», — он отпускает мое запястье и кладет руку мне на бедро, другой рукой все еще сжимая мои волосы.
Его пальцы впиваются в мою мягкую плоть сквозь мешковатую рубашку.
Когда он перестал держать меня за запястье, я использую эту руку, чтобы схватить его за другой бок.
Его рубашка не мешковатая. Она практически прилипла к его подтянутому телу.
Этот парень чертовски мускулистый.
«Два». Ганс крепче сжимает мои волосы, и этого рывка оказывается достаточно. Достаточно, чтобы вырвать из моего горла всхлип.
«Кассандра», — рычит Ганс.
«Это была девушка». Я торопливо выдавливаю слова. Не потому, что не хочу наказания; я очень хочу этого, но я также хочу сказать ему. Я хочу дать ему то, что он хочет. «Фотограф был девушкой».
Я смотрю в его темные глаза, пока он принимает мой ответ.
Ганс наклоняет свое лицо к моему, пока я не чувствую его выдохи на своей коже. «Для кого они?»
«Н-никого», — пытаюсь я ему сказать, но это звучит как ложь.
"Три."
Прежде чем я успеваю осознать происходящее, его рот врезается в мой.
Его губы неумолимы.
Жёсткие.
Теплые.
Фантастика.
Ганс использует свою руку на моем хвосте, чтобы наклонить мою голову, и я позволяю ему. Я позволяю ему контролировать меня.
Его язык требует входа, и я открываюсь.
На вкус он как…
Я обхватываю губами его язык.
На вкус он как конфета. Как сахар, фрукты и воспоминания детства.