Разговор "бабушки" с внуком оказался недолгим. И, вернувшись в дом, Агилмунд первым делом натянул поддевку, а на поддевку - кожаный жилет с железными бляшками. Поверх нацепил широченный боевой пояс с мечом, сунул в петли пару метательных ножей.

– Уходишь?
– лениво осведомился Ахвизра.

– Да, - кивнул Агилмунд.
– И ты тоже.

– Куда это?
– У Ахвизры не было ни малейшего желания куда-то идти этой ночью. Завтра - тинг. А перед тингом лучше хорошенько выспаться. Мало ли что...

– Бабушка ко мне приходила...

– Да-а?
– удивился Ахвизра.
– А я думал: мои шутят.

– Нет, - Агилмунд присел около растянувшегося на лавке Ахвизры. Ножны его меча негромко звякнули.
– Да только бабушка - не моя. Так что мы с тобой, Ахвизра, сейчас наведаемся в одно место. И немного повеселимся.

– Да?
– Ахвизра оживился.
– К девкам?

– Стал бы я для девок всю эту сбрую надевать?
– фыркнул Агилмунд.

– А почему нет?

– В такую жару!

– Тоже верно, - Ахвизра сел.
– Дело спешное?

– Верхами за полночи обернемся, если хорошо выйдет.

– Кого еще взять?
– Ахвизра уже обувался.

– Сами управимся. Я только Сигисбарна прихвачу. Пусть учится. Сигисбарн!
– гаркнул Агилмунд.
– Эй, ты! Ну-ка найди мне Сигисбарна.

– Ага, - Ахвизра затянул шнурок куртки.
– Одохару сказать надо?

– Нет. Не до нас ему. Он с полудня со старейшинами заперся.

– Так и сидят?
– удивился Ахвизра.
– Ну ладно, пойду седлаться.

Вопросов он больше задавать не стал. Все, что требуется, Агилмунд расскажет по дороге.

Ворота этой ночью не запирались: тинг. Три всадника беспрепятственно покинули бург. Они объехали стороной большую поляну, где стояли шатры тех, у кого у бурге не было родни или кто не захотел в такую теплую ночь ютиться под крышей. Когда огни костров остались позади, всадники прибавили ходу: дорога позволяла.

– Ну, - сказал Ахвизра, поравнявшись с побратимом.
– Рассказывай, что у нас за веселье будет?

* * *

Скулди не сумел узнать, что написано в послании. Не потому, что не умел спрашивать. Нет, спрашивать он умел. Увидел Книва: многому научился Скулди у того ромлянина. Лунный серп за деревья уплыть не успел, а пленник уже болтал, как две девки у колодца. Жаль только, что знал герул совсем немного. Поручено было ему (и уже не в первый раз) взять послание и передать своему родичу, который к ромлянам с товарами пойдет. Не знал он и о том, кто писал. Но знал, что дело - тайное, поэтому проявил осторожность: пустил своих людей вперед, а сам задержался. И увидел Книву.

У Скулди и Кумунда была лодка. Поэтому трех мертвецов сложили на их же корабль, а корабль подожгли. Все трое ведь умерли в бою, с честью. А что один был пленен и заговорил, так у Скулди и межевой камень заговорил бы. Из имущества ничего не взяли. Скулди сказал: хорошо хоть, ни один из убитых с ними в родстве не состоял, очищения не требуется. А вещей им брать все равно нельзя. Книве - можно, но это тоже нехорошо будет, потому что жизнь Книвы сейчас Скулди принадлежит и за все, что Книва сделает, Скулди отвечает. Это герульский обычай такой. Если герул кому жизнь спас, то спасенный ему - как дитя становится. Герул опекать его должен. Все шиворот-навыворот у этих герулов. А вот у родичей Книвы - все правильно. Если спас кого, то не ты спасенному, а спасенный тебе обязан. И по справедливости должен спасителю подарок сделать. Так что, когда возьмет Книва добычу у ромлян, непременно лучшее Скулди подарит. По своему обычаю.

Скулди с Кумундом подожгли корабль и оттолкнули от берега. Это было хорошее погребение. Даже лучше, чем развеять пепел над землей. Скулди сказал: если его убьют, он тоже хочет, чтобы его над водой сожгли. И Агилмунда о том попросит, когда спасенного Книву "дарить" ему станет.

Но когда они вернулись в бург, то Агилмунда там не нашли. И Ахвизры. И где они - никто не ведал.

* * *

– Собачки у них две, - прошептал Ахвизра, прислушиваясь.
– Бойцовые собачки. Ромлянские.

Месяц только что спрятался - не видно ни зги. И они спрятались - за изгородью, с подветренной стороны. Как раз и ждали, пока луна зайдет.

– Это хорошо, что бойцовые, - заметил Агилмунд.

– Почему?
– шепотом спросил Сигисбарн, тиская древко копья.

– Потому что обычная шавка брехать начнет, а бойцовая - кинется.

– И чего?
– Сигисбарн никогда раньше не имел дела с ромлянскими псами.

– А ничего, - последовал ответ.
– Волк пошустрей будет. Хотя эти побольше. Ладно, пошли.