Агилмунд воинские качества своих братьев. Определения типа "гнилое пугало", "воронья пожива" и "две коровы на сносях" были самыми мягкими.

Алексей и не решился бы, но Агилмунд предложил сам.

Он объявил перерыв. Совершенно обессиленные братья повалились на траву. А Коршунов рта открыть не успел, как десятник рикса уже направлялся к нему с секирой в одной руке и своей деревяшкой в другой.

– Держи, - деловито сказал он, протягивая Алексею секиру.
– Нападай! и сразу: - Стой!
– хотя Коршунов еще даже толком замахнуться не успел.

– Не так держишь, - пояснил Агилмунд. И показал как. И эдак. И жестким хватом и мягким, когда рукоять свободно скользит в ладони.

Потом поглядел на Коршунова внимательно и показал, как рубить. Как менять направление удара, как "колоть" краем лезвия и блокировать топорищем. Каждое движение - несколько раз. Сначала медленно, потом быстрее. Заставлял Алексея повторять, исправлял ошибки. В общем, оказался вполне толковым инструктором. Впрочем, и Коршунов все схватывал на лету. Тело у него было тренированное, с координацией - никаких проблем. Правда, мозоли натер, но это пустяки.

В общем, кончилось тем, что Агилмунд дал братьям "автономное" задание, а сам занялся исключительно Коршуновым. При этом никаких острот в отношении ученика не позволял, а уж Алексей вообще помалкивал. Сбылись самые худшие его опасения: теперь Агилмунд наверняка знал, что никакой Коршунов не герой, а полный лох во всем, что касается "благородного воинского искусства" нашинковать своего ближнего.

Посвятив Коршунову львиную долю времени, десятник рикса вспомнил и о братьях и взялся обучать их пользоваться щитом. Опять посыпались комментарии вроде "трехногого шелудивого борова" и "умирающей от парши шавки". Громоздкий щит то и дело вываливался из рук обучаемых, оказываясь на траве. Или на траве оказывались сами обучаемые, а щит располагался сверху. И создавалось полное ощущение, что без этого оружия защиты парням было бы намного проще защищаться. И опять Агилмунд похвалил Книву и отругал Сигисбарна. И на обратном пути Сигисбарн волок и полупудовый щит, и еще килограммов тридцать всякого барахла, а Книва бежал налегке: всего лишь с копьем, топором и пятикилограммовым петухом-тетеревом, которого сам же и подбил ловко пущенным камнем.

Коршунов ехал рядом с Агилмундом и с беспокойством ждал, что тот скажет по поводу Алексеева "умения" владеть оружием.

И дождался.

Глава восемнадцатая

АЛЕКСЕЙ КОРШУНОВ. ДВУНОГИЙ ТАЛИСМАН

– А ты ловок, Аласейа, - одобрительно произнес Агилмунд.
– Хороший воин, оказывается.

Коршунов уставился на него в полном недоумении.

– А я думал - неумеха ты, - продолжал Агилмунд.

– Думал?
– удивился Коршунов.
– То есть ты и раньше знал, что я... Не очень?

– Не очень?
– Агилмунд негромко засмеялся.
– Что я, слепой? Не видал, что ты меч, будто мотыгу держишь? А копьем шуруешь - как баба в печи кочергой. Это ж каждый видит, у кого глаза есть.

– То есть и Ахвизра?..

– Конечно!

– И Одохар?

– А Одохару даже смотреть не надо. Он и так увидит. По шагу хотя бы.

Коршунов некоторое время переваривал услышанное. Потом спросил:

– А когда Одохар мне предлагал в поход с ними идти - он знал?

– Ну, Аласейа...
– Агилмунд поглядел на Коршунова как на слабоумного.
– Это же Одохар. Рикс. Конечно, он знал.

Алексей еще пару минут переваривал информацию.

Они выехали из леса. Впереди блеснул синий изгиб реки. Кони перешли с рыси на шаг.

– Но зачем риксу нужен такой воин, который не умеет копье держать толком?
– наконец спросил Коршунов.

– Да какое Одохару дело, как ты копье держишь?
– в свою очередь удивился Агилмунд.
– Не нужно Одохару твое копье, что у нас своих копий нет? А вот удача твоя... Это да! Это нам нужно! Ха! В большой поход! С небесным героем! Под небесными парусами! Цвета снега и крови! Ах-ха!
– он толкнул коня пятками и пустил его легким галопом. Коршунов сделал то же, чтобы не отстать. Топот и пыхтение "пехоты", изо всех сил старавшейся не отставать от всадников, стихли в отдалении. Алексей догнал Агилмунда.

– Значит, я неумеха?

– Я ошибся, Аласейа!
– заявил старший Фретилыч.
– Ты не неумеха. Сегодня я это понял.

– Да ну?
– не без иронии отозвался Коршунов.

Его очень утешило, что от него не ждут фехтовальных подвигов. Но нельзя сказать, что ему очень льстила роль "талисмана". Отчасти потому, что он помнил, как поступают с талисманом, который перестает "работать".

– И что же ты понял?

– Да то, что и раньше мог понять. Догадывался. Когда мне говорили, как ты в гневе камнем огонь и гром из земли высекаешь. Ты - воин. Только привык к другому оружию. Не такому, как наше. Верно?

– В общем, да, - осторожно ответил Коршунов.

– Ха! А ты и впрямь в гневе гром и огонь метать можешь?

– Иногда, - еще более осторожно ответил Коршунов. Он помнил, сколько у него патронов, и не собирался устраивать демонстраций. Без необходимости.

– Ха! А Ахвизра, чурбан, говорил: вранье! Покажешь?

Коршунов покачал головой.

– Нельзя, - сказал он.
– Сейчас нельзя.

– А когда будет можно?
– глаза Агилмунда горели совершенно детским восторгом.