Алексей бросает гневный взгляд, затем переводит его на мой живот, сжимает челюсти, но ничего не отвечает.

В этот вечер мы просто легли спать. На удивление я мгновенно провалилась в сон. Видимо, стресс, накопившийся за последние дни, выключил организм. Мне снова снилась счастливая семья. Моя семья. Мы бежим наперегонки через хвойный лес, лучи солнца яркими стрелами пробиваются через пушистые ветви и освещают тропинку. И вот, наконец, выбегаем к берегу! Я – абсолютно счастливая, оборачиваюсь на двух светловолосых детей,а за ними из леса выходит мой муж, их отец. Вот только это не Алексей, это… Глеб!

Вскакиваю с постели. Белова, к счастью, рядом нет. Значит, уже уехал. Перевожу взгляд на часы, стоящие на тумбе: время 8:27 утра. Делаю глубокий вдох и на выдохе плюхаюсь обратно в постель, запрокинув руки за голову. Состояние абсолютной разбитости, плюсом остался неприятный осадок после сна. Глеб, серьёзно? Уж лучше бы и дальше лицо моего фантазийного мужчины было нечётким. Не то, чтобы наш водитель был уродлив или что-то в этом роде. Нет, он очень даже красив, если так можно выразиться про мужчин. Высокий, крепкий. Угольно-черные волосы, короткая стрижка, которая с первого взгляда выглядит небрежно, но я вижу, что на самом деле над ней поработал хороший барбер. Нос с совсем небольшой горбинкой, возможно от перелома. Широкие брови и абсолютно тёмные глаза, порой они кажутся не карими, а именно чёрными. Над верхней губой, сбоку, едва заметный шрам. Волевой подбородок. Да и своей фигурой он может гордиться, скорее всего, регулярно торчит в тренажёрке. И всё же… Глеб, мой охранник и водитель? Ну уж нет, он точно не предел моих мечтаний! И я ещё помню, из-за кого чуть не попрощалась с институтом. Пришлось практически на коленях убеждать Алексея в том, что я действительно просто забыла тетрадь, а то, что одногруппник положил свою руку мне на плечо, всего лишь случайность. Никакого романтического подтекста там не было. И конечно же, что кроме своего “любимого” мужа, я не вижу никого и ничего вокруг. К счастью, Алексей на следующий день остыл, и больше мы не возвращались к этой теме. Учиться остался последний год, не представляю, как бы я бросила учёбу на финишной прямой. В общем, Глебчик знатно подгадил, и теперь он в чёрном списке.

Прикрываю глаза и снова проваливаюсь в “объятия Морфея”. На этот раз, сон напоминает обрывки недавних событий. Мне снится Белов, спальня и наш недавний скандал. Я впервые заговорила о разводе, но муж пришёл в ярость. Кричал так, что, казалось, лопнут стеклопакеты на окнах. В какой-то момент я попыталась выбежать из комнаты, но он схватил меня за запястья и с силой впечатал в кровать, а дальше… Он назвал это “примирительным сексом”, я бы сказала иначе.

Просыпаюсь в холодном поту и ознобе. Неужели теперь я буду и во снах переживать тот ужас? Наконец-то встаю и плетусь в ванную. Принимаю горячий душ и с силой растираю себя мочалкой, будто хочу содрать кожу. Тело буквально горит, но, мне кажется, я всё равно грязная. После “садистского” душа всё тело жжёт и покалывает, но, кажется, мне всё-таки стало легче.

Спускаюсь на первый этаж, где меня встречает наша милая домработница-тётя Ира.

– С добрым утром, Яночка! – как всегда, широко улыбается Ирина – Каша, бутерброд с маслом, сыром и кофе?

– Здравствуйте! – улыбаюсь, и на душе становится теплее. – Да, всё как обычно. Каша моя любимая, пшённая?

– Обижаешь, Яночка.

– Посидите со мной, пока я завтракаю? – вытягиваю губки “уточкой” и строю жалобные глазки.

– Конечно, моя девочка, как я могу отказать тебе!

От этих нежных, ласковых слов, внезапно во мне что-то щёлкает и срывается стоп-кран. Глаза мгновенно наполняются слезами. Падаю на колени и начинаю рыдать во весь голос. Тётя Ира вскидывает руки, подбегает и плюхается рядом со мной на пол, крепко обнимает одной рукой, а второй легонько похлопывает по спине.

– Тише-тише, маленькая, ш-ш-ш-ш… – полушепотом успокаивает меня эта милая женщина.

Не знаю, сколько мы так сидим, кажется, целую вечность. Больше не плачу. В душе все высохло, как в пустыне. Из меня выходят только пустые всхлипы и икота, а лицо стянуло от высохших слёз. За этой сценой нас и застаёт водитель.

– С добрым утром, Яна Викторовна, – его каменное лицо ничего не выражает. – Алексей Романович распорядился отвезти вас на учёбу и затем в аптеку.

Поднимаю непонимающий взгляд на Глеба.

– В аптеку зачем?

И тут вспоминаю, что нужно сделать тест на беременность. Моментально тушуюсь и краснею. Глеб открывает рот, чтобы ответить, но я быстро его перебиваю:

– Через двадцать минут буду готова. Можешь идти.

Водитель выходит во двор. Я заверяю тётю Иру, что всё в порядке, бегу умываться, привожу себя в достойный вид при помощи косметики и сажусь за стол завтракать.

В машине то и дело поглядываю на водителя. После ночного сна рядом с Глебом ощущаю себя ещё более неловко. Идиотизм какой-то, он точно не “герой моего романа”. А кто герой? Я целиком и полностью зависима от супруга по некоторым причинам, так разве у меня есть право мечтать о другом мужчине? О ком я вообще могла бы мечтать? Ни одного образа. Опять кошусь на водителя, и настроение моментально портится, а самое глупое: мне хочется как-то сорваться на него. Мотаю головой в попытках отмахнуться от навязчивых мыслей, затем поднимаю глаза на зеркало заднего вида и, совсем как вчера, сталкиваюсь с изучающим взглядом Глеба.

– Что? – поднимаю одну бровь вверх.

– Мы приехали.

Поворачиваю голову и вижу, что мы действительно стоим около моего института. Опять злюсь. Но на кого? На Глеба или на себя? Не дожидаясь, когда он откроет дверь, открываю ее самостоятельно и выскакиваю из машины под его неодобрительным взглядом.

– Лицемер, – неожиданно для себя произношу, не глядя на Глебчика, пытаюсь обойти его, но в этот момент, моя нога предательски подворачивается, и я заваливаюсь набок. Он ловит меня в последний момент, на долю секунды я вижу, как хмурятся его брови, а затем лицо снова приобретает каменный вид. Вот же Робот!

– Яна Викторовна, будьте осторожнее.

– А Алексею Романовичу ты доложишь о том, как лапал меня сейчас? – говорю с вызовом, а сама в шоке от такой смелости.

– Нужно было вас не ловить?

– Притворщик, – сквозь зубы цежу. – И стукач! – смотрю, как выражение лица Глеба наконец-то меняется от спокойного до состояния недоумения, и получаю от этого настоящее удовлетворение.

Стряхиваю с себя невидимые пылинки и гордой походкой иду в сторону входа в университет. Но внутри, я напоминаю, скорее желе: всё трясётся от эмоционального всплеска. Берусь за ручку двери и в последний момент оборачиваюсь в сторону белого Мерседеса. Глеб стоит на том же месте и смотрит на меня. Отворачиваюсь, взмахнув волосами, и скрываюсь за дверью.