— Да и не скрываю этого, — ответил Виленский, — а вот, с какой целью ты просишь её дождаться?

— Я люблю Ирэн и хочу сделать ей предложение, — спокойно ответил Морозов, в упор глядя на Виленского

— Ничего себе, Яша, я-то опасался, что Забела уведёт у меня жену, а тут ты, — в голосе Виленского звучал сарказм, — с такими друзьями, как вы и врагов не нужно

Помолчал, а потом спросил:

— А мне вот интересно, Морозов, а почему ты до сих пор этого не сделал?

Но Морозов не успел ответить, вместо этого он оглянулся на проём ведущий с балкона и сказал:

— Забела выходи, твой Батыр дышит так, что его в Кремле слышно.

— Простите, господа, что прерываю ваш, несомненно, важный разговор, но у нас проблема, — произнёс Забела

Мужчины вопросительно посмотрели на графа:

— Сюда с востока идёт войско Эриванского ханства, во главе войска стоит Баба-хан, по данным наших разведчиков около пятнадцати тысяч штыков. Баба-хан объявил себя наследником Мустафы-хана.

— Ты отправил донесение императору? — спросил Виленский

— Сразу же, как только узнал, и Александру Григорьевичу тоже, — ответил Забела в ответ на вопросительный взгляд Морозова.

— Уверен, — произнёс Виленский, —что Александр даст приказ о присоединении Эриваня, он давно хотел объединить приграничные ханства с Горным княжеством. Сколько у нас есть времени?

— Дня четыре точно есть, потом всё будет зависеть от их конницы, — ответил Забела

— А что за конница? — спросил Морозов Забела

Но ответил ему Виленский:

— Знаменитая конница Шамсаддина, «быстрее ветра». И это действительно может иметь решающее преимущество.

Сергей Виленский задумался, потом посмотрел на Андрея и Якоба и сказал:

— Пошли к Али, есть идея, но не здесь

Друзья ушли с балкона, а через некоторое время из гиацинтовых кустов, плотно посаженных под балконом, вылезла маленькая фигурка и тихо, словно тень вышла за территорию дворца через отвалившийся кусок ограды.

С утра к дому, в котором временно находилась Ирэн, подъехали повозки с навесами, две кареты и отряд воинов, в котором были и императорские гвардейцы и солдаты Горного княжества в черкесках.

А в самом доме уже с рассвета царило оживление, Ирэн, Равшана и дети собирались в дорогу. Вещей было немного, то, что успели купить детям, уместилось в пять сундуков, два сундука было у Ирэн и два у Равшаны.

По пути планировали заехать на большой рынок, находящийся на выезде из Баку и докупить всё, что может понадобиться в новом месте и для женщин, и для детей, а также продуктов на первое время.

Примерно в девять утра, умытые и позавтракавшие, дети были рассажены по повозкам. К Ирэн подошёл один из гвардейцев в офицерском звании, представился как Ефим Поселягин и сообщил, что у него приказ не задерживаться, а выезжать как можно скорее.

У Ирэн сразу мелькнула мысль, что что-то не так и она спросила:

— Что-то случилось? Где барон Виленский? Мы должны были ехать вместе

Офицер ответил:

— У меня приказ выезжать как можно скорее, барон, видимо, нагонит нас в пути.

Ирэн поняла, что от солдата ничего не добиться и пошла к карете, на которой планировалось ехать одной, но они с Равшаной-ханум решили, что поедут вместе.

Пока шла к ней подбежал самый шустрый мальчишка, Михаил, тот самый, кто первый рассказал им про детишек.

— Ирэн-ханум, — начал он, а Ирэн подумала, что пока ещё не до конца выветрилась из мальчишек, вбитая палками ширванская наука, но поправлять не стала, ещё успеют переучиться, когда вернутся на Родину.

— Да, Мишенька, слушаю тебя, — наклонилась к мальчику Ирэн

— Я знаю, почему господин Виленский не приехал, — прошептал Михаил и глазёнки его засверкали от радости, что он может помочь доброй Ирэн, которая стала им родной.

— И почему, милый? — внимательно посмотрела Ирэн на мальчика

— К нам идёт большое войско, аж в двадцать тысяч штыков, — продолжил шёпотом Михаил

Ирэн облегчённо вздохнула: — мальчик возможно перепутал, и услышал про то, что идёт армейский корпус Стоглавой. Так она ему и сказала.

Но Михаил вдруг насупился и почти крикнул, так, что даже несколько солдат повернулись:

— Нет! Я не про это!

Ирэн присела на корточки:

— Успокойся, пожалуйста, может быть, я что-то не поняла, скажи ещё раз.

— Я вчера был…а вы ругать не будете? — мальчишка знал, что после девяти вечера нельзя было выходить на улицу, но явно, что вчера нарушил правило