— Мама! Мама! Мама велнулась!

В зале возникла тишина и сначала, будто бы не поверив, все посмотрели на Танюшу, а потом перевели глаза на то место, куда она показывала пальчиком.

Первыми «разморозились» мальчишки, братья рванули наперегонки, но Сашенька оказался быстрее!

Он ловко опередил своих «дядек» и прижался к маме. Вскоре подбежала Танюша, встали и подошли отец с Лидией Артамоновной.

Сашенька спросил:

— А где папа? Он писал, что привезёт тебя, что вы вместе приедете.

Ирэн еле-еле сдержалась, чтобы не расплакаться, а просто сказать, что папа приедет позже.

Все заметили, что что-то не так, сын даже сказал:

— Мама, не расстраивайся, если папа обещал, что приедет, значит он приедет, он всегда выполняет обещания.

Потом всё-таки были слёзы… слёзы радости и обнимания, и попытки сразу обо всём расспросить. Так продолжалось пока не пришла Пелагея и не сказала:

— Ой ты же мои божечки, как ты похудела, срочно, срочно за стол, отъедаться.

Ирэн и не стала отказываться, она была голодная, а еда дома в два раза вкуснее.

Насытившись, ещё долго сидели за столом. Ирэн рассказывала, что им удалось сделать, только пока не стала рассказывать про гарем и про приключение на руднике огненных рубинов.

Танюша, как влезла на ручки, после того как мама покушала, так и сидела, прижавшись, Сашенька подвинул стул поближе, пристроил головку на плече у мамы. Братья устроились с другой стороны. А вот отец и Лидия Артамоновна продОлжили сидеть напротив.

Ирэн, глядя на то, как отец нежно положил свою ладонь на ладонь Лидии Артамоновны, поняла:

— Так вот какой сюрприз должен был меня порадовать! Ну, Лидия Артамоновна, ну, казачка, молодец!

Ближе к вечеру Ирэн попросила растопить ей баньку. Лидия Артамоновна её поддержала.

В баньке Лидия Артамоновна рассказала Ирэн, что они с Леонидом Александровичем ждали только её, чтобы сыграть скромную семейную свадьбу.

— Ты, не волнуйся, Ирэн, дело я не заброшу. Строится и твоя мыловаренная фабрика и бумажная. На этой неделе установим оборудование на бумажную фабрику, и будем запускать, а мыловаренная ещё достраивается, но тоже через пару недель закончим.

Ирэн рассказала казачке о ситуации с Виленским.

— Правильно, что до дождей уехали, так бы ты до зимы оттуда не выехала, — сказала Лидия Артамоновна, когда они уже сидели распаренные и пили травяной чай.

— А как у тебя с личной жизнью? — вдруг спросила помещица Краснова.

Ирэн грустно улыбнулась:

— Пока никак, хотя в любви мне признался Яша Морозов, но…

Ирэн сделала паузу, а Краснова нетерпеливо переспросила: — И чего?

— Соперница у меня есть, — ответила Ирэн

Краснова тут же протянула:

— Кто она? Сейчас мы с ней быстро разберёмся

— Стоглавая империя, — ответила Ирэн, — Отечество наше

Краснова сникла, будто бы вспомнив что-то своё и тихо проговорила:

— Да, с этой соперницей нам даже двоим не справится, нет ей равных. Она же и у меня мужа забрала.

Ирэн улыбнулась:

— Вот такая у меня личная жизнь, вроде бы вокруг мужчин много, а один воюет, другой молод, третий, похоже уже устал меня ждать, а четвёртый…

Ты знаешь, Лидия, — вдруг даже сама о себя не ожидая, что скажет это, проговорила Ирэн, — я чувствую, что Серёжа жив и я попросила у бога, чтобы он выжил и вернулся ко мне… к нам.

— А вдруг он не выжил? — нахмурившись спросила Краснова, — так и прождёшь всю жизнь?

— Не знаю, — ответила Ирэн.

Прошло уже четыре месяца, как Ирэн вернулась домой. Все готовились к празднованию Рождества.

За это время многое было сделано.

Выдали замуж Анну Строганову. Венчались они с Путеевым всё-таки в столице, в Елоховской. Ирэн не успела достроить свой храм. Много времени ушло на витражи, а Анне уже было невтерпёж. Но договорились, что крестить первенца приедут в Никольский.

Ирэн, конечно, съездила к ним на свадьбу, не могла оставить подругу, да и Николай Путеев стал для Ирэн хорошим другом. Но съездила туда и обратно, лишнего дня не задержалась.

В столицу ни к кому даже не заехала, только до храма и обратно, а все свадебные дни так и провела в Кузьминках. Лиза Туманова ей потом попеняла, что негоже так поступать.

Но Ирэн на такие вещи уже внимания не обращала. Ей не хотелось, и она не делала. Ей хотелось быстрее вернуться домой к детям.

А Никольский или Лопатинский, как в народе его обозвали храм недавно освятили, уже появился настоятель. Ирэн раньше никогда не была особо верующей, но в этот храм стала ездить по два раза в неделю. И там, устроившись в тишине просто сидела и думала, рассматривая цветные переливы от света, проходящего сквозь витражные окна.