Не подтверждая и не отрицая, Ганс открывает дверцу машины и начинает выбираться из нее.

Ну ладно.

Подшу над ним, когда начину звонить в его дверь в пять утра, чтобы убедиться, что он не спит.

Я поворачиваюсь к двери и тянусь к ручке.

Затем я вскрикиваю, когда большие руки хватают меня под мышки и тянут назад по длинному сиденью.

«Ганс!»

Он останавливается, когда мои ягодицы оказываются на самом краю сиденья, а ноги вытянуты прямо передо мной.

«Это два», — говорит он мне на ухо.

Мое дыхание теперь учащается.

Ганс скользит руками по моим бокам, затем к животу, обнимая меня спиной к его груди.

«Когда ты поймешь, что за невоспитанность есть последствия?» От его голоса у меня на шее по коже пробегают мурашки.

«Надеюсь, прямо сейчас».

Зубы царапают мое ухо, а затем Ганс тащит меня оставшуюся часть пути из грузовика.

Мои пятки автоматически впиваются в сиденье, пытаясь остановить падение. Но я не падаю. Потому что меня держит Ганс.

Мои ноги опускаются передо мной, но я повисла слишком высоко, чтобы мои туфли доставали до земли.

Во мне вспыхивает волнение.

Вот эту грубость я и имела в виду. Я просто не сказал ему, как сильно она мне нравится.

«Это три, Кассандра». Прижимая меня к себе, Ганс ведет нас к своему гаражу.

И тут я это чувствую.

Твёрдый член вдавливается в мою задницу, когда я натыкаюсь на него при каждом шаге.

Я не могу остановить свой стон и то, как я сжимаю его предплечья.

В ответ Ганс обнимает меня еще крепче.

Мы переступаем порог гаража, и тьма поглощает меня. Я не заметила, что верхний свет не горит. Никакого свечения.

Ночное небо не казалось таким уж темным, пока мы ехали, но ничто не могло разбавить черноту перед моими глазами.

«Весь грёбаный вечер», — цедит Ганс. «Дразнишь меня этим гребаным платьем».

Вместо того чтобы повернуть ко входу в дом, он продолжает идти прямо.

«Показывая мне эти чертовы белые трусики».

Он двигает бедрами, делая шаг, сильнее прижимая свой член ко мне.

«Думала, ты можешь весь вечер трясти своими сиськами перед моим лицом, а я просто проигнорирую это».

«Я не хотела». Внутри меня бурлит возбуждение и сладкая паника.

Так темно. Я ничего не вижу.

Смех Ганса не вызывает улыбки.

Я протягиваю руки. «Ганс».

Мы должны быть близко к тому, чтобы достичь задней стены.

Одна рука отпускает мою талию. Я открываю глаза шире, пытаясь что-то увидеть, но следующее, что я чувствую, — это рука, надавливающая сверху на мою собственную.

Ганс сжимает мою грудь, прижимая мои руки к телу, чтобы я не могла дотянуться. Так что я не смогу остановить нас, прежде чем мы врежемся в заднюю стену.

"Подожди!"

«доверься мне», — грохочет он.

Я не сопротивляюсь его захвату. И он делает еще два шага. Затем он останавливается. И руки вокруг меня отпускают.

Еще один крик срывается с моих губ, когда я падаю. Но его большое тело все еще позади меня, и я падаю всего на несколько дюймов, прежде чем мои теннисные туфли приземляются на какой-то резиновый коврик, а не на твердый бетонный пол.

Я поворачиваюсь, чтобы повернуться лицом к Гансу, но когда я пытаюсь повернуться, мое бедро во что-то врезается.

В полной темноте Ганс остановил нас всего в нескольких дюймах от стены.

«Я же говорил тебе доверять мне». Он хватает мои запястья и с силой ставит мои руки на поверхность передо мной. «Я больше не буду повторять».

Это что-то вроде прилавка. Он немного выше обычного кухонного прилавка и сделан из гладкого, холодного металла.

«Не двигайся».

«Не…» Прежде чем я успеваю спросить, жар у меня за спиной исчезает, когда Ганс отходит.

Но он не уходит далеко.

Руки тянут мое платье вверх, скручивая его в какой-то узел на пояснице, обнажая нижнюю часть тела.

У меня есть всего одна секунда, чтобы задержать дыхание, прежде чем ладонь коснется моей обнаженной плоти.

«А!» Мое тело вздрагивает, а руки двигаются, хватаясь за край стойки.

Рука все еще там, водит круги по кружевному материалу, который наполовину прикрывает мою задницу. Где он только что шлепнул меня по заднице.

Это приятно. Успокаивает боль. Это чувствуется—